«Чёрный полумесяц – бровь…»
Чёрный полумесяц – бровь
И лицо моё в слезах…
Надо выстрадать любовь,
Надо видеть свет в глазах,
Надо просто с верой жить,
Над собой уметь смеяться…
Я хочу тебя любить —
Перестань сопротивляться.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Глава десятая «ЧЕРНЫЙ КОТ» И «ЧЕРНЫЙ МЕССЕР» 1Эта двойчатка схожа ритмически и мелодически: в обоих случаях – маршеобразный мотив и четырехстопный хорей. Роднит их и то, что обе трактовались самым примитивным образом, далеким от авторского замысла, – что Окуджаву в
Черный Как всегда в жизни, белая полоса сменяется черной, на смену удаче приходят разочарования. Все меняется, все должно меняться. Так должно быть, так заведено. Я знаю это, я не против, мне остается только надеяться. Надеяться на чудо. Я искренне желаю, страстно хочу, чтобы
«О, полумесяц, сердце не царапай…» О, полумесяц, сердце не царапай. Ты, вечер, синею смолою капай. Будь ласков к белым, хмурым, молодым. Купаю плечи, вспоминая Крым. Что в том, что я давно уж не любима? У горечи есть крылья Серафима. Я днем играю в шарики забот. Ночь, в ушки
«Такая грусть… И, подпирая бровь…»[81] Л.Л. Такая грусть… И, подпирая бровь Очки — свинцом на переносице. Ах, отчего так велика любовь, А о любви мне петь не хочется?.. Ах, отчего, когда цветет сирень И ты нежна, мне вспоминается Убогий край, разрушенный плетень И речка, где
«ЧЁРНЫЙ СОН» 1992-й год. Времена за окном клубились невероятные. Фантастика стремительно утрачивала смысл. Такое впечатление, что действительность решила отомстить за всю нашу писанину разом. «Ах вы меня наизнанку выворачиваете? Так я сейчас сама без вашей помощи
Глава 12. Тайна Офелии, или «Я Встретил девушку, полумесяцем бровь…» Как только Муслима захватило чувство любви, его родные поняли, что происходит с парнем. Как итог: в один прекрасный день бабушка, чуя неладное, спрятала паспорт. Интуиция пожилой женщины сработала
Черный наемник Когда часовой ввел меня на просторный чистый двор, я почувствовал себя ужасно грязным и ужасно нескладным в своих длинных чулках, запачканных штанах до колен и слишком британском защитного цвета шлеме. Какой невыгодный для меня контраст со всеми этими
Черный квадрат Серебряный упадок И ни церковь, ни кабак, Ничего не свято. Эх, ребята, все не так, Все не так, ребята! Владимир Высоцкий Первые годы ХХ века, точнее, период с 1905 по 1917 год часто называют серебряным веком. Это словосочетание настолько вошло в обиход, что не все
Черный казак Однажды в Америке, уже в девяностых годах, я оказался расистом. Я преподавал в Гаучер-колледже под Балтимором взрослым студентам что-то из русской литературы. Студентов было человек двадцать, и один из них – черный. Как-то я прихожу на занятие, и мне говорят,
Черный человек Но постепенно «чужой дом» с чужим бытом и чужим языком становился все больше и больше своим.Начались занятия с преподавателем по «системе» Станиславского.В консерватории А. Г. Шора тоже были похожие уроки, и меня заставляли петь «Средь шумного бала» по
78. «Черный обелиск» Эту книгу он написал в рекордные для себя сроки – за два года. В декабре 1954 года он вывел на первой странице рукописи ее название. А в октябре 1956 года роман «Черный обелиск» опубликован отдельной книгой в кельнском издательстве «Кипенхойер и Вич». Это
1. «ЧЕРНЫЙ БАРОН» Так называемый «Версальский мир», завершивший военное поражение вильгельмовской Германии, породил у западной границы Советской республики глубоко враждебного ей соседа — белопанскую Польшу. Это был еще один козырь зарубежных империалистов в их
4. «Черный передел» Целыми днями Георгий пропадал в городе, упорно продолжая пропагандистскую работу на заводах и фабриках. Ближайшими его помощниками был Михаил Родионович Попов по прозвищу Родионыч и Николай Васильевич Васильев.Но все меньше землевольцев занималось
Александр Черный 1В марте 1924 года столица Франции жила приготовлениями к VIII летней Олимпиаде, и всё в городе — транспаранты, неоновые вывески, заголовки газет — кричало о грядущем празднике спорта, намеченном на 5 июля. Ожидалось рекордное количество гостей и участников,
Не в бровь, а в глаз — Почти сто лет меня рисуют, — сказал Корней Иванович Чуковский. — Кто только не рисовал на меня шаржей: Репин, Маяковский, Реми, Радлов, Антоновский, Ротов, Кукрыниксы, Ефимов… и обязательно рядом со мной рисуют муху: один — на носу, другой — на темени,