Глава 11 Ему не следовало это делать

Глава 11

Ему не следовало это делать

Когда же Конрад прилетел в Нью-Йорк, он сразу слег с гриппом. Из-за тяжелого состояния ему пришлось жить в отеле «Плаза» в одном номере с Жа-Жа, чего он, понятно, не собирался делать. Это роковое стечение обстоятельств стало для их неудачного брака последним ударом.

Прикованный к постели, Конрад вынужден был смотреть, как Жа-Жа часами готовится то к завтраку, то к ланчу, то к чаю и, наконец, к главному событию дня, как насмешливо называл это Конрад, – к обеду. Он не мог поверить, что жена столько времени тратит на макияж, укладку волос, на примерку нарядов, подбирая к ним подходящие украшения, чтобы выглядеть соответственно каждому случаю. «Я вдруг обнаружил, что наведение красоты занимает полный рабочий день», – вспоминал он. Все эти процедуры напоминали ему «старинные храмовые обряды ацтеков». Поскольку больше ему нечем было заняться, наблюдение за приготовлениями Жа-Жа стало для него чуть ли не наркотиком. Это было равносильно лицезрению страшного крушения поезда, он не мог оторвать глаз.

Конрад был возмущен крайним эгоизмом Жа-Жа, тем более что недавно он основал Фонд Конрада Н. Хилтона, через который отныне должны были идти все его пожертвования на благотворительную и филантропическую деятельность. В фонде подолгу и серьезно обсуждали, каким мероприятиям оказать предпочтения – а тут перед ним крутилась Жа-Жа, озабоченная только тем, как она будет выглядеть в той или иной обстановке. Он вспомнил свою мать Мэри, которой приходилось трудиться всю жизнь, и впервые осознал, насколько у него с Жа-Жа разные представления о жизненных ценностях. В сравнении с его матерью Жа-Жа показалась ему легкомысленной и ничтожной. Как-то ему пришла в голову мысль: его жена знает цену всех вещей, но ничего не ценит. Последнее время Эва предлагала Жа-Жа попробовать себя в шоу-бизнесе, и Конрад согласился с ней. Тогда она сама зарабатывала бы себе на жизнь, и он мог бы ее уважать. А пока что она ничем не заслуживала его уважения. И для нее это не было тайной.

Супруги были приглашены на прием в честь губернатора штата Нью-Йорк Томаса Эдмунда Дьюи, и им предстояло решить: остаться в отеле и скучать в обществе друг друга или пойти на прием, где можно было развлечься. Несмотря на недомогание, Конрад предпочел последнее. Разумеется, Жа-Жа тоже высказалась за прием. Ради шикарного приема она способна была забыть о любых бедах и огорчениях. Кроме того, она решила, что это позволит ей лишний раз продемонстрировать Конраду свою ценность как спутницы.

Когда он появляется в обществе с эффектной красавицей, вызывающей зависть его коллег, это же что-то значит! А умения вести себя в обществе ей не занимать.

Конрад умылся, побрился, оделся, и все это за пятнадцать минут. А затем ему пришлось ждать целых два часа, пока не появится Жа-Жа.

Наконец она вышла из своей спальни – ослепительная красавица в ярко-красном вечернем платье. Платье из струящейся алой ткани с вышивкой из бисера и длинным разрезом, открывающим точеную стройную ножку, идеально подчеркивало ее статную фигуру. Волосы, крашенные в платиновый цвет, были увенчаны маленькой тиарой с бриллиантами; изящные серебряные серьги со сверкающими стразами и такая же брошь, подаренные Конрадом, делали ее образцом светской моды 1940-х годов. Довольная проделанной работой, Жа-Жа с гордостью предстала перед мужем.

– Ну, как твое мнение? – И она пару раз покружилась.

Конрад смерил ее оценивающим взглядом.

– Я вот думаю, сколько мне все это стоит, – сказал он.

Жа-Жа потеряла дар речи. И это награда за все ее труды?! Она была взбешена, и он это знал.

– О, дорогая, ты выглядишь прекрасно, – успокоил ее Конрад. – Впрочем, ты ведь всегда великолепна. Ну, мы наконец можем идти?

С этого момента вечер был безнадежно испорчен.

Общество, собравшееся на прием в отеле «Уолдорф-Астория», блистало светскими львами и знаменитостями, включая актрису Лоретту Янг и сестру Жа-Жа Эву. Однако всех затмевала Жа-Жа Габор Хилтон в ярком сногсшибательном туалете. Конрад чувствовал себя неважно, держался особняком и мало общался. Поскольку он ослабил узел галстука, выглядел он непривычно небрежным, даже несмотря на белоснежный жилет. А тем временем Жа-Жа упивалась своей ролью богатой светской дамы. Ведь это единственное, что ей удавалось лучше всего, вся ее натура идеально вписывалась в образ супруги Конрада Хилтона.

– Розового шампанского! – послышался ее возбужденный голос. – Нам нужно еще шампанского! Все пьют до дна!

– Великолепный прием, не так ли? – в какой-то момент обратилась к ней Эва. – Только подумай, сколько в этом зале денег!

Эта мысль уже приходила Жа-Жа. Осматривая всех этих богачей, она вслух спросила, может ли человек почувствовать, что ему достаточно его богатства. «И я сказала себе, нет, никогда, тебе никогда не хватит твоего богатства, – со смехом рассказывала она. – Слава богу, в Америке для всех достаточно денег! Слава богу!»

Хотя Жа-Жа всеми силами старалась скрыть, что ее муж не в лучшем состоянии, Конрад этого не оценил. Более того, он не скрывал, что жена действует ему на нервы.

– Какой у вас самый лучший скотч? – рассеянно спросил он проходящего мимо официанта.

Как только Хилтоны вернулись в отель, между ними, естественно, разразилась ссора.

– Я старалась! – как вспоминает Жа-Жа, сказала она Конраду.

Она говорила, что играла свою роль, была ему хорошей женой и партнером. Все ее любят, то есть все, кроме Конрада.

– На этом вечере ты один был безразличен ко мне.

Он оправдывался своим дурным самочувствием. Затем вышел в свою спальню и вернулся в коротком белом махровом халате, уселся перед ней в кресло и закурил сигару.

– Давай перенесем разговор на утро, – попросил он.

Жа-Жа, по-прежнему в вечернем платье, нервно расхаживала по комнате, явно решив выяснить отношения.

– А потом ты вдруг присылаешь совершенно постороннего человека – какого-то священника! – чтобы он сказал мне, что ты хочешь развестись со мной! – сменила она тему. – Ты направил ко мне этого священника?

Конрад растерялся. На деловых совещаниях он всегда знал, как вести себя в моменты возникающих разногласий. Но в семейной жизни? Нет. Главное, он не испытывал к Жа-Жа той любви, которая могла бы вызвать у него вспышку гнева, хотя бы отдаленно сравнимую с ее яростью. К тому же он действительно плохо себя чувствовал. Поэтому он просто сидел, курил свою «гавану» и с досадой слушал ее.

– И что из того, что я хочу выглядеть красивой? – продолжала она бушевать, стремительно расхаживая по комнате. – Что из того? Ты когда-нибудь давал мне почувствовать себя желанной?

Он по-прежнему не находил слов. А она, видимо, решила, что ей не удается вывести его из равновесия. Что еще нужно сделать, чтобы вызвать у этого человека хоть какие-то эмоции?

– Как ты посмел так поступить со мной?! – остановившись перед ним со сверкающими глазами, спросила она, давая волю своему необузданному венгерскому нраву. – Если ты не хотел на мне жениться, – заключила она с горечью, – не нужно было это делать, Кони! Тебе просто не следовало это делать!

Здесь он не мог ничего ей возразить. Сейчас он, как никогда раньше, понял, что ему не стоило этого делать.