Todesangst – эпизод Тилгнера

В рассмотренном письме от 16 апреля 1896 г. Фрейд также упоминал о приступах страха смерти. В этот раз он полагал, что страх этот имел невротический характер, в основе которого лежала невротическая идентификация с покойным скульптором Тилгнером. К счастью, мне удалось раздобыть материалы, подтверждающие мою догадку[94]. Эти сведения столь существенны для темы моего исследования, что будет вполне оправданным прервать здесь хронологическое изложение, чтобы рассмотреть ряд следующих фактов и их значение для Фрейда.

Виктор Тилгнер был скульптором, снискавшим большую известность в Вене. Факты его биографии и некоторые подробности последних недель жизни по многим соображениям идеально способствовали невротической идентификации Фрейда с ним. Поэтому совсем неудивительно, сколь острой была реакция Фрейда на весть о его смерти.

Обычно Фрейд писал письма Флиссу поздно вечером, так что он имел возможность узнать о смерти Тилгнера из очередного выпуска «Neue Freie Presse», который Фрейд каждый вечер внимательно прочитывал и где на этот раз был помещен обширный некролог. В нем описывались история жизни Тилгнера и обстоятельства последних недель его жизни, включая подробное описание смертельного приступа. Это был типичный коронарный тромбоз, во многих отношениях напоминавший собственные приступы Фрейда. Фрейд уже мог знать многие подробности, опубликованные в первом и втором некрологах, поскольку в Вене Тилгнер был весьма заметной фигурой.

Говоря о влиянии смерти Тилгнера на Фрейда, мы должны рассмотреть ряд более или менее значимых факторов.

Имя Тилгнера – Виктор – совпадало с именем Адлера, одного из основателей и лидеров социал-демократической партии, оказавшего немалое влияние на Фрейда, когда тот был еще студентом. Фрейд восхищался Адлером. Однако во время одной философской дискуссии он раскритиковал его с неоправданной суровостью, что впоследствии, по его воспоминаниям, легло в основу одного из приснившихся ему снов. Это произошло в бывшей квартире Адлера на Берггассе, куда к тому времени Фрейд переехал.

В некоторых аспектах жизнь и деятельность Виктора Тилгнера и Фрейда были похожи. Родившись в 1844 г. (за двенадцать лет до Фрейда), Тилгнер был вынужден в возрасте двух лет переехать в Вену. Он провел детство в крайней бедности. Рано обнаружив артистический талант, благодаря стипендии Тилгнер получил возможность изучать скульптуру в Венской академии искусств; несмотря на множество полученных им наград, ему все равно приходилось вести тяжелую борьбу за существование. В конечном итоге Венская международная выставка 1874 г. принесла ему широкое признание. Вскоре он стал считаться одним из самых крупных скульпторов своего времени как у себя на родине, так и за границей. Его отличало нежелание изменять своим художественным принципам в угоду общественному мнению или критике.

Даже когда Тилгнер достиг значительных успехов на поприще ваяния, он еще не осмеливался взяться за создание статуй, которым после его смерти суждено было стать украшением дворцов, театров, парков и скверов Вены. Перед тем как приняться за этот труд, он чувствовал необходимость совершить поездку в Италию – страну своих грез. Поездка стала возможна благодаря по-королевски щедрому дару одного богатого промышленника, который не только предоставил необходимые для этого средства, но и сказал Тилгнеру: «Если однажды ты вдруг встретишь меня на улице и не захочешь поприветствовать, делай так, как считаешь нужным. Приняв мой дар, ты не берешь на себя никаких обязательств передо мною».

Письма Фрейда к Флиссу, впрочем, как и его сны, тоже переполняло страстное желание увидеть Италию, и особенно Рим.

До 1897 г. он сумел один раз побывать в Тоскане и в Северной Италии, но посетить Рим ему довелось лишь в 1901 г. В письме к Флиссу от 31 августа 1898 г. он поведал о своей остроумной и многозначительной фантазии:

«Важные новости дня, и особенно царский манифест, взволновали и меня лично. Много лет назад я поставил диагноз, что молодой человек страдает навязчивыми идеями… Если бы мне довелось встретиться с ним, то это помогло бы сразу двум людям. Я отправляюсь в Россию на год и вылечу его… После этого ты и я могли бы организовывать по три конгресса в год, причем только на итальянской земле, и я смог бы лечить всех моих пациентов бесплатно».

Болезненная проблема долгов (которая Тилгнера, видимо, обошла) занимала особое место в жизни Фрейда. В 1896 г. он все еще был должен некоторым своим друзьям, особенно Брейеру, и это его очень беспокоило. В поздние годы он не брал в долг ни у кого и ни под каким предлогом.

В последние годы своей жизни Тилгнер все более и более сосредотачивал свои усилия на создании памятников. Когда венские власти решили установить в одном из центральных городских скверов большую статую Моцарта, Тилгнер тоже принял участие в конкурсе на лучшую работу и выиграл его. Последние годы своей жизни он в основном посвятил созданию этого памятника, который считал своим главным творением. Когда у него появились симптомы стенокардии, врачи посоветовали ему резко сократить количество своих рабочих часов. Однако он продолжал непрерывно трудиться и согласился съездить ненадолго отдохнуть в Земмеринг только после того, как его статуя будет готова к переносу из студии в сквер. Его мучили сомнения и тревожные предчувствия. Он утверждал: «Я буду полностью удовлетворен лишь в том случае, если смогу увидеть законченную статую». Однако при этом он оговаривался: «Разумеется, и в этом нет никаких сомнений, что я проживу достаточно долго, чтобы увидеть моего Моцарта во всем его великолепии». После некоторой паузы Тилгнер добавлял, что по окончании торжеств он предпочтет отправиться в Италию, чем оставаться умирать в своей студии.

В своих двух письмах Флиссу, предшествовавших тому, в котором Фрейд говорил о смерти Тилгнера, он упоминал о работах, которые планировал написать, если ему доведется прожить еще несколько лет. Его тревожный вопрос к Флиссу: «Смогу ли я прожить достаточно долого и заработать достаточно много для того, чтобы увидеть Рим?» – сопоставим с другим: «Доживу ли я до того времени, когда смогу увидеть свою Обетованную землю?», мучившим его в связи со стремлением успеть закончить свое главное творение – книгу о сновидениях. Фрейд боялся, что он, как и Моисей, умрет прежде, чем достигнет своей цели.

Тилгнер оказался в очень схожей ситуации. Открытие статуи Моцарта было назначено на 21 апреля 1896 г. Перед открытием должен был состояться торжественный концерт. Предполагалось присутствие самого императора. 15 апреля во второй половине дня Тилгнер дал заключительные указания по гравировке на основании монумента нескольких тактов из моцартовского «Дон Жуана». Вечер он провел за игрой в тарок – любимой карточной игрой Фрейда, бывшей одним из немногих его развлечений. Ночью Тилгнера стали терзать повторяющиеся приступы очень сильной боли в области сердца, сопровождавшиеся сильной одышкой. Он пытался унять эти симптомы, но умер утром от очередного приступа.

Довольно любопытно, но Фрейду, которого никак нельзя было назвать меломаном, очень нравились оперы Моцарта, особенно «Дон Жуан». Выгравированные на подножии памятника такты были взяты из финальной сцены этой оперы – той сцены, где призрак командора, убитого Дон Жуаном, появляется перед героем и тот умирает от его рукопожатия. Едва ли случайно, что Тилгнер, мучимый одновременными ожиданиями величайшего творческого триумфа и собственной смерти, остановил свой выбор именно на этом фрагменте оперы. Независимо от того, знал ли Фрейд об этих подробностях к моменту, когда испытал приступ страха смерти, известно, что объяснение подобных состояний часто коренится как раз в таких повсеместно распространенных конфликтах. Фрейд был еще не готов спокойно предстать пред лицом вечности. Кроме того, его отец быстро дряхлел и всего через несколько месяцев смертельно заболел. Вдобавок Фрейд максимально близко подошел к открытию эдипова комплекса. Возможно, соблазнение в опере Моцарта, наказываемое местью отца, производит на нас столь сильное впечатление именно постольку, поскольку музыкальными средствами здесь выражается все тот же эдипов мотив.

Неудивительно, что, узнав о подробностях жизни и смерти Тилгнера, Фрейд испытал приступ страха смерти. Кроме того, он догадался о невротической природе своей реакции, и после самоанализа симптомы такого рода у него уже не появлялись.

Также представляется существенным, что Фрейд упомянул о смерти Тилгнера и собственной на нее реакции в письме, в котором отразилось его весьма непростое отношение к Флиссу[95]. Фрейд не упоминает в нем о каких-либо симптомах со стороны сердца. Весьма примечательно, что, много раз описывая свои сердечные приступы, он часто говорил о сопутствующей им депрессии и мрачных предчувствиях, но практически никогда – о каком-либо действительном страхе смерти.

На этом основании Фрейд и в самом деле вполне мог утверждать, что чувствует себя хорошо, поскольку он больше не беспокоился о мигрени и носовых выделениях и в целом постепенно научился вовсе не замечать легких физических недомоганий. Он мог преодолевать свой страх смерти, пока понимал его причины.

Мы можем поэтому объяснить оба явных противоречия – между чувством дерзкой независимости от Флисса и чувством благодарной покорности, которое Фрейд испытывал к нему же, а также между заявленным хорошим физическим самочувствием и различными телесными симптомами и невротическими страхами – прогрессом в самоанализе, о котором Фрейд лишь намекнул, сообщив о новых догадках о «промежуточной сфере».

Как Фрейд упомянул в письме от 16 апреля 1896 г., перед тем, как полностью удалиться от общества, он прежде был должен выступить с запланированной речью. Свои впечатления он описал в письме к Флиссу, начатом 26 и законченном 28 апреля:

«Доклад по этиологии истерии, прочитанный перед психиатрическим обществом, был встречен ледяным молчанием, а Краффт-Эбинг подытожил: «Это напоминает научную сказку». И это после того, как им продемонстрировали решение проблемы более чем тысячелетней давности, по сути указав на «исток Нила»!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.