Юрий Кукин
Юрий Кукин
Какие только песенные открытия не совершались нами в шестидесятые годы! Казалось иногда, что, придя в гости, на день рождения или просто так, люди только для того и собирались, чтобы не поговорить, не потанцевать, а именно - попеть. Каждая новая песня "авторская" была радостью. Здесь и тонкие лирические песни Ады Якушевой ("Синие сугробы" или "В речке Каменке"), и полные мужской силы песни столь много обещавшего тогда Михаила Анчарова, и знаменитое "Бабье лето" трагически погибшего молодого поэта и режиссера Геннадия Шпаликова. Это - в Москве. А в Ленинграде пели в турпоходах и просто дома песни механика Валентина Вихорева ("Лето уходит на юг"), молодого физика Бориса Полоскина ("Ты идешь то тайгой, то болотами"), инженера-строителя Евгения Клячкина ("Ни страны, ни погоста" на стихи Бродского), тренера по фигурному катанию Юрия Кукина ("Париж", "Город") и многие другие…
Я вспоминаю, как в 1965 году в переполненном зале Дворца культуры имени С. М. Кирова на Васильевском острове, где проходил заключительный концерт I Ленинградского конкурса самодеятельной песни, на сцену вышел молодой человек с пышноволосой курчавой головой и, смущенно улыбаясь, представился как "тренер по фигурному катанию". Потом он взял гитару и запел: "А я еду, а я еду за туманом". Так сразу, одним махом, вошел в авторскую песню Юрий Кукин, без которого нельзя теперь представить ни авторскую песню незабвенных шестидесятых, ни нашу тогдашнюю ленинградскую жизнь. Песни Кукина с удивительной быстротой стали распространяться по всей стране. Эта популярность не была сродни шумной эстрадной популярности некоторых современных бардов, покоряющих многотысячные дворцы спорта. Песни Кукина негромко пелись у дымных костров геологических экспедиций, в тайге и среди болот, где он кормил комаров наравне со всеми. Так они обрели свою подлинность, доверительность разговора, задушевную интонацию, мягкий, едва ощутимый юмор.
Лирический герой Юрия Кукина далек от "суперменства", он не кичится своей страстью к путешествиям и тяготам экспедиционной жизни, в нем нет ничего показного. Наоборот, он как бы просит извинения за органическую неспособность жить атрибутами мещанского уюта, наблюдать восходы с закатами из окна и "колера" - на выставках. Для него "берег не место для встречи, а скорее - начало пути". Несмотря на внешнюю мягкость разговора, полное отсутствие поучающего назидательного тона, восклицательных знаков в строке, эта жизненная позиция Кукина - чрезвычайно тверда.
Юрий Кукин обладает несомненной поэтической одаренностью, хотя стихи в его песнях не всегда равноценны, они часто поражают своей удивительной точностью и образностью:
И что кролик - всего только кролик,
А король, он и голый - король.
Или:
Горы головы в землю упрятали,
Обхватив их руками дорог.
Любимые герои песен Кукина - сказочник, канатоходец, волшебник и, наконец, клоун - персонажи, несущие людям добро и улыбку, избавляющие их от грусти и уныния:
Если же внезапно истинную грусть
Как-нибудь случайным жестом обнаружу,
Я подпрыгну вверх и я перевернусь,
И тогда опять вам буду нужен.
За обликом клоуна в этой, одной из лучших песен Юрия Кукина, легко угадывается сам автор с его бескорыстной добротой и грустной улыбкой. Песни Юрия Кукина, приглашающие собеседника путешествовать во времени и пространстве, зовущие в реальный мир тайги и нереальный мир сказок, которые переплетаются, — подобие золотого ключика, открывающего добрую волшебную страну, "край забытого детского сна". В этом секрет их долговечности и жизнеспособности, их неистребимой романтики в наш, увы, прагматический век.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.