КОРШ Федор Адамович

КОРШ Федор Адамович

10(22).4.1852 – 28.10.1923

Основатель и директор Русского драматического театра в Москве (1882–1917), драматург-переводчик. В театре Корша состоялись премьеры пьес Чехова «Иванов» (1887), «Медведь» (1888), Л. Толстого «Плоды просвещения» (1894), «Власть тьмы» (1895). Автор комедии «Сваха» (М., 1892). Двоюродный брат Ф. Е. Корша.

«Театр Корша существовал давно, на его сцене играли многие выдающиеся актеры, переходившие на императорскую сцену и к художественникам, но репертуар театра Корша составлялся с расчетом на московское купечество. Константин Сергеевич Станиславский говорил, что там ставят пьесы для Таганки» (В. Веригина. Воспоминания).

«У Федора Адамовича Корша, из московских немцев, обрусевших с незапамятных времен, пищеварение было отличное, мировоззрение ясное, рукопожатие осторожное.

К этому прибавить: пожилые, но розовые щечки; почтенную прилизанную плешь; и глазки острые и пронзающие» (Дон Аминадо. Поезд на третьем пути).

«Ф. А. Корш – складный, сухощавый, немного лисье лицо, бородка, глаза умно смотрят из-под пенсне. Любезен, даже не зная, кто я и зачем. Стала, как на экзамене… И сразу попросила принять меня в труппу. Я не отдавала себе отчета в наивности своей, что таких, как я, желающих попасть к нему, были сотни, и многие готовы были идти к Коршу на выхода, как просилась я, не только на маленькое жалованье, но даром, чтобы только получить звание „актрисы“.

Мне, конечно, помогло исключительно мое имя.

– Щепкина? – сказал Корш. – Это хорошо. Поступайте, поступайте к нам, голуба.

– Только, Федор Адамович, я на выхода… Я еще ничего не умею.

Он засмеялся:

– Вот так история! Обыкновенно у меня сразу ролей просят – Катерину в „Грозе“ играть… Ну, на выхода, роднуша, так на выхода.

…И вдруг через три дня я получила из театра толстый пакет – и в нем роль. Водевиль „Откликнулось сердечко“ – главная роль. У меня душа в пятки ушла: надо уметь плакать, смеяться, объясняться в любви… Да ни за что в жизни не сыграть! Схватила роль и побежала к Коршу.

– Федор Адамович, что же это? Обещали на выхода – и вдруг роль!

Скалит белые зубы (он так улыбался: глаза не смеялись – смеялись одни зубы):

– Ничего, ничего! Взявшись за гуж, не говори, что не дюж! Завтра на репетицию… и чтоб роль знать назубок! (Тон решительный.) Отказываться от ролей у нас не полагается, голуба: дисциплина.

Он, конечно, учел все: и мою фамилию, и мою совсем еще детскую наружность, и маленький рост – все, что могло занять публику» (Т. Щепкина-Куперник. Из воспоминаний).

«Этот театр был учреждением поразительным по своеобразной художественной наивности и коммерческой смышлености. На самом характере его зрительного зала лежал отпечаток какой-то наивности: беленький, милый, с ложами, обитыми красной материей. Этот наряд шел ему больше, чем теперешний, коричнево-серый. Занавес с необыкновенным видом Неаполя не раздвигался, а взвивался вверх. Направо в занавесе существовал вырез наподобие ширмы (через этот вырез выходили раскланиваться актеры). Над вырезом красовалась надпись по-латыни: „Сделал все, что мог, пусть другие сделают лучше“.

…Коршевская труппа была составлена по железному провинциальному закону амплуа: героиня, инженю-драматик, инженю-комик, гранд-кокет, герой, герой-любовник, простак и т. д. – в этом она не отличалась от тульской. Из спектакля в спектакль, из вечера в вечер актеры играли роли, точно предназначенные им по занимаемому амплуа. Кроме „закона амплуа“ существовали здесь и другие, тоже всем известные, незыблемые правила, а именно – знаменитые „коршевские пятницы“. Каждую пятницу – обязательно премьера! О том, как реально осуществлялась репетиционная подготовка спектаклей, позже мне рассказывала Н. А. Смирнова, жена Н. Е. Эфроса:

– В пятницу – премьера, и сразу же, в этот вечер, актерам раздавались роли следующей пьесы. Как на конвейере. В субботу утром – считка (проверка текста). В понедельник и вторник – репетиции: по полпьесы на сцене с тетрадками в руках. В среду – вся пьеса под суфлера, в четверг – генеральная, в пятницу – снова премьера!

Смирнова рассказывала, что актеры далеко не всегда успевали выучить роли, вся надежда возлагалась на суфлера. Суфлеры у Корша были великими мастерами своего дела и умели повести за собой актера. Они знали, где и как подать реплику, они понимали психологию актеров, приспосабливались к их характерам, уславливались с ними, какие места роли те должны знать наизусть и какие „пускать под суфлера“ или импровизировать» (П. Марков. Книга воспоминаний).

«Театр Корша был очень популярен у московской публики. В отчете о его десятилетней деятельности… мы с удивлением читали, что за этот срок театр Корша посетило более полутора миллионов зрителей, было поставлено свыше пятисот пьес. Он познакомил русскую публику с произведениями Сарду, Пальерона, А. Доде и других выдающихся иностранных драматургов, которых негде было бы посмотреть ни в каком другом театре. Но главная заслуга Ф. А. Корша – это введение утренних, общедоступных спектаклей из классического репертуара, на которые охотно стала стекаться молодежь и примеру которых стали подражать многие провинциальные театры в России» (М. Чехов. Вокруг Чехова).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.