Найл

Найл

Иногда я думаю о том, что из детских лет помогло мне подготовиться к сумасшедшей жизни в One Direction. С одной стороны, разве к такому подготовишься? Но с другой – я понимаю, что некоторые события кое-чему меня научили. Для начала, я с самого раннего возраста был очень независимым. Мои родители разошлись, когда мне было пять. Я знаю, что многие дети тяжело переживают то, что их родители больше не живут вместе. Да, я тоже сильно расстраивался, но одновременно с этим чувствовал, что получаю самое лучшее от обоих, мне нравилось жить то с папой, то с мамой. Жаловаться было не на что. У меня было детство, которому позавидовал бы любой из моего окружения. Хорошая младшая школа и средняя тоже. Я много веселился с друзьями, отлично проводил время и вообще был жизнерадостным ребенком. Да, я частенько хулиганил, но без злобы, просто развлекался.

Мама моя живет за городом, и я в итоге принял решение жить с отцом, потому что в городе у меня были друзья. Папа часто работал в ночные смены, и я обслуживал себя сам. Конечно, отец обо мне заботился, но мне нравилось и самому мыть посуду, собираться в школу самостоятельно. Мне часто говорили, что я взрослый не по годам. Позже, когда появилась наша группа и мы еще подростками внезапно очутились в самой гуще безумной жизни, вдали от дома, этот опыт независимости мне очень пригодился.

Папа с самого моего детства брал меня с собой смотреть футбол в Англию. Вроде впервые я пошел на матч, когда мне было всего четыре года. Я привык путешествовать, и это тоже оказалось очень кстати для моей работы!

Ранними субботними утрами папа будил меня, говоря: «Просыпайся, Найл! У нас в пять корабль из Дублина». Я вываливался из кровати, мы садились на паром до Холихеда, прыгали на поезд до Лландидно, добирались до Кру, а оттуда мчались в Дерби. Мне нравилось ездить, нравилось смотреть футбол с папой. Думаю, это помогло мне легче переносить все наши перелеты и переезды с группой.

Вот такие у меня были зубища на моей последней фото из начальной школы

Разумеется, самой важной чертой, которую я пронес из детства в One Direction, стала любовь к музыке. Забавно, но в моей семье ей не очень-то занимаются: родители любят слушать музыку, но сами не играют ни на каких инструментах и не поют, даже на любительском уровне. Как сейчас помню два концерта, которые особенно на меня повлияли. На обоих выступали The Eagles. Я дважды побывал на их выступлениях еще до того, как мне исполнилось десять. Они произвели на меня огромное впечатление, и я сказал отцу: «Пап, это лучший вечер в моей жизни. Я хочу петь, как они!» Самым первым моим концертом стали McFly, а потом уж я сходил на The Eagles. Совершенно разные исполнители, вообще ничего общего.

После них я просто пропал: только и думал, как бы попасть на сцену. Будь то церковный хор, местные постановки мюзиклов наподобие «Оливер!», конкурс талантов или уличные представления – мне было все равно. Я просто хотел выступать. Правда, от нервов мне часто становилось дурно. Был период, когда мне хотелось заниматься обработкой звука, стоять за пультом. Я часто ходил на концерты, потому что папа у меня – настоящий меломан. И меня всегда потрясало, как звукооператоры обрабатывают музыку, хотя я не имел ни малейшего представления о том, как они это делают. Музыкальная карьера прельщала меня еще и тем, что казалась мне хорошим способом расширить горизонты: попутешествовать, посмотреть мир. И вот теперь я оглядываюсь на свое детство и думаю, что многое из тех ранних лет либо помогло мне выбрать эту карьеру, либо помогло потом, когда я уже оказался в One Direction.

Могу сказать, что на программе X-Factor закончилось мое детство. Когда мы запустили проект One Direction, у меня не осталось времени даже сдать экзамены. Однажды я сказал, что перед прослушиванием «упаковал свою жизнь в один большой мешок». И это совершенная правда. Но я тогда не понимал, что, складывая шмотки в свой крошечный чемодан, прощаюсь с домом навсегда. Когда команда собралась, мне приходилось постоянно метаться между Ирландией и Англией, и это продолжалось до самого конца передачи. Потом мы отправились в дома судей, а потом в финал, после которого я вернулся домой еще раз, уложил кое-какие вещи… И с тех пор не возвращался в Ирландию. Просто запихал одежду в мешок, перевесил гитару через плечо и отчалил.

За год я пробыл дома двадцать шесть дней – не подряд, конечно! Тут я хочу кое-что прояснить. Я совершенно не жалуюсь. Никогда не скучал по дому, это чувство мне совершенно незнакомо. Иногда мне сильно не хватает семьи и друзей, но, к счастью, в Лондоне у меня есть двоюродный брат, да и в компании недостатка нет. Мои приятели по One Direction все живут неподалеку, поэтому мы можем собраться вместе и повеселиться, когда захотим. Если мне становится грустно, я быстро нахожу кого-нибудь, с кем переброситься словом, пошутить. Часто я просто брожу, достаю людей болтовней. И если я начинаю скучать по близким, то просто вспоминаю про One Direction, и мне становится хорошо. Я до безумия влюблен в нашу группу.

У меня остались очень теплые воспоминания из детства. Я все время играл и дурачился с друзьями. Мечта, да и только!

Не о том я мечтал, когда просил скоростной велик

Когда я пришел домой, рыба стала в два раза больше, по крайней мере в моем воображении

С братом Грегом и мамой Морой

Я всегда с удовольствием пел и бренчал на гитаре. Настоящая гитара у меня появилась довольно рано, вскоре после того, как была сделана эта фотография

Переезд в большой город тоже дался мне легко. Мама спрашивала меня, не боюсь ли я переезжать, и я ответил, что не могу дождаться. Несмотря на то что в городке, откуда я родом, все друг друга знают, мне не казалось сложным уехать в Лондон и начать жизнь с чистого листа. Я уже бывал там с отцом на футбольных матчах и знал, с чем придется столкнуться. И я предвкушал начало новой жизни. Любой на моем месте чувствовал бы то же самое!

Да, переехать было делом нехитрым. Совсем другое – слушать «Свет, камера, мотор!» каждую субботу. Я оказался на самом масштабном шоу страны! Вот к этому привыкнуть было непросто. Ничто в жизни не подготовит к X-Factor. Просто оказываетесь внезапно перед ярким светом камер, и так круглые сутки! БУМ! С минуты пробуждения до той минуты, когда опускаешь голову на подушку, перед глазами мелькают студии, репетиции, интервью; носишься всю неделю, как бешеный, а в субботу шоу! БУМ! К воскресенью ты уже выжат как лимон, а потом все начинается сначала. Но какой же это кайф.

Ясно помню первый день после завершения X-Factor. В этом огромном, захламленном доме с десятью спальнями остались только мы, Мэтт Крэдл и Ребекка Фергюсон. Ни я, ни другие ребята из группы еще и не начинали собирать вещи, а уходить надо было в одиннадцать утра. И тут в дверь постучали. Это был наш новый тур-менеджер, Пол, дюжий ирландец. Он заходит в комнату и говорит: «Так, парни, звать меня Пол. У вас полчаса на сборы!»

Мы отправились в гостиницу K West в Шепердс-Буш и пообедали. Мы были очень рады, но одновременно с этим думали: «Ну а дальше что? Куда мы пойдем сегодня? Что нам делать?» Откуда нам было знать? У нас даже контракта со звукозаписывающей компанией не было, хотя нам намекали, что предложения поступят.

И в тот же день мы узнали, что умер дедушка Зейна. Ну и контраст. Бедный Зейн. Мы прыгнули в машину и помчались в Брэдфорд на похороны. Зейн был молодчиной: сделал все, что было нужно, позаботился о семье, а потом словно по щелчку вернулся к делам группы. Не знаю, как у него получилось. Мы вернулись в Лондон и через пару дней пошли в офис Sony. Нас отвели в переговорную, усадили и сказали, что с нами хотят подписать договор. Я сидел там и думал: «Ну и дела!»

Удивительно, как быстро мы с другими участниками группы подружились. Нам с самого начала было очень весело вместе, и дружба завязалась сама собой. Мы все время проводили вместе и не расставались надолго. Конечно, иногда мы цапались, это неизбежно. Во время первого тура мы постепенно сближались, разъезжали в том крошечном автобусе, играли в маленьких клубах, на бар-мицвах, и все такое. В основном принимали нас на ура, но случалось всякое. В одном захудалом заведении в Лидсе на нас начали шикать и кидаться разными предметами, а потом и вовсе погнали со сцены!

К счастью, это было исключением. Наша карьера сразу пошла в гору. Первые полгода в составе группы были просто чумовыми. Как только мы приезжали на площадки, телестудии и радиостанции, нам говорили: «У ворот вас дожидается толпа девчонок, несколько сотен». Мы выходили к ним, общались, старались поговорить, по возможности, со всеми. Но со временем толпы росли, и вскоре уже нам говорили: «Вас дожидается толпа, несколько тысяч человек…»

В детстве я обожал спорт: играл в гольф, футбол и гэльский футбол. Тогда, к счастью, с коленом у меня было все прекрасно!

На X-Factor мы думали, что пашем как кони. Так оно, собственно, и было. Но как только шоу закончилось и мы пустились в вольное плавание, работы стало уже совершенно немыслимое количество. Нас водили повсюду, как стадо баранов, и всем хотелось отщипнуть от нас кусочек. Признаюсь, что в глубине души я думал: «Ну вот, у тебя есть полгода, чтобы выложиться по полной. Есть большая вероятность, что потом все закончится». Наверно, это был разумный подход, и он уж точно помогал мне не расслабляться и не пускать все на самотек. Продержались мы чуть больше чем полгода, и стали довольно успешной группой. Но тогда, выходя на сцену, мы думали, что каждый концерт может оказаться последним. Мы думали, что терять нам все равно нечего: никто не знал, чего от нас ожидать. В те времена мы просто думали: «Давайте повеселимся и поработаем от души, покажем себя с лучшей стороны!» Да, хорошие были времена.

Я совсем потерял голову от волнения, когда мы поехали в Лос-Анджелес, а оттуда в Швецию. Записывали первый альбом. Это было восхитительно. Я уже бывал до этого в Нью-Йорке и Бостоне, но Зейн летел на самолете второй раз в жизни (в первый – когда отправлялся домой к судье). Мы постоянно его подначивали: «Вот сейчас самолет сделает мертвую петлю, а потом еще покружит, Зейн!» Он страшно перепугался! Смех, да и только. Когда мы прибыли в Лос-Анджелес, то с изумлением увидели, что нас встречают фанаты. Но тогда мы не придали этому значения. Подумаешь, может, показалось… Мы были в полном восторге от города, наслаждались солнцем, нам нравилось ходить по студиям. Время было какое-то расслабленное, больше такого не случалось. В Городе Ангелов работать начинают около четырех вечера, и весь день мы просиживали у бассейна. Просто восхитительно.

Я тогда ничего не знал про весь этот студийный мир. Мы мельком побывали в студии, когда победители X-Factor записывали свои синглы, но времени было очень мало. Теперь, приехав в Лос-Анджелес на запись собственного альбома, мы даже не знали, для чего нужны наушники. Пульт звукорежиссера казался мне столом с кучей непонятных кнопочек. Мы преклонялись перед нашими продюсерами: нам казалось, что они столько знают, написали столько хитов. Странно было, что мы не были знакомы с нашими продюсерами: выступать перед ними было все равно что снова проходить прослушивание на X-Factor. Я чуть не помер от волнения, говорил ребятам: «Надеюсь, им нравится моя работа. Они ведь записывали всех, кого мы знаем!» И не сказать, чтобы я в те времена пел лучше всех в мире! Теперь я вспоминаю, что задача была нехитрой. Нам прямо так и говорили: «Пойдите спойте эту строчку, а потом возвращайтесь и спойте еще вот эту».

Сами мы ничего не понимали. Я очень рад, что нас в то время направляла опытная рука, иначе мы бы не записали ни «What Makes You Beautiful», ни весь наш чудесный первый альбом. С нами были люди, которые многие годы посвятили музыке и хорошо знали, что делают. Мы были совсем детьми, да еще и по уши занятыми продвижением своей группы, концертами, выступлениями, и поэтому не могли бы сами сочинять песни, даже если бы захотели. Первый альбом был ужасно важен для нашей карьеры, поэтому было бы крайне рискованно поручать нам сочинительство. Всем было интересно, что мы из себя представляем за пределами шоу, какую музыку собираемся записывать, как будем звучать.

Первый альбом сильно расширил нам горизонты: мы забронировали зарубежные студии для записи пластинки. Первые сессии в Швеции были очень классными. В первый же день на студии мы пошли пообедать, а на обратном пути увидели, что у входных дверей стоят две девушки. Мы прошли мимо них, даже не задумавшись, что, может, они пришли посмотреть на нас. Они крикнули нам вслед: «Пожалуйста, дайте нам автограф! Можно с вами сфотографироваться?» И мы, конечно, ответили, что можно, не вопрос. Но при этом недоумевали: откуда вообще взялись эти девочки? Оказалось, они проехали на поезде через всю Швецию, чтобы встретиться с нами. Мы были в шоке. Такова была одна из первых встреч с фанатами за пределами Великобритании.

Да, тогда поклонниц было только две, но число их росло с каждым днем: к концу недели перекрыли дорожное движение у студии, потому что все заполонили фанаты. Целая толпа!

Потом этот хаос и помешательство начали распространяться по Европе. По инициативе нашего лейбла один раз в неделю фанатам стали выдавать браслеты и запускать на студию. Мы пели им пару песен и иногда проводили автограф-сессии. И каждый раз там царило настоящее безумие. Никогда в жизни мы не видели ничего подобного.

Как вам известно, первый сингл вышел только в сентябре того года, когда мы участвовали в X-Factor. Все предыдущие девять месяцев мы трудились над ним в самых разных условиях: на задних сиденьях мини-автобуса, в гостиницах, в туре с X-Factor, в студиях, на радиостанциях, в перерывах между видео– и фотосъемками. Мы выпустили книгу, раздали кучу автографов, дали интервью каждому подростковому журналу в мире. Когда стало ясно, что мы прославились по всей Европе (спасибо, наши замечательные поклонники!), то мы расширили наши промопроекты. Наши горизонты ширились день ото дня.

Оглядываясь назад, я понимаю, что мне сложно даже вспомнить все, что происходило тогда. Одно сплошное мельтешение.

Да, теперь мне кажется, что наш первый сингл вышел лет сто назад, но я до сих пор ясно помню, какой фурор он произвел. Мы ощущали, что сделали хорошую поп-песню, что мы отлично рванули со старта. Разумеется, сразу попасть в верхние строчки чартов – это невероятное начало для карьеры, но, по правде говоря, у нас и времени-то отметить это не было. Так, хлопнули друг друга по спине и затем – бац! – сразу перешли к другим делам. Никаких передышек. Каждый день проходил в приятном волнении, прекрасные были времена. В сентябре мне стукнуло восемнадцать, и примерно тогда же мы отыграли концерт перед совсем неподходящей аудиторией. Перед продажниками из какого-то супермаркета. М-да, отличный способ справить день рождения.

После выхода первого сингла мы резко рванули вверх. Если раньше нам казалось, что у нас безумная жизнь, то теперь мы поняли, что ошибались. У нас не осталось времени даже подтирать себе задницы.

Я пытался проанализировать, почему One Direction настигла такая сумасшедшая слава. Мне бы хотелось думать, что дело в нашей музыке и что, если бы не все прочие факторы, мы все равно бы стали достаточно популярны, что у нас было бы много поклонников. Музыку-то мы пишем и правда отличную. Но я смотрю на вещи трезво и знаю, что одной музыкой дело не ограничивается: тут и маркетинг, и социальные сети, и расписания лейблов. Всего и не узнаешь, пока не попадешь в бизнес.

Я не сомневаюсь, что огромную роль сыграли наши фанаты. Особенно важен был их вклад в том, что касалось Интернета. Они так активно взялись за дело, что вскоре слава One Direction распространилась по миру, как лесной пожар.

Думаю, они уже тогда знали (и знают сейчас), что наши аккаунты – не фейки. Они знают, что мы говорим то, что думаем, и говорим своими собственными словами. Наши менеджеры не приказывают нам: «Найл, сегодня тебе нужно затвитить то-то и то-то…» Я все делаю сам. Думаю, это с самого начала придало нашим отношениям с поклонниками оттенок искренности. И им это понравилось. И когда они тоже включились в дело, результат превзошел все ожидания. Думаю, сложно сказать наверняка, чем вызван тот невероятный успех первых месяцев, но, каковы бы ни были причины, с группой творилось что-то сверхъестественное. Представьте себе, что вас отрывает от земли ветром и уносит ввысь.

По-моему, наш первый альбом, «Up All Night», стал хорошей поп-пластинкой. Ну да, не могу сказать, что часто ставлю его сейчас. Ну а кто из исполнителей переслушивает свои ранние работы, если быть честными? Как я уже говорил, в сочинении песен мы особого участия не принимали, но все равно наша личная связь с альбомом чувствовалась, и выступать с ним было чистым удовольствием. Когда он занял второе место в Великобритании и первое – в семнадцати других странах, я не сразу в это поверил. Я знал, что мы из кожи вон лезли, работая над пластинкой, знал, что слава наша растет. Знал, что фанаты по всему миру помогают нам. И все равно это явилось для меня огромной неожиданностью. И я подумал: «Может, группа и протянет больше, чем полгода».

Думаю, что наши первые турне на разогреве и потом самостоятельные гастроли сильно нас сблизили, сплотили пятерых парней в их безумных странствиях по миру. Именно тогда мы и сдружились. Мы провели неделю в бунгало отчима Гарри, и это очень помогло. Но настоящее общение началось с первого турне. Все эти годы нас возит один и тот же водитель, ливерпулец по имени Дон, и в первом туре он тоже был с нами. Да и многие другие из команды не покидают нас с тех самых дней.

Нашим первым самостоятельным концертом стало выступление в «Колизее» Уотфорда. Размером площадка была со спальню. Скромненько. Но толпа просто безумствовала, вы не поверите. Я очень хорошо помню этот концерт, помню, как сказал тогда ребятам: «Нет, вы только посмотрите, фанаты буквально с ума сходят!» И вот мы разъезжали вместе, выступали, спали в автобусе, проводили вместе все время. Нам всем было по семнадцать-восемнадцать, и я сказал им: «Парни, это же лучшее время в нашей жизни!» Так ведь и было!

Мы очень быстро стали знаменитыми. Когда мы начали играть на разогреве, то удивлялись, что нас знают в Великобритании, а потом еще больше изумились, когда поняли, что и в Европе мы популярны. А потом совсем странно: поехали в Штаты (просто пятеро парней, которые хотели повеселиться и хорошо провести время!), и тут-то нас и настигла мировая слава!

По правде, мы многого от этой поездки не ждали. Да, мы знали, что надо побывать в Америке, что это важно для группы, но не думали, что нас ждет там успех. Да и с чего бы нам так считать? Постоянно ведь слышишь истории о группах, которые едут завоевывать Штаты и возвращаются ни с чем. А мы решили, что просто прокатимся, развлечемся, просто будем собой. Выложимся на полную и посмотрим, куда нас это приведет…

Тогда у нас был только один охранник, тот самый Пол, и он везде ходил с нами. И вот мы отправились в путь, ничего не ожидая. Пятеро мальчуганов и Пол в маленьком автобусе.

Не скажу наверняка, когда именно понял в том американском турне, что происходит что-то невероятное. Тур с Big Time Rush в первую очередь удивил нас тем, что американские поклонники хором пели слова всех наших песен. Часто после концертов мы с ошарашенным видом садились в свой автобус, и потом кто-нибудь говорил: «Что, черт возьми, вообще происходит?» А я все думал про себя: я мог бы сейчас учиться в школе, а вот раскатываю по Штатам с концертами.

Следующим волшебным открытием стало появление «What Makes You Beautiful» в американской тридцатке лучших песен. Круто было узнать, что наш первый альбом выпустили на неделю раньше, потому что его сильно ждали. Но когда тысячи фанатов пришли поддержать нас перед нашим появлением на Today – это был совсем новый опыт. Это страшно популярная передача, но мы-то этого не знали, мы не американцы. Позже мы узнали, что кое-кто из поклонников простоял целую ночь на морозе.

Увидеть такое множество людей на улицах Нью-Йорка было просто невероятно. Не могу даже описать. Одно из моих первых детских воспоминаний: мы приехали сюда на каникулы навестить тетю. Нью-Йорк для меня – особое место. Представьте наш восторг, когда мы узнали, сколько людей, невзирая на все трудности, пришли посмотреть на нас. Десять тысяч! С той минуты нас покинули все мысли о том, что нам сложно будет получить признание в Штатах. Весь тот год дальше промелькнул, как в тумане: тур здесь, телепередача там, радиоэфир тут, одно выступление, другое – и везде сходящие с ума поклонники.

Честно вам скажу: как ни странно, самое нервное для меня – это появляться на телевидении. Я так нервничаю, что меня выворачивает наизнанку. Я не вру, иногда мне физически становится плохо. Даже теперь, когда мы пережили столько телеэфиров, мне ничуть не легче. Казалось бы, путь наш начался именно на телешоу, так что мы уж должны были привыкнуть. Но нет, каждый раз волнуюсь, как в первый! Каменею от ужаса с первой секунды в гримерке, и это ощущение не проходит до самого нашего выхода на площадку. Не знаю, почему так происходит, и, по правде говоря, со временем становится только хуже. Я волнуюсь до такой степени, что превращаюсь в один комок нервов. Когда узнаю, что надо будет прийти на очередную передачу, сразу начинается мандраж, и все заново, и с каждым разом все сильнее. Может, я воспринимаю это как что-то очень личное? Мне не нравится петь перед маленькими аудиториями. Даже и не вздумайте просить меня выступить перед друзьями на вечеринке! Пятидесятитысячная толпа – другое дело. Тут я буду петь от души, свободно и спокойно, как птица. Понять это сложно, но так уж я чувствую.

Даже в 2013-м, когда мы должны были спеть на церемонии American Music Awards, я страшно разволновался, хотя вообще-то любил песню, которую предстояло сыграть.

Наверно, масла в огонь подлили еще и громкие имена других выступавших. Прямо перед нашим выступлением со сцены спустился Джастин Тимберлейк. Помню, как посмотрел на него и сказал парням: «Что, тут все такие шишки?» Из-за сцены я оглядел толпу и приметил Леди Гагу в первом ряду, Джастина неподалеку от нее и еще в нескольких рядах – Кэти Перри. Бред какой-то! И это только в зале, а вспомните обо всех миллионах людей, которые будут смотреть шоу по телевизору! И я такой: «Блин».

И как назло, Джастин Тимберлейк подошел к нам поздороваться. К тому времени я уже наложил в штаны кирпичей, думал только о том, как бы меня не стошнило от нервов. Я предупредил ребят, что меня может вырвать, но все обошлось. Мы нормально выступили, но сил после этого у меня не осталось никаких.

А потом наш альбом занял первое место в Штатах. Никогда не забуду минуты, когда узнал об этом. Мы тогда были в Нью-Йорке, занимались продвижением группы. Обили пороги всех радиостанций, всех телешоу, побывали на всех приемах, везде, куда могли добраться. Мы с другом сидели в такси, ехали в офис Sony за билетами на игру «Нью-Йорк Никс», и тут мне позвонил наш менеджер Уилл. Шутливым тоном он объявил, что у него есть для меня новости. А потом сказал: «Нет, ну могло быть и лучше, конечно…» – и я такой: «Блин, хреново!» А он: «Вы стали первыми!» Мы с другом чуть не поубивали друг друга от восторга, и водитель такси выгнал нас, потому что не понимал, что за ерунда вообще с нами происходит.

После того как мы заняли первую строчку, стало ясно: то, что мы считали бешеным успехом, было детскими играми в сравнении с тем, что ждало нас впереди. Чем больше у нас дел, тем мне лучше. Богом клянусь.

Усидчивости у меня ни на грош, я самый суетливый человек в мире. За десять секунд, что я сижу перед этим текстом, я уже десять раз успел поиграть в телефон, сам того не замечая. Мне нравится, что у нас такая суматошная жизнь, что мы вечно носимся туда-сюда.

А потом был большой тур с первым альбомом. Иногда в Америке мы выступали в скромных театрах, но однажды мы приехали, а там навес на восемь тысяч мест и сзади еще участок газона. Мы спросили, для чего он нужен, и нам ответили, что в ту зону продаются билеты в день концерта. И что мы можем ждать еще около двадцати пяти тысяч человек.

Примерно тогда же мы познакомились с Мишель Обамой. Изумительная женщина. И дочки у нее очаровательные, болтали с нами и время от времени говорили что-то вроде «А вот папа считает…» или «А папа сделал то-то». Совсем как обычные дети! Мне приходилось напоминать себе, что они дочери президента. Такие скромные люди. Они со всеми найдут общий язык и воспитаны отлично. Достаточно познакомиться с их матерью, чтобы это понять: Мишель просто удивительный человек, чудесная женщина. С самим президентом мы еще не виделись, но он время от времени благодарит нас за билеты для дочерей, все такое. Я большой фанат Обамы, у меня даже стоит его статуя на заднем дворе.

Турне с дебютным альбомом длилось целую вечность: нам добавляли и добавляли новые концерты. Да, мы сильно вымотались. В итоге мы дали шестьдесят выступлений, это было просто неизбежно. Но какой успех! С ума сойти.

В поездках приходится напоминать себе, что мы тут все в одной лодке. Мы говорили себе: «Да, мы не можем поехать домой, но этого не может ни наш звукорежиссер, ни наш тур-менеджер, ни охрана, ни администраторы, команда…» Так мы стараемся смотреть на процесс: это наше общее дело. Нам выдалась возможность съездить на другой континент и доказать, что наши рекордные продажи – это не просто дань моде. Что у нас есть продуманное шоу в поддержку альбома. Нам всегда хочется выложиться, оправдать интерес прессы и публики.

Пока это все происходило, мы уже начали записывать кое-что для второго альбома. Лично я чувствовал, что на меня давит ответственность. До первой пластинки такого не было… ну ладно, разве что немного. Но люди нас еще не знали. Я ощущал, что терять нам нечего. Но когда наш альбом взлетел на самый верх, стало необходимо держать марку, становиться лучше. Атмосфера изменилась – теперь от нас ждали многого. Мы были сильно заняты, надо было выкраивать время для записи, для творчества. Но мы же были в дороге, и со свободным временем был дефицит. Мы много обсуждали это вместе, пытались понять, когда же нам работать над пластинкой: «А где мы будем ее записывать? Может, начнем завтра в гостинице? Больше времени у нас не будет еще долго…» Вот так все и происходило.

В 2012-м случилось столько всего удивительного, что я и не знаю, о чем вспоминать. Разумеется, церемония закрытия Олимпийских игр стала для нас огромным событием. Мы чуть с ума не сошли, думая – и стараясь не думать! – сколько миллиардов людей увидят наше выступление. Но само событие промелькнуло, словно за секунду. Помню, как прошел за сцену и сказал парням из группы: «Ребята! В гримерке рядом с нами какой-то треш происходит». Ох, какие же они восхитительные. Простые ребята из северной части Лондона, которые смеялись до упаду. Великолепные люди! Там были Эд Ширан и Лиам Галлахер, и мы вместе повеселились.

«What Makes You Beautiful» пришлось сильно урезать, чтобы уложить в один куплет. Выступление поэтому получилось очень коротким. Пока мы пели, я видел только вспышки камер, а потом внезапно все закончилось, и вот мы уже опять за сценой, растерянно оглядываемся друг на друга. Я спросил у ребят: «Что это вообще сейчас было?» Только потом, когда мы просмотрели свое выступление в записи, до нас дошло, какое знаковое событие с нами случилось.

Когда ваш альбом занимает первое место в тридцать одной стране, это просто ошарашивает. Когда «Up All Night» прогремел по всему миру, это уже было сложно понять, но потом наша вторая пластинка, «Take Me Home», вырвалась на самую вершину. Мы чуть с ума не сошли от счастья. К такому никогда не привыкнуть. Я был в полном восторге. Получалось, что вся наша тяжелая работа приносила свои плоды.

Я уже упоминал концерт в Мэдисон-сквер-гарден. Это ужасно важная веха в истории One Direction. Для этого шоу построили новую сцену. Для этого выступления мы бешено репетировали в Англии, а потом прокатывали программу на площадках масштабом поменьше. Мы тогда были еще юны и наивны, и нам сложно было понять, как важен такой концерт (тем более, мы не из Америки родом). Честно признаю, что ничего такого особенного про это выступление не думал, но, когда вышел на сцену, осознание стукнуло меня по голове. Это просто чувствуется. Ходишь по какому-нибудь месту и кожей ощущаешь историю. Мы разнервничались, нас чуть припадок не хватил от волнения. Смотришь на все эти фотки Мохаммеда Али, Элвиса, Синатры… Если вы видели съемки с нашего выступления, то могли заметить, что мы грызем ногти. Внутри у нас все переворачивалось. Мы просто обязаны были сыграть на высшем уровне. Ради себя, ради своих фанатов, ради уважения к этому удивительному месту и его истории. И что это был за вечер!

Концерт в Мэдисон-сквер-гарден стал одним из самых ярких воспоминаний в жизни. С ним может сравниться лишь поездка в Гану с благотворительной акцией «Разрядка смехом» в феврале 2013-го. Если после такого путешествия вы в состоянии считать себя звездой и вести гламурный образ жизни, то с вами что-то не так. Контраст оказался разительным: вот мы выступаем в Мэдисон-сквер, и тысячи людей разражаются воплями восторга, завидев нас. А вот мы в Гане, где нас не знает ни одна живая душа.

Мы приехали в трущобы, и тут же со всех сторон нас обступила невыносимая вонь нищеты. Повсюду была грязь. Думаю, это самое отвратительное место из всех, что я видел. И все же люди там счастливы. Для меня это стало огромным культурным шоком. Даже вернувшись в гостиницу и помывшись, мы все равно чувствовали себя паршивенько. Но тамошние люди! Они просто невероятные! Вызывают такое восхищение, что хочется горы ради них свернуть.

Сингл «One way or another», который мы записали для «Разрядки смехом», занял первые строчки сразу в нескольких странах и собрал более миллиона фунтов, которые пошли на благотворительность. Надеюсь, эти деньги помогут изменить ситуацию к лучшему.

И в том же месяце мы начали совершенно другой проект: отправились в мировое турне со вторым альбомом, «Take Me Home». В итоге путешествие растянулось на сто тридцать концертов. Звучит, наверно, странновато, но в этой поездке мы смогли хорошо расслабиться. На сей раз мы часто выступали на аренах, а это значило, что рано приезжать было не нужно. У нас появилось время днем, чтобы развлечься, выспаться, немного отдохнуть. И это было прекрасно! Как человек, который любит вздремнуть, я был особенно рад. Я много времени трачу на сон. «Найл, просыпайся!» – эту фразу я то и дело слышу в поездках.

Вот что такое настоящее турне, думал я. Мы немного меньше времени тратили на рекламу и немного больше – на запись альбома. Обкладывали матрасами стены номера в гостинице, затыкали щели подушками, чтобы сделать комнату звуконепроницаемой. Работали на одном ноутбуке с парой наушников и микрофоном – совсем примитивное оборудование, но, если знать, как с ним управляться, дает неплохие результаты. А еще в поездках просыпается особый дух, который можно перенести в песни. Ездите вместе с группой повсюду, и это слышно в композициях, что вы записываете в пути.

Мы писали и писали, каждую свободную минуту. Мы столько времени провели в дороге, что, кажется, только одна песня с нашего третьего альбома была сделана в студии. Мы записывались не каждый день, может, раз или два в неделю. Мне бы хотелось сыграть больше гитарных партий, но это не всегда получалось. Иногда такой напряженный график плохо сказывался на наших связках. Встаешь рано с утра после концерта, идешь в местную студию или – что случалось еще чаще – устраиваешь переносную студию звукозаписи в гостинице, записываешься часов пять, потом едешь на концертную площадку проверять звук, выступаешь, едешь спать, а с утра все сначала. Нужно еще следить за тем, что ешь или пьешь, не объедаться фастфудом и не напиваться. Было непросто, но мы очень старались как следует вложиться в этот альбом.

Самым безумным событием для меня было выступление на одной площадке, где на следующий день давали концерт The Eagles. И я с ними познакомился! Я их огромный поклонник. Никто не превзойдет их в мелодичности; я заслушиваю их пластинки до дыр. Очень многое почерпнул от них о композиции. Как я уже говорил, мой папа очень любит The Eagles, и я дважды побывал на их концерте еще до того, как мне исполнилось десять. Тем вечером в Штатах мы отлично поболтали за сценой, но я все равно был как громом поражен. Такие звезды! Господи Боже мой, это же сами The Eagles!

Само понятие «знаменитость» кажется мне странным. Да, когда по работе я встречаю некоторых людей, они поражают меня. С одной стороны, я и правда искренне восхищаюсь ими, но, когда мне говорят, что кто-то испытывает то же самое ко мне, это кажется мне полным абсурдом.

Помню случай, когда впервые услышал The Script. Мне ужасно нравился их сингл «The Man Who Can’t Be Moved», и я часто исполнял эту песню на разных шоу талантов в Ирландии. Я почему-то думал, что сами они из Штатов, но потом узнал, что они мои соотечественники, и все понеслось по новой! И вот настал 2014 год, и я сижу в одной студии с The Script, мы вместе записываем песню. Как в это поверить? То же самое с Pearl Jam: я большой поклонник этой группы.

В 2013 году мы выступали в Сиэтле, и тут их солист Эдди Веддер приводит на концерт своих детей. А гитарист Майк Маккриди подходит ко мне и спрашивает: «Эй, Найл, можно с тобой сфотографироваться?» Так просто не бывает. Это же Pearl Jam! Я прошел на сцену: Эдди Веддер стоит в одном из первых рядов, наблюдает. В тот вечер я играл для него и не думаю, что когда-либо выступал лучше. А вы говорите про нервы!

Конечно, мне нравится эта часть моей работы, но я правда не понимаю, как другие люди могут испытывать то же самое по отношению ко мне. Просто в голове не укладывается. Когда я восстанавливался после травмы колена (о чем чуть позже!), то меня направили к команде докторов футбольного клуба «Челси». Мы очень подружились с игроками. Клевые, разумные ребята! Правда, пара из них вели себя как-то подозрительно тихо, и я решил, что они не настроены общаться. Я переживал, не сказал ли ненароком чего-нибудь обидного, и думал про себя: «Что случилось? Может, что-то не так?» В конце концов один из тренеров признался: «У одного из них двое детей, которые просто обожают One Direction. Он несколько онемел от восторга, Найл». Мне кажется, что я аж выругался, услышав такое. Нет, ну правда! Что это за безумие такое!

Когда мы выступали в штате Вашингтон, к нам в гримерку зашла одна из самых великих звезд на свете – Ронни Вуд. Потом он посетил премьеру нашего фильма. «Ну как дела, ребята? Все хорошо? Очень интересно будет посмотреть, что вы наснимали». Он же совсем из другой лиги. Обычно самые знаменитые люди оказываются самыми дружелюбными. Джей-Зи, Уилл Смит… Он совершенно невероятный, помнит всех, кого встречал, и никакого высокомерия. Джонни Депп однажды пригласил нас к себе на барбекю. А уж его-то иначе как звездой и не назовешь.

Я никогда не стану называть себя знаменитостью. Знаменитость – это тот, кто хочет славы, кто старается всюду показаться, кого на каждом шагу щелкают папарацци. Можно держаться от фотографов подальше; я так и делаю последние четыре года. Либо вы хотите, чтобы вас преследовали люди с фотокамерами, либо нет. Я же делаю свою работу, возвращаюсь домой и сижу там. Изредка выбираюсь куда-нибудь на выходные, но вообще предпочитаю оставаться дома. Могу сходить в паб, пропустить пару стаканов пива и посмотреть матч, то же самое я делал во время учебы в колледже. Разумеется, в группе мы заработали уйму денег, это большая удача. Но я не считаю, что из-за этого мы сами должны измениться. Не могу сказать, что я самый гламурный человек в мире. Да, у меня есть машина и неплохой дом, но вкусы мои крайне просты. Особого ухода не требую. Я не из тех, кто разбрасывается деньгами и строит из себя посмешище. Да и то сказать: если бы моя работа приносила мне меньший доход, я бы все равно ее делал.

Даже если мне говорят, что я знаменитость, я отвечаю, что в таком случае я худшая знаменитость в мире. Дерьмовая знаменитость. У меня нет никаких прославленных друзей, я не провожу время на тусовках. Выйти в свет для меня – это пойти в супермаркет. Если бы я захотел, мог бы пропадать в клубах сутками и благодаря своему статусу ходить туда бесплатно и пить за чужой счет. Но лучше я сам заплачу за свое пиво и посмотрю спортивный телеканал. Если кто хочет вести светский образ жизни, то я им не запрещаю. Каждому свое. Но такая жизнь точно не для меня.

Я расскажу вам историю, которая хорошо описывает наше отношение к звездному статусу. Мы были на церемонии VMA. Перед нами сидела Рианна. Я сказал: «Луи, посмотри, да это же Рианна!» Я был весьма впечатлен, и в итоге мы немного с ней поболтали. Не поймите меня неверно, мы не то чтобы сразу стали лучшими друзьями. С такими людьми не видишься каждый день, и о дружбе тут речи и не идет, но раз уж встретились на церемонии, не грех и поговорить.

Некоторые награды мне нравятся больше, некоторые меньше. Самые лучшие – это те, которые вручаются по голосованию фанатов. У нас лучшие в мире поклонники, голосуют как не в себя. Особенно странно бывает победить в какой-нибудь номинации крупную звезду. С ума сойти можно.

Ну, возвращаюсь к рассказу. На той церемонии мы впятером веселились от души, может, даже перебрали немного с алкоголем. Вокруг нас ходили люди в роскошных вечерних платьях и крутых костюмах, разряженные, как и подобает. Что было надето на нас самих, я даже и не вспомню сейчас. Но помню, как мы сидели, пытаясь проглотить огромные хот-доги с горой лука и тонной горчицы. Боялись измазаться в соусе. Джастин Тимберлейк творит чудеса на сцене, толпа беснуется, зал забит звездами, от которых глаза слепит… А мы жуем эти несчастные хот-доги и ржем. Я заметил, что Луи хихикает, а потом он наклонился ко мне и сказал: «Найл, знаешь, а ведь мы самые отстойные знаменитости в мире».

Нам не терпелось поскорее выпустить третий альбом, ведь мы написали к нему столько песен. Но до этого нас ждало еще одно событие – премьера нашего фильма «Это мы»! Как же мы веселились! Съемочная группа всюду ходила за нами во время тура со вторым альбомом, начиная с тех самых выступлений в О2. Странно было жить под прицелами кинокамер, но, как я уже говорил, и сама наша группа «родилась» на телевидении, поэтому мы быстро привыкли. Во всяком случае, присутствие собственной съемочной команды быстро перестало нас смущать. Они не особо мешают, просто ходят себе и ходят…

Нам очень нравилась затея с фильмом. У Джастина Бибера уже вышло свое кино, и у Кэти Перри тоже. Конечно, тут вспоминаются еще и Spice Girls… Да, нам это казалось отличной идеей! Мы старались вести себя естественно и говорить то, что думаем, поэтому фильм вполне правдиво отражает жизнь в One Direction.

Премьера получилась невероятной. Наверно, я могу даже сказать, что это был лучший день в моей карьере. Конечно, тур по Австралии тоже был ничего. И шоу в Вероне, на которое пришли тысячи человек, тоже… Разумеется, наше появление на передаче Today. И концерт в Мэдисон-сквер-гарден. Да, с памятными моментами нам повезло, но день премьеры все равно стал одним из самых лучших.

Для начала, я никогда не видел такой огромной толпы на Лестер-сквер. Мы бывали там на кое-каких премьерах: «Гарри Поттер», «Хроники Нарнии», так что подозревали, что нас ждет. Но о таких цифрах я не мог и мечтать. Мы стоим на этой платформе, и толпа под нами просто потрясает. И я такой: «Боже мой, глазам своим не верю!» Это был один из тех разов, когда мы стояли, сбившись в кучку на красном ковре, и переглядывались. «Ребят, что за чертовщина тут происходит?»

Мы зашли в кинотеатр, где нас встретили Саймон Коуэлл, Бен Уинстон, Морган Сперлок и представители компании Sony. Мы поблагодарили их. Там наверху была комната с балконом, и мы поднялись туда вместе с Саймоном. Он закурил, стоя в углу, а мы наблюдали за толпой, потягивая пиво. Сами не заметили, как мы с Луи напились! А потом пришел Ронни Вуд. Ронни Вуд на премьере нашего фильма, ну и дела!

В итоге мы с Луи сели на задние ряды вместе со своими семьями. Жена Бена Уинстона весело сказала, что не слышала ни слова из фильма: мы с Луи безобразничали, как пятилетки, кидались конфетами, ржали, увидев друг друга на экране. Будто в школу вернулись! Смеюсь я заразительно, так что когда начинал хихикать, то весь класс покатывался со мной вместе, и поэтому по большей части мне приходилось хмыкать в кулак и ловить на себе неодобрительные взгляды.

Но шутки шутками, а событие и впрямь было важное. Тогда я впервые смог сказать: «Эй, ребят, слышите, а ведь мы прославились! Прикольно». Премьера нашего фильма на Лестер-сквер, красная ковровая дорожка с нашими именами, огромные экраны со всех сторон, диджеи, всякие знаменитости, которые пришли нас поздравить… Я кайфовал от каждой секунды.

Рекламная акция в поддержку третьего альбома и «День One Direction» стала просто бомбой. Сделать собственное телешоу было офигенно, но и потрудились мы немало: семь часов вещать в прямом эфире! Наша команда предложила нам уйму блестящих идей и подготовила список почетных гостей, начиная от космонавтов и заканчивая Робби Уильямсом и Дэвидом Бекхэмом – дело нашлось для всех. Как и подобает One Direction, мы крупно облажались. Передача прошла кое-как. Мы забывали смотреть в камеру, путали строчки, придумывали что-то на ходу. Смех, да и только! Правда, людям, кажется, все равно понравилось.

К тому времени нам уже не терпелось выпустить в свет новый альбом и дать его послушать нашим поклонникам. Луи с Лиамом написали больше двадцати песен для этой пластинки, просто из чистого энтузиазма.

Помогло здесь то, что у нас уже сформировалась команда авторов, которые нам очень нравились, и мы все отлично друг друга понимали.

Нам с самого начала хотелось самим писать песни для альбомов, но приходилось ждать подходящего времени. От наших продюсеров и композиторов первых двух альбомов мы многому научились, и мне хочется думать, что и у нас самих получилось неплохо. От нас ждали многого: успех первых пластинок задал высокий стандарт. Наверно, это и хорошо: побуждает двигаться вперед и помогает обрести цель.

Естественно, выход каждого нового альбома заставляет нас поволноваться. Мы же не знаем, как его примет публика. Я всегда говорю ребятам: «Все, что мы можем сделать, – это выложиться по полной, а потом остается только ждать». Чем ближе дата выхода, тем больше мы нервничаем. Проработав над этими песнями несколько месяцев, мы хотим, чтобы их уже услышали наши фанаты и сказали, что они об этом всем думают.

По счастью, новая пластинка, «Midnight Memories», им понравилась. Продажи были просто ошеломительные, и мы покорили множество чартов. Мне-то казалось, что успех «Up All Night» был невероятным, но как же я ошибался! Для нас этот новый альбом много значил: каждый из нас постарался оставить свой след в песнях, проявить свою личность, отразить свою жизнь… Поэтому увидеть, что результат понравился людям по всему миру, стало для нас крайне важным опытом. Мы были на седьмом небе от счастья.

Накануне Рождества 2013-м случилось нечто, что могло бы затормозить наш прогресс: я серьезно повредил колено. Летом, когда мы снимались в X-Factor, я как-то гонял с приятелями в футбол. Поставил ногу на мяч, чтобы подкатить его к себе, и тут почувствовал, будто кто-то пнул меня под колено. Я полетел вверх тормашками. Приземлившись, я обнаружил, что у меня как-то странно висит коленная чашечка. Я пошел к врачу, и мне сказали, что это называется блокада коленного сустава. После того случая такое стало повторяться.

Например, шел я как-то раз по Оксфорд-стрит и повернулся, чтобы обойти человека, что шел мне навстречу. Опять раздался щелчок. Было так больно, что я буквально рухнул на тротуар и стал кататься по земле. Еще как-то раз я играл в гольф, и меня словно током ударило. В общей сложности такое происходило раз восемь. И вот я вывихнул колено на сцене, когда мы с Луи дурачились и пытались танцевать брейк-данс. Ребята хотели помочь мне встать, но я и с места сдвинуться не мог! Я весь побелел, и колено мое торчало совсем не там, где ему полагалось.

Я стал носить поддерживающий бандаж, но без толку. Стало ясно, что с этим надо что-то делать, ведь теперь проблема сказывалась и на моей эстрадной жизни. Мне сделали МРТ, и я направился к парню по имени Ричард Стедмен, доктору из Штатов. Он посмотрел на мою ногу и сказал: «У тебя колено как у тридцатипятилетнего футболиста! Можно даже не смотреть на снимки, мне уже ясно, что нужна операция. И срочно!» Оказалось, что чашечка у меня расположена неправильно и мне действительно нужна медицинская помощь.

Я немного отдохнул на рождественских праздниках и четвертого января полетел в Штаты на операцию, которая должна была состояться через два дня. Хирург сотворил чудо: мое колено теперь на месте и, судя по всему, навеки. Но, конечно, мне пришлось поработать над укреплением мышц. Когда я вернулся, мне опять улыбнулась удача: предложили пройти реабилитацию в Суррее, на тренировочной базе «Челси». Дочь Моуриньо, тренера команды, оказалась большой поклонницей One Direction, она даже ходила на премьеру нашего фильма. И вот я получаю СМС от Жозе: «Я слышал про твое колено. Ты хороший пацан, приезжай сюда, никаких проблем. Пользуйся оборудованием, общайся с докторами и физиотерапевтами. Только выздоравливай!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.