Л. Фестингер (1919–1989)

Л. Фестингер

(1919–1989)

Сын ремесленника и белошвейки, Леон Фестингер, подобно Абраму Маслову – пардон, Абрахаму Маслоу, а также Полу Экману, Роберту Стернбергу и многим другим выдающимся американским психологам, мог бы быть нашим соотечественником. Кто знает – стал бы он выдающимся советским психологом? И как по-русски звучало бы понятие «когнитивный диссонанс», прочно вошедшее не только в научный лексикон, но и в обиходную английскую речь, а нами заимствованное «под кальку»?

Но у истории нет сослагательного наклонения. В 1913 г. его родители Алексей Фестингер и Сара Соломон покинули Россию и в поисках лучшей доли отправились за океан. Так что будущий психолог появился на свет в Нью-Йорке. Произошло это 8 мая 1919 г.

В Нью-Йорке Леон закончил среднюю школу, потом Сити-Колледж, где он в 1939 г. получил степень бакалавра. Материальное положение семьи не позволяло продолжить образование в престижном университете вроде Гарварда или Йеля, и Леон остановил свой выбор на заведении поскромнее – Университете штата Айова. Для его научной карьеры это оказался неожиданно удачный выбор. В заштатном университете Среднего Запада (так называемого кукурузного пояса) в ту пору нашел пристанище эмигрировавший из Германии Курт Левин. Под его руководством Фестингер и выполнил свое диссертационное исследование, за которое в 1942 г. был удостоен докторской степени, а потом последовал за Левином в Массачусетский Технологический Институт (МТИ), в организованный им Центр Групповой Динамики.

Левина многие считают отцом американской социальной психологии. По крайней мере, его влияние на молодого аспиранта Фестингера несомненно. Главная заслуга Левина состояла, пожалуй, в том, что ему удалось спокойно, несуетливо, но убедительно противопоставить господствовавшей в американской психологии стимульно-реактивной парадигме новаторский исследовательский подход, проникнутый европейским вкусом и изяществом. (Где бы нынче была американская наука без европейских мозгов? Так бы и гоняла по лабиринтам подопытных крыс?)

Фестингер, до того занимавшийся разработкой частных аспектов левиновской теории поля, пришел к социальной психологии почти случайно. В МТИ ему было поручено провести опрос семейных студентов, касавшийся того, как ими решаются их жилищные проблемы. Опрос был инициирован для чисто прикладных нужд и не обещал никаких научных открытий. Опросник включал элементы социометрии, то есть предусматривал выявление взаимоотношений между студентами. В ходе обработки полученных данных выяснилась интересная закономерность: студенты, придерживавшиеся близких взглядов по жилищным вопросам, в целом составляли сплоченную группу, пронизанную взаимными притяжениями; те же, кто демонстрировал крайние взгляды, оказывались на периферии социометрических выборов. Факт сам по себе не слишком впечатляющий и, на чей-то взгляд, даже банальный, но у Фестингера он вызвал интерес и побудил разработать собственную исследовательскую программу, послужившей прообразом его дальнейших блестящих исследований, которые и легли в основу созданной им теории когнитивного диссонанса.

Фестингер в своих изысканиях опирался на принцип равновесия, используя его и при анализе мироощущения человека. Сам он начинает изложение своей теории с такого рассуждения: замечено, что люди стремятся к некоторой согласованности как желаемому внутреннему состоянию. Если возникает противоречие между тем, что человек знает, и тем, что он делает, то это противоречие стремятся как-то объяснить и, скорее всего, представить его как непротиворечие ради того, чтобы вновь достичь состояния внутренней когнитивной согласованности. Далее Фестингер предлагает заменить термин «противоречие» на «диссонанс», а согласованность» на «консонанс», поскольку эта последняя пара терминов кажется ему более нейтральной, и теперь сформулировать основные положения теории. Она может быть изложена в трех основных пунктах: а) между когнитивными элементами может возникнуть диссонанс; б) существование диссонанса вызывает стремление уменьшить его или воспрепятствовать его росту; в) проявление этого стремления включает: или изменение поведения, или изменение знаний, или осторожное, избирательное отношение к новой информации. В качестве иллюстрации приводится ставший уже нарицательным пример с курильщиком: человек курит, но вместе с тем знает, что курение вредно; у него возникает диссонанс, выйти из которого можно тремя путями: а) изменить поведение, то есть бросить курить; б) изменить знание, в данном случае – убедить себя, что все рассуждения о вреде курения как минимум преувеличивают опасность, а то и вовсе недостоверны; в) осторожно воспринимать новую информацию о вреде курения, то есть попросту игнорировать ее.

Главный практический вывод, вытекающий из теории Фестингера, состоит в том, что любой психологический элемент субъекта может быть изменен: подвергая сомнению то, что человек думает о самом себе, можно вызвать изменения в его поведении, а меняя поведение, человек изменяет и мнение о себе. Подвергая себя самоконтролю и самоанализу, работая над самооценкой, человек развивается, растет личностно. В противном случае он отдает свою душевную работу другим, становясь жертвой (или орудием) чужого влияния. Именно об этом говорят результаты великолепно выстроенных экспериментов и его коллег.

Один из первых экспериментов по проверке теории когнитивного диссонанса был проведен сотрудником Фестингера Дж. Бремом. Он предлагал испытуемым сначала оценить несколько бытовых электроприборов – тостер, фен и т. п. Затем Брем показывал испытуемым два предмета из тех, что они внимательно осмотрели, и говорил, что им разрешается взять любой из них на выбор. Позднее, когда от испытуемых требовалось дать повторную оценку тем же предметам, они с большей похвалой отзывались о выбранном ими изделии и с меньшей – об отклоненном. В свете теории Фестингера причина подобного поведения ясна. Осуществив трудный выбор, люди испытывают диссонанс: знание негативных характеристик выбранного предмета диссонирует в фактом его выбора; знание позитивных характеристик отвергнутого предмета диссонирует с тем, что предмет не был выбран. Для уменьшения диссонанса люди подчеркивают позитивные аспекты и преуменьшают значение негативных аспектов выбранных предметов и напротив – подчеркивают негативные стороны и преуменьшают значение позитивных сторон невыбранного предмета.

Теория Фестингера долгие годы доминировала в американской психологии, хотя впоследствии и была критически переоценена. За годы своей работы он был не раз удостоен почетных регалий, в том числе награды Американской Психологической Ассоциации «За выдающийся вклад в психологию». Член Американской Академии Наук и Искусств (1959) и Национальной Академии Наук США (1972), он втайне более всего дорожил тем признанием, которое еще в середине 50-х отметил журнал «Форчун», назвав его среди 10 самых ярких американских ученых. Заметим – не психологов, а ученых!

Тем не менее в конце 70-х годов Фестингер почувствовал, что его интерес к психологии исчерпан. Исследования, осуществлявшиеся под его руководством, по его мнению, сосредоточивались на «познании все большего и большего о все меньшем и меньшем». И если молодых ученых исследование частных фактов сильно воодушевляло, сам маэстро былого воодушевления уже не испытывал. Доверив разрабатывать частности молодым, он в итоге совсем отошел от психологии и переключился на совершенные иные области научного знания – археологию и историю религии. Причем и в этих сферах снискал признание – одна из недавних книг по истории папства имеет персональное посвящение Фестингеру, что особо примечательно в связи с тем, что профессиональным историком он все-таки не был.

В 1988 г. у Фестингера был диагностирован рак. Он принял это известие спокойно, стараясь полнокровно прожить оставшийся ему недолгий срок. Спокойно и тихо он и ушел из жизни. Это произошло 11 февраля 1989 г.

Созданная им теория оказалась далеко не бесспорной. Но много ли в психологии бесспорных теорий и идей? Наверное, правы те, кто считает психологию не столько наукой, сколько искусством. (Недаром самая интересная статья о Выготском называется «Моцарт в психологии»). В статьях, посвященных памяти Фестингера, Роберт Зайонц сравнил его с Пикассо, а Джеймс Цукиер – с Ван Гогом. Так или иначе, палитру мировой психологии он обогатил.