«В ТВОИХ СТИХАХ МОЕ ТРЕПЕЩЕТ ДЕТСТВО…»

«В ТВОИХ СТИХАХ МОЕ ТРЕПЕЩЕТ ДЕТСТВО…»

"Смеркается. Над дремлющей усадьбой..."

Смеркается. Над дремлющей усадьбой

Морозный вечер стынет в синей мгле,

Но ярко окна светятся у папы.

Он в кресле перед письменным столом,

Темнобородый, с ясными глазами,

Сверяет летописные столбцы.

На полках книги, древние монеты.

В простенках ружья, птичьи чучела,

А на полу медвежья шкура. Папа

Меня ласкает, треплет по щеке.

Пробило восемь.

Отправляюсь к маме.

У ней пасьянс разложен при свечах

На столике. Задумчивой улыбкой

Озарены спокойные глаза.

Перед иконой теплится лампадка.

– Ты был большой проказник и шалун.

Бывало, только няня отвернется,

Хватаешь со стола кувшин и ну

Лить молоко по всем углам. Зато

Не знал капризов. Терпеливым был

Ко всякой боли. А таких на свете

Страданья ждут. Боюсь я за тебя.

1942

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читайте также

Следов твоих ног на тропинке таежной Следов твоих ног на тропинке таежной Ветрам я не дам замести. Песок сохранит отпечаток ничтожный Живым на моем пути. Когда-нибудь легкую вспомню походку, Больную улыбку твою. И память свою похвалю за находку В давно позабытом

"Кобчик трепещет над синим оврагом..." Кобчик трепещет над синим оврагом. На гору всадник взбирается шагом. Белая хата, из камня ограда. С гор зашумело веселое стадо. Всадник склоненную видит головку Тихо с плеча он снимает винтовку. Выстрел и облако белого дыма. Кобчик

"В твоих стихах мое трепещет детство..." В твоих стихах мое трепещет детство, К счастливой родине припав на грудь. Не ты ли мне помог принять наследство И на тропу заветную свернуть, Помог развеять облака печали, Что сердце мучили и волновали? В твоих стихах краса и мощь

«В твоих утвержденьях наивность ребенка…» В твоих утвержденьях наивность ребенка, Ты первый или последний. И смех закипает, безудержно звонкий. О, верности бредни… Но жаль одного лишь движения рока, Который тебя полюбить мне позволил. О вечности сны — далеко и высоко, О

«Музыка твоих шагов…» Музыка твоих шагов И биение моего сердца… А мир замер. Даже часы, притаились, слушая Музыку твоих шагов И биение моего сердца В этом пустынном мире… – Счастье? – О, это передышка на пути. – Не стойте на дороге, – говорит следующий. И толкает в

«Только песен твоих замирающих стоны…» Только песен твоих замирающих стоны, Только рифов твоих кружевные фестоны Будут сниться мне долго и долго томить. А потом – оборвется и эта

«ТВОЯ ОТ ТВОИХ»

«В твоих чертах зловещая гримаса…» В твоих чертах зловещая гримаса, В твоих чертах голодная тоска. Так не минуешь ты положенного часа, И гибель страшная близка. И ты цепляешься за глинистые глыбы, И за тобой, скользя, летит обрыв, И нет людей, что поспешить могли бы На

«Блаженны дочерей твоих, Земля…» Блаженны дочерей твоих, Земля, Бросавшие для боя и для бега. Блаженны в Елисейские поля Вступившие, не обольстившись негой. Так лавр растет, – жестоколист и трезв, Лавр-летописец, горячитель боя. – Содружества заоблачный