Постарелой красавице
Постарелой красавице
Стихотворение Пушкина «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» – одно из наиболее откровенных в его любовной лирике – дошло до нас в нескольких списках. Однако автограф его неизвестен. Вот это стихотворение:
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем,
Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,
Стенаньем, криками вакханки молодой,
Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий!
О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему,
И оживляешься потом всё боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле!
(III, 213)
Датировка его не вполне ясна. В восьми списках из тринадцати под стихотворением стоит дата 19 января 1830 г., в том числе в трех – с указанием места: «С.П.Б.», то есть Санкт-Петербург. Еще в трех списках указан только год – «1830», в одной копии стихотворение датировано 1831 годом, а в одной вообще не датировано.
Адресат стихотворения в его тексте нигде не обозначен. Тем не менее в одном из списков стихотворение озаглавлено «Прелестнице», а в двух других – «К жене» и «Жене».
Очевидное противоречие между датировкой 1830 годом и заголовком «К жене» (свадьба Пушкина с Н. Н. Гончаровой состоялась, как известно, 18 февраля 1831 г.), озадачило уже первых издателей. Так, П. Е. Ефремов в принадлежавшей ему копии переправил карандашом год «1830» на «1832». С этой датой согласился Б. В. Томашевский – в Малом академическом издании он помещает это стихотворение в раздел стихотворений разных годов (1827–1836) и в комментарии датирует его «не ранее 1832 г.» (3, 471).
Как видим, некоторые исследователи «подгоняли» дату к тому периоду, когда Наталья Николаевна уже стала женой Пушкина, полагая именно ее адресатом стихотворения.
Между тем, дата 19 января 1830 г., проставленная в восьми из тринадцати списков и принятая в Большом академическом издании, позволяет высказать и другие соображения относительно адресата стихотворения.
Дело в том, что точно такая же дата – «19 января 1830. С.П.б.» – поставлена Пушкиным под стансами митрополиту Филарету «В часы забав иль праздной скуки»: с этой датой они были напечатаны Пушкиным в «Литературной газете» уже в феврале того же года.
Известно, что Пушкин послал стансы митрополиту Филарету не непосредственно, а через Елизавету Михайловну Хитрово, с которой Пушкина в то время связывали дружеские и интимные отношения.
Поскольку та же дата стоит в большинстве списков любовного стихотворения, есть основания полагать, что вместе со стансами Филарету Пушкин передал Хитрово и стихотворение «Нет, я не дорожу…».
Однако само по себе это не означает, что Пушкин сочинил это стихотворение специально для Е. М. Хитрово. Всё, что известно об их отношениях, опровергает такую вероятность. Пушкин тяготился связью с Елизаветой Михайловной (бывшей на 16 лет его старше), хотя с присущей ему непоследовательностью писал ей иногда нежные письма (подробнее см. с. 23–27). Любовное поведение лирической героини, которая, «склоняяся на долгие моленья», остается «стыдливо-холодна» и «едва ответствует» любовным ласкам, никак не вяжется с поведением и темпераментом Елизаветы Михайловны, которая, по словам Вяземского, «пылала» к Пушкину «языческой любовью»[133]. Что же касается сдержанности и смирения, то скорее можно говорить о противоположных качествах – страстности и императивности Елизаветы Михайловны, что порой даже пугало Пушкина. Недаром в одном из писем к тому же Вяземскому он жалуется, что она его «преследует» и сравнивает ее с супругой египетского царедворца Пентефрия, столь активно домогавшейся ласк Иосифа, что тот бежал от нее, оставив в ее руках свою одежду [134].
Е. М. Хитрово. Рис. Пушкина
Однако отдать Елизавете Михайловне стихотворение, написанное ранее и адресованное другой женщине, Пушкин вполне мог, тем более что такой шаг содержал в себе определенную двусмысленность: стихотворение «Нет, я не дорожу…» перекликается по своему содержанию с антологическим стихотворением, обращенным «к постарелой красавице», незадолго до того переведенным Батюшковым[135] и безусловно известным Елизавете Михайловне. А уже возможность поиграть двусмысленностью Пушкин никогда не упускал.
* * *
Кому же Пушкин мог адресовать это стихотворение первоначально?
Ответ на этот вопрос подсказывает сравнение «Нет, я не дорожу…» с упомянутым переводом Батюшкова, на который собственно и ориентировался Пушкин. Вот этот перевод:
Тебе ль оплакивать утрату юных дней?
Ты в красоте не изменилась
И для любви моей
От времени еще прелестнее явилась.
Твой друг не дорожит неопытной красой,
Незрелой в таинствах любовного искусства.
Без жизни взор ее стыдливый и немой
И робкий поцелуй без чувства.
Но ты, владычица любви,
Ты страсть вдохнешь и в мертвый камень;
И в осень дней твоих не погасает пламень…
Как видим, в переводе Батюшкова противопоставление «красавиц» идет по возрастному принципу: «незрелая краса» противопоставлена опытности «осеннего» возраста. Пушкин же дает противопоставление совсем другого характера: мятежность, страстность противопоставлены у него смирению и сдержанности в любовных отношениях. Из содержания стихотворения совершенно ясно, что Пушкин воспевает не «мятежных» и страстных в любви «вакханок» и обращается отнюдь не к ним, а к совершенно иной женщине – «смиреннице», чье любовное поведение видится ему гораздо более привлекательным. Но таких женщин в любовном опыте Пушкина было в то время не так уж много, может быть, вообще одна. Это прототип онегинской Татьяны, старшая дочь П. А. Осиповой – Анна Вульф. Их роман начался еще в период Михайловской ссылки Пушкина. Возникшая между ними в феврале 1826 г. связь доставила Анне немало нравственных мучений:
«…Не знаю, проклинать ли мне или благодарить Провидение за то, что оно послало вас [на моем пути]…» (XIII, 552), – пишет она ему вскоре после того, как Пушкин добился близости с ней. И в другом письме:
«Ах, Пушкин, вы не заслуживаете любви, и я вижу, что была бы более счастлива, если бы уехала раньше из Тригорского и если бы последние дни, которые я провела с вами, могли изгладиться из моей памяти» (XIII, 554).
Анна сохранила свое чувство к Пушкину на долгие годы. После освобождения поэта из ссылки их встречи были редкими, но чрезвычайно яркими. Особенно это относится к приезду Пушкина в октябре 1829 г. в Малинники, где он застал Анну одну (ее сестры были в Старице, а Осипова – в Тригорском). Они провели вместе почти три недели. Ранняя морозная зима добавила романтизма их отношениям, создав настроение, столь гениально переданное в написанных им тогда двух стихотворениях, которые разделяет одна ночь:
…И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
(III, 182)
(«Зима. Что делать нам в деревне?..». 2 ноября)
…Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры,
Навстречу северной Авроры
Звездою севера явись!
(III, 183)
(«Зимнее утро», 3 ноября)
Вероятно, вслед за этими лирическими шедеврами в том же ноябре 1829 г., или несколько позже, и было написано проникнутое тем же светлым настроением стихотворение «Нет, я не дорожу…»[136].
* * *
Переадресовка лирических посланий от одного лица другому не была редкостью в те годы. Известны случаи, когда переадресовывал свои стихотворения и Пушкин, изменяя при этом их дату [137]. Так, стихотворение 1820 г. «Зачем безвременную скуку», посвященное Екатерине Раевской, в 1826 г. Пушкин посылает Софье Федоровне Пушкиной, которую он хотел в то время видеть своей невестой, и соответственно меняет дату. Сохранился автограф стихотворения, переданный Пушкиным Софье Федоровне через ее родственника В. П. Зубкова, где рукой Пушкина поставлена дата «1 ноября 1826. Москва». Любопытно, что в сборнике стихотворений, вышедшем в 1829 г., когда надежды на брак с С. Ф. Пушкиной уже не было, Пушкин поместил стихотворение под 1821 годом. То же – со стихотворением «Иностранке» («На языке тебе невнятном»). Посвященное первоначально гречанке Калипсо Полихрони, спустя три года оно было переадресовано Амалии Ризнич и вручено ей Пушкиным перед ее отъездом из России.
Такова же судьба стихотворения «Нет, я не дорожу…», посвященного первоначально Анне Вульф. В январе 1830 г. Пушкин по каким-то причинам счел уместным передать его Елизавете Михайловне Хитрово.
Дальнейшая судьба Пушкина – его женитьба на Наталье Николаевне Гончаровой сделала это стихотворение своего рода пророческим. Уж слишком соответствовало его содержание его отношению к Наталье Николаевне и его умонастроению в первые годы после женитьбы. Это в какой-то мере понимали близкие Пушкину люди. Недаром на некоторых копиях появились заголовки «К жене», «Жене» или дата «1831» (год их свадьбы). Судя по лирике Пушкина начала 1830-х гг. и его письмам к Наталье Николаевне, это ощущал и сам поэт. Едва ли он показал стихотворение «Нет, я не дорожу…» своей молодой жене – это было бы бестактно. Но в своем сознании, в своей душе он явно переадресовал это стихотворение ей.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.