Ашкенази Владимир Ашкенази Владимир (1937—) всемирно известный дирижер и пианист13. Илл. №5.

Первое письмо послано из Тель-Авива 15 мая 1965. Почти все письмо занимает поздравление с концертом-возвращением: «Мы хотим Вам пожелать много лет здоровья, чтобы Вы были способны, как всегда приносить много радости Вашей аудитории [8]. В P. S. В. Ашкенази добавляет, что будет в Нью-Йорке с октября 1965 г. по февраль 1966 г. и «…надеемся Вас повидать». Письмо производит странное впечатление. Во-первых, оно начинается с обращения: «Дорогой Владимир Израилевич!», что абсолютно неприемлемо, т.к. слово «Дорогой» используется в русском языке только по отношению к близким друзьям, родственникам, но не к незнакомому человеку. Обычно, обращаясь к человеку с которым никогда не встречался, принято писать «Уважаемый» или «Глубокоуважаемый». Во-вторых, в обращении к Владимиру Горовицу В. Ашкенази делает фатальную ошибку: он указывает имя отца, Израиль14. Почему-то В. Ашкенази, не зная, что отца Владимира Горовица звали Самоил (Владимир Самойлович), пишет «Владимир Израилевич», что может быть неприятным человеку, выросшему в России.

Кроме того, окончание письма («надеемся Вас повидать») тоже не совсем корректно, т. к. Владимир Горовиц принимал не всех, кто стремился повидаться с ним. Кстати, Натан Мильштейн в своей книге воспоминаний отмечает, что посещение Владимира Горовица было для пианистов подобно посещению Папы в Ватикане [166, p. 216]. Особенно Маэстро не любил молодых виртуозов, которые толпами рвались к «королю королей пианистов» (хотя относился с уважением к И. Падеревскому, И. Гофману, Р. Серкину, Шуре Черкасскому и, конечно, к своему «идолу» – С. В. Рахманинову). Поэтому первое письмо Владимира Ашкенази к Владимиру Горовицу, как нам представляется, было не очень удачной попыткой наладить связь между молодым, подающим надежду концертантом и по-прежнему «лучшим из лучших пианистов». Правда, уже 25 мая пришло вежливое «спасибо» на поздравление, отпечатанное на машинке секретарем, естественно, с согласия Маэстро. Нужно сказать, что после знаменитого «концерта-возвращения», 9 мая 1965 г. все, кто поздравили Владимира Горовица, получили благодарственный ответ.

Следующее письмо (посланное 23.02.1966 г.) вновь отчество Маэстро искажено (Израилевич), почему и можно сделать предположение, что Маэстро не принял молодого пианиста с женой в течение октября 1965 – января 1966, как указывал Владимир Ашкенази в первом письме. В этой связи, странным является «подарок» Эмилю Гилельсу грампластинки, которую ему передал от Маэстро Владимир Ашкенази, за что Эмиль Гилельс в письме благодарит Владимира Горовица. Напрашивается вывод: молодой пианист либо виделся с Маэстро до знаменитого концерта-возвращения, либо получил грампластинку каким-то иным способом. Обратим внимание на то, что двумя годами позже (в письме 1967 года) Маэстро уже назван правильно «Владимир Самойлович», а это, в свою очередь, означает, что Владимир Ашкенази уже встретился с ним, т.е. был в доме на 94 улице.

В письме 1966 г. В. Ашкенази рекомендует своего друга пианиста, Стефена Бишопа, двадцати шести лет, как он отмечает, «выдающегося молодого человека». Далее он уведомляет Маэстро, что С. Бишоп является «абсолютным Вашим поклонником и мечтает о возможности с Вами встретиться» и будет в Нью-Йорке с 25.02 по 6.03.1966 гг. (импресарио – Сол Юрок). Он спрашивает: можно ли посетить Маэстро? Телефон не дает («Я знаю, что Вы не хотите, чтобы номер Вашего телефона был известен, поэтому я решил не сообщать его моему другу»). В электронной литературе о пианисте написано, что отцом Стефана был хорват, а мать – американка. Фамилию Бишоп он получил по отчиму (мать второй раз вышла замуж) под которой и начал музыкальную карьеру. Поскольку его путали с джазовым певцом и гитаристом Стивеном Бишопом, в 1975 он сменил фамилию на Бишоп-Ковачевич, а в 1991 г. просто на Ковачевич15. Был мужем Марты Аргерих (их дочь – Стефани). Дебют пианиста С. Бишопа в Нью-Йорке действительно состоялся 9 марта 1967 г. в Town Hall. Но принял ли его Владимир Горовиц, мы так и не знаем. Больше в письмах В. Ашкенази его имя не упоминается. Стефен сделал блестящую карьеру. Он выступал с Жаклин Дю Пре, Стивеном Иссерлисом16, Сарой Чанг, Найджелом Кеннеди. С 1984 г. – Бишоп-Ковачевич – дирижер оркестра Хьюстона, 1990 – камерного оркестра Ирландии, Королевского филармонического оркестра Ливерпуля, Ванкуверского симфонического оркестра, Монреальского симфонического оркестра и др. Много лет дает мастер-классы в Международной летней школе в Дартингтон-холле. В. Ашкенази указывает в письме, что до 6 апреля у него запланированы концерты и выражает радость по поводу того, что в апреле Владимир Горовиц сможет его принять. Видимо, он получил от него письмо.

«ПОЖАЛУЙСТА, не забудьте» – в этом же письме В. Ашкенази просил 2 билета на концерт 16 апреля 1966 г. в Филадельфии. Думаю, напрасно, т.к. во-первых, после знаменитого концерта-возвращения 9 мая 1965 г. Маэстро понадобился почти год, чтобы вновь начать концертную жизнь. Он говорил одному из журналистов: «Как-то утром я проснулся с чувством пустоты и подумал, что давать концерты не имеет никакого смысла. Доказать, что я все еще могу играть? Разве я не сделал это в мае прошлого года? И потом, я не хочу опять волноваться и нервничать. Долгое время в течение жизни у меня было этого достаточно. Заработать? Денег? Я могу сыграть в нескольких маленьких городках Америки, заработать несколько тысяч долларов и не сталкиваться с лихорадочной атмосферой нью-йоркских концертов» [167, p. 363].

В марте 1966 г. Владимир Горовиц только «запланировал» Карнеги-Холл для сольного концерта на 17 апреля 1966 г. (позвонил Юлиусу Блюму, который в то время ведал залом, программа концерта: Д. Скарлатти Соната фа минор Ор. 481, Л. Бетховен 32 Вариации до минор, В. Моцарт Соната Ля мажор К. 331, А. Скрябин Соната №10 Ор. 71, Ф. Шопен Полонез-фантазия Ля-бемоль мажор Ор. 61, Мазурка си минор Ор. 4, Ноктюрн ми минор Ор. 1, Скерцо №1 си минор Ор. 20). Во-вторых, В. Ашкенази, наверное, даже не предполагал, что его просьба не совсем корректна (известно, что отказ получила Рая Гарбузова, виолончелистка, с которой В. Горовиц и Н. Мильштейн играли в совместных концертах еще в СССР). Он был уверен в том, что для Маэстро снять с продажи два билета не являются проблемой. Обратимся к биографии Владимира Горовица, написанной Гарольдом Шонбергом: «Горовиц и Ванда в мире бизнеса стали легендой – они знали до единого пенни обо всех поступлениях на счет и обо всех расходах. Горе было тому, кто пытался мошенничать. В газете „Таймс“ от 20 апреля 1951 года появилась статья, в которой говорилось об иске, выдвинутом Горовицем против Хека Бразерса, заведовавшего билетной кассой в Carnegie Hall. Со времён открытия зала в 1891 году, билетной кассой занималась семья Хеков. Горовиц обвинил компанию в подделке бухгалтерских отчётов его концертов. Когда были изучены бухгалтерские книги Хека, то было обнаружено, что компания обманула не только Горовица; она также обманула правительство Соединённых Штатов, не уплатив налоги на зрелище на сумму почти в сто пятьдесят тысяч долларов. С тех пор, менеджеры по продаже билетов по всей стране были очень осторожны с бухгалтерией Горовица» [170, p. 169].

«Они (Ванда и Владимир Горовиц) знали, как наэлектризовать публику. Они знали вместимость любого из концертных залов Америки, – рассказывал агент, работающий с ними» [170, p. 226]. Просто В. Ашкенази слишком недолго был за пределами «социалистического мира» и не представлял себе, что стоимость просимых билетов будет вычтена из денег концертанта.

Следующее письмо написано 13 июня 1967 г. из Гетеборга (Швеция). Видимо, Маэстро принял Владимира Ашкенази, т. к. в обращении письма правильно указано отчество: «Дорогой Владимир Самойлович!»

Владимир Ашкенази, как истинный сын своего времени, очень осторожно пишет о «критике» игры Маэстро: «Я не могу Вас критиковать и поэтому я решил ограничиться лишь некоторыми общими положениями. Во-первых, я считаю, что Вы являетесь уникальным явлением в мире пианизма и к Вам нельзя подходить с обыкновенной меркой… Мне приходит в голову сравнение с Шопеном, который, как Вы знаете [,] был практически связан с роялем и мог выразить себя только через ф-нные [фортепианные] произведения… Во-вторых – раз уж Вы – царь рояля, то Вам должно быть все позволено». Последняя фраза выглядит несколько иронично: ведь автор, как нам кажется, подчеркивает, обрамляя в тире, фразу «раз уж Вы – царь рояля» [10]. Именно поэтому мы можем предположить посещение Владимиром Ашкенази дома на 94 улице. Ведь все биографы пианиста пишут о своеобразной атмосфере, царящей в доме: «При посещении дома Горовица, – рассказывал один человек из их круга, — рассчитывали, что ты будешь осознавать, что ты на горе Олимп с богами – двумя богами – Володей и Вандой. И от тебя ожидали поклонения» [170, p. 231].

Королем королей пианистов – назвал В. Горовица Олин Деврис в статье в газете «Чикаго-трибюн» в 1935 г. В архиве В. Горовица в Йельском университете есть фотография с подписью: Ich bin K?nig! Думается, что фраза «…Раз уж Вы – царь рояля…» могла быть написана В. Ашкенази потому, что была произнесена в доме Владимира Горовица.

Теперь о «критике»…

В. Ашкенази пишет, что слушал пластинки игры В. Горовица множество раз. Далее следует, по-нашему мнению, не совсем корректная фраза: «Ваша игра звучит убедительно (за исключением Моцарта)». В устах молодого пианиста, даже лауреата престижного в то время конкурса П. И. Чайковского, это означает, что пишущий эти строки, не совсем понял кому адресовано письмо. Ведь он пишет «БОГУ!», «КОРОЛЮ КОРОЛЕЙ ПИАНИСТОВ!» – так нам представляется мнение о себе Владимира Горовица, тщательно «подогреваемое» Вандой. Далее – уж совсем «грубости»: «… — Мои идеи отличаются от Ваших чрезвычайно». [Ох, не могла Ванда Тосканини читать по-русски! Она бы высказала «наглецу» все, что думает о нем! – Авт.]. «Только два-три места я бы покритиковал, и я надеюсь, что Вы не обидитесь. Во-первых [,] это касается „Острова радости“ [-] объективно говоря, Вы слишком нарушаете ритм (получается 4/8 [,] а не 3/8) и вся страница звучит почти манерно. И я бы не прибавлял тремоло перед последним аккордом, мне кажется, что Debussy написал достаточно (два такта). И во-вторых, вторая часть Сонаты Гайдна звучит для меня слишком романтично — хочется больше невинности, а глубины, уже на этой, невинной, основе» [10]. Как нам представляется, это мнение чересчур субъективно.

Четвертое письмо написано на английском языке 13 ноября 1969 г.

Пятое письмо (11.12.1974 г.) на русском: «Я недавно слышал, что Вы хотели бы иметь хорошую транскрипцию „Классической симфонии“ [С. С.] Прокофьева». Далее В. Ашкенази рекомендует своего «друга» Владимира Леечкиса, который делает хорошие транскрипции. Он предлагает Маэстро проиграть и ознакомиться с некоторыми транскрипциями В. Леечкиса, например, Ноктюрн «Празднества» (К. Дебюсси). И высылает ноты. Далее он пишет, что В. Леечкис недавно эмигрировал из СССР, что живет он в Чикаго. Что его транскрипции17 звучат неплохо и, что В. Леечкис подходил к В. Горовицу после концерта в Чикаго и дает его адрес. Впрочем, замечает В. Ашкенази, «…Вы можете ответить и просто мне…» [13].

Весьма возможно, что, принимая молодого пианиста с женой у себя дома, Маэстро был предельно демократичен: много шутил, веселился, как это отмечается многими – все возможно… Но это не дает, как нам кажется, право молодому музыканту вести себя подобным образом: в одном письме просить принять «друга» С. Бишопа (и пару билетов в концерт), в другом – играть транскрипции «друга» В. Леечкиса (и писать ему) … Впрочем, он «разрешает» Маэстро «ответить и просто мне, если Вам удобнее».

Следущее письмо от 28.11.1975 г. – Он высылает статью из журнала «Советская музыка» о сестре Маэстро, Регине Самойловне и пишет об этом Маэстро. Следующее предложение воистину кощунственное, если учесть дальнейший текст: «…Не хотел бы Вас беспокоить, т.к. слышал о Вашем горе. (В. Ашкенази имеет в виду смерть дочери Ванды и Владимира Горовица Сонечки18). Надеюсь с Вами увидеться в скором времени. Получили ли от меня обработку Fetes Debussy?» [14].

Все это помещается на одном листочке, причем, автор комментарев сохранил последовательность строк: сначала фраза о Регине Самойловне, потом – о смерти дочери, потом – о скорой встрече, потом – о транскрипции. Удивительное письмо. Прежде всего, поражает неспособность автора письма понять, что скорая встреча с Маэстро, 75-летие сестры, смерть дочери и транскрипции Леечкиса не укладываются в одно письмо, тем более в один листочек. Впечатление о странности автора письма усиливается, когда начинаешь вспоминать, что с сестрой Региной Маэстро не виделся 50 лет, за время которых погибли мама и отец, 22 месяца сидел в тюрьме ее муж, погиб средний брат. Именно в 1975 году В. Горовиц продожил свою деятельность по приглашению своей сестры, Регины Самойловны19. В 1975 г. ее вызвали в 1-й отдел КГБ и сказали ей, что она «больна». И она вынуждена была подчиниться.

Статью о Регине Горовиц, опубликованную в журнале «Советская музыка» в сентябре 1975 г. к 75-летию со дня рождения и 55-летию творческой деятельности написал Яков Зак – преданный друг, известный пианист и профессор Московской консерватории. В статье дается краткая биография пианистки. Особое внимание автор уделяет тому, что среди гостей семьи Горовицев с 1919 г. были Г. Нейгауз и Ф. Блуменфельд, оказавшие большое влияние на пианистку. Я. Зак отмечает, что мать и все дети этой семьи были музыкантами, что Р. С. Горовиц играла с такими замечательными музыкантами, как Н. Мильштейн, Д. Ойстрах, М. Полякин, С. Фурер, Н. Блиндер. Затем автор подробно останавливается на педагогическом даре Регины Самойловны, приводя высказывания ее учеников о ней, как о педагоге, отмечая, что многие ученики ее класса стали лауреатами международных конкурсов. Конечно, есть в статье и досадная неточность: в частности, в ней написано, что Р. С. Горовиц «несколько лет» была ученицей Ф. Блуменфельда, хотя она занималась в классах В. Пухальского, В. Тарновского и К. Михайлова и никогда не числилась в классе Ф. Блуменфельда, но это не умаляет заслуги автора, единственного музыканта, не побоявшегося «гнева сильных мира сего».

Сонечка – единственная дочь Маэстро. Возможно, не следовало бы писать о несчастье, постигшем семью Горовиц только одной фразой. Несмотря на то, что Маэстро не полетел с женой хоронить дочь, остался в США, он очень тяжело воспринял это известие. Гарольд Шонберг, автор биографии о великом пианисте и человек, наиболее близко знающий Владимира Горовица, написал об этом несчастье так: «… Но эти счастливые дни были омрачены страшной новостью, которую он и Ванда получили 10 января 1975 года. Их дочь Соня была найдена мёртвой в своей квартире в Женеве» [170, p. 231]. И еще одна цитата из того же Г. Шонберга: После похорон в Милане: «Миссис Майкелсон рассказывала, что не помнит, что он (В. Горовиц. — Авт.) играл, за исключением того, „что музыка не была грустной и похоронной“. Миссис Майкелсон смотрела на Ванду, пока Горовиц играл. „Она смотрела на него с такой необычайной любовью и в тот момент была безумно в него влюблена“, — вспоминала миссис Майкелсон. Горовиц играл приблизительно два часа. Это была дань, которую бы Соня оценила, и, вероятно, поняла бы» [170, p. 238].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.