СТАТЬИ МЕНТАЛИТЕТ

СТАТЬИ МЕНТАЛИТЕТ

Самолет набрал высоту, выровнялся. Ровный гул двигателей успокаивал. Большинство соседей по салону спали или делали вид, что спят. Марии досталось место у окна по правому борту, где-то между передними и задними крыльями. Она равнодушно скользила взглядом по белой равнине облаков, которая иногда вдруг обрывалась и далеко внизу, как в немом кино, мелькали горы и долины, красивейшие балканские места. Потом опять все застилала белая облачная пустыня. Мария безучастно смотрела в иллюминатор, но ничего не видела. Она думала, перелистывая в голове альбом прожитой жизни, рассматривая отдельные эпизоды как бы со стороны, с удивлением отмечая, что этот отрывистый видеоролик – все-таки о ней, это ее жизнь вспыхивает и исчезает в ее воспаленном сознании отдельными моментами. В то же время она сама отказывается во все это верить или признавать…

…Семья у них была знатная. Отец более 30 лет работал бригадиром виноградарской бригады в совхозе, был известным специалистом в районе и в республике, депутатом, орденоносцем. Он всегда говорил дома и на работе, что его вырастила советская власть, просто подарила ему жизнь с самого рождения. Дело в том, что родился отец летом 1940 года. Во время родов у его матери были какие-то проблемы, врача в селе при румынах не было, а может и был, да сбежал, когда летом того же 1940 года, в Бессарабию вошли советские войска. Отцу Марии тогда повезло– недалеко от села, в палаточном городке, расположилась какая-то небольшая войсковая группа и был среди них то ли врач, то ли фельдшер, мужчина. Он и принимал роды. Все прошло нормально. Отец, после школы– семилетки, окончил годичную школу виноградарей и все последующие годы работал в совхозе.

Мать тоже работала в совхозе, дояркой, тоже была передовиком-орденоносцем. Мария была единственным ребенком, родители берегли ее, учили, лечили, вырастили. Она пошла по стопам отца, окончила техникум, получила специальность агронома– виноградаря и тоже работала в совхозе. Совхоз был селообразующим хозяйством, имел свой винзавод, большие плантации садов и виноградников, был крупным и достаточно мощным в экономическом плане. Со всей Молдавии к ним приезжали за опытом, да и не только из Молдавии. Совхоз работал в тесном контакте с Республиканским Научно-прозводственным объединением «Виерул». Лучшие сорта и гибриды, новые технологии в питомниководстве, прозводстве, хранении и переработке винограда, апробировались и внедрялись на совхозных площадях. Люди добросовестно работали, с какой-то гордостью занимались всеми направлениями сельхозпроизводства, представленными в совхозе – виноградарством, плодоовощевоством, животноводством и еще целым рядом «водств» – кролики, пчелы, лошади, рыба, различными видами подсобных промыслов и т. п. Хозяйство комплексно развивалось по всем указанным направлениям, они были довольно трудоемкие, но прибыльные. То есть – выгодные. На этой основе развивалась социальная сфера села. Асфальтированные дороги и тротуары, водопроводы – питьевой и технический для внутрисельского полива. Прекрасный Дворец Культуры, стадионы, детские музыкальная и художественная школы, три бесплатных детских сада, бесплатное питание для работающих в бригадах и на фермах, бесплатный транспорт при доставке дров, угля, а также для желающих выехать в выходные на рынок, работников совхоза. Многие дети работников совхоза учились за счет хозяйства в различных высших и средних учебных заведениях по всему Союзу. Можно еще долго перечислять, что имели в те времена работники совхоза, а это считай все жители села.

В настоящее время некоторые «умники» с сарказмом или со смехом ругают то «бесплатное», что было совсем недавно в селах Молдавии, да и других регионов. Бесплатное, мол, разлагает, расслабляет, люди привыкают жить на «халяву». Те, кто сегодня так заявляет, пытаясь как-то реабилитовать допущенный ими развал и хаос в некогда довольно приличном агропромышленном секторе аграрной по сути республики, скорее всего недалекие люди, понятия не имеющие о настоящей нашей сельской жизни. Да, понятно, что все «бесплатное» крестьянами в общем и покрывалось, но чужим для села людям никогда не понять, что исторически именно наши села возникали так, чтобы можно было вместе жить и работать, вместе защищаться и вместе выходить из любого трудного положения. Мы не хуторской Запад, где все живут отдельно друг от друга и чужие проблемы даже соседей не интересуют. У нас другой менталитет, так уж веками сложилось. Естественно, многое от людей зависит, поэтому села жили по-разному и в советские времена. Если во главе колхоза-совхоза, считай села, был настоящий хозяин, неважно свой или приезжий, живший с селом одной жизнью, то село процветало, а если во главе стоял очередной присланный карьерный проходимец – толку не было, несмотря на помощь власти.

Селу, где жила Мария повезло. В 1946 году к ним прислали списанного из армии по ранению майора-танкиста на должность директора совхоза. К его приходу село находилось в полном запустении – было трижды ограблено, два раза румынами в 1940 г. и начале 1944 года и еще раз в 1944 г. немцами. Если немцы забирали только продовольствие, скот, лошадей, птицу, то румыны забирали все, вплоть до оцинкованного корыта у бабушки Марии и самодельного мыла.

Совхоз в селе образовали еще в 1940 году, но его не успели даже толком оформить и набрать кадры. Пришел страшный 1941 год. Война! Пришли опять румыны под контролем немцев. Отцу Марии исполнился годик. Его отец, дедушка Марии, был мобилизован, ушел с нашей отступающей армией и больше о нем никто ничего не слышал. Мать отца Марии не смогла пережить войну и ушла из жизни перед самым приходом советских войск, в 1944 году. Воспитала его сестра матери.

Когда выгнали из Молдавии гитлеровцев летом 1944 года, а румыны, сориентировавшись, перешли на сторону Советов и тоже ушли, в селе начали с нуля обустраивать жизнь. Новый директор совхоза, до войны бывший уральский металлург, прошедший со своим танковым полком от Волги до Тирасполя, был не просто директором, он в течении 25 лет был и руководителем, и хозяином, и крестным отцом села, и ангелом-хранителем и всем сразу. Было ему за сорок, когда его прислали в село, но несмотря на тяжелые ранения и перенесенные контузии, он всего себя отдавал делу, совхозу и селу. Он жил совхозом четверть века и оставил после себя передовое процветающее хозяйство и такое же село. Почти всегда он ходил в военном френче-мундире и в военной фуражке, как бы ощущая себя постоянно на службе, не менее ответственной, чем военная. Ездил на своеобразной «тачанке» с парой крепких лошадей, что было очень удобно и практично, так как территория совхоза простиралась в зоне молдавских Кодр (невысокие горы в центральной части Молдавии) и на лошадях было наиболее удобно добираться к любой производственной точке совхоза.

Когда он пришел в совхоз, в хозястве были в наличии пара лошадей, оставленных проходящей войсковой частью по причине болезни и пар пять волов, собранных по селу из молодых бычков. Новый директор в первый же месяц куда-то поехал и вскоре вернулся с двумя старенькими тракторными тягачами, десятком голов лошадей и несколькими конными повозками. Потом пригнал откуда-то два трофейных автомобиля, " Опель» на полугусеничном ходу и бортовой «Ман» с необычным для Союза «срезанным» передом. Всем сельским миром начали поднимать производство и село. Отец Марии, как было сказано, после интерната – семилетки, год проучился в школе виноградарей при техникуме и был принят в совхоз в виноградарскую бригаду, сперва звеньевым, а когда набрался опыта, возглавил ту же бригаду и проработал в ней до конца своей жизни. Женился, получил от совхоза новый дом с большим участком на склоне холма, а в 1965 году, появилась на свет Мария.

Жизнь в селе налаживалась. Отец с матерью неплохо зарабатывали, в доме был неплохой, по сельским меркам достаток. Единственную дочь, Марию, хотя и приучали постепенно к труду и сельской жизни, но берегли и лелеяли, стараясь передать все то доброе, что было в них самих. Село было молдавское, но в послевоенные годы оно пополнилось людьми разных национальностей, особенно украинцами и русскими, Все были одной веры, все вместе ходили в сельскую церковь, постепенно перемешивались, перекумовались, переженились. Никто, никогда и не вспоминал, кто какой национальности. Вместе работали, вместе отмечали праздники, проводы в армию, свадьбы и другие общесельские события.

Село развивалось не только в производственно-экономическом и социальном плане, но и росло интеллектуально. Выпускники сельской школы, после окончания Вузов и техникумов, возвращались в село. Место такое притягательное – в большой красивой долине, кругом невысокие горы покрытые лесом, целая череда чистейших озер, недалеко река Реут – живи, да радуйся!

Все вроде бы шло хорошо, но стала часто болеть мать. Куда ее только ни возили, но что-то у нее было врожденное с сердцем и как раз, когда Мария заканчивала десятый класс, мамы не стало. Остались вдвоем с отцом. После ухода матери, отец здорово сдал, но виду не подавал, держался и старался больше отдаваться работе.

После школы Мария окончила сельхозтехникум, получила специальность «агроном– виноградарь» и пришла на работу в совхоз. Она училась по направлению совхоза, так что проблем с трудоустройством у нее не было. Но, появились другие проблемы.

В Союзе набирала обороты так называемая «перестройка». На смену престарелым вождям пришла новая молодая власть, основной задачей и целью которой, как выяснилось позже, было уничтожение действующей советской власти и развал СССР, как государства. Мария, как и все советские люди в то время, не знала истинных целей перестройщиков и верила их популлисткой болтовне, но одним из первых их негативных действий, был удар по ее родному – любимому, по виноградарству. Под лозунгом идиотской борьбы с алкоголизиом, главной для совхоза отрасли был нанесен смертельный удар. Основные товарные плантации «винных» виноградников были оперативно выкорчеваны. Десятки тысяч шпалерных столбиков зверски вырваны из земли и проданы за копейки на различные строительные нужды. Растащены из бригад и складов все запасы новых столбиков, проволоки и всего сопутствующего. Прерваны все опытно-конструкторские разработки и связи с НПО «ВИЕРУЛ». Остановлен визавод, только-только переоснащенный современным оборудованием. Местные власти, стараясь выслужиться, всеми своими действиями ускоряли процессы уничтожения отрасли и не нашлось в республике человека или группы людей, которые могли бы помешать или хотя бы ослабить варварские действия по уничтожению такой важной для Молдавии отрасли, как виноградарство. Все чиновники «болели» не за отрасль, не за экономику или по большому счету за республику, а за себя…

Мария на одном из совещаний в районе, услышала, что есть приказ изъять из молдавских хранилищ имеющиеся запасы вина и в десятках тысяч тонн, по 2 копейки за литр! Отправить куда-то в Башкирию в виде добавки в комбикорм. Естественно, то вино в цистернах до Башкирии доехать не могло, даже в половинном объеме, так как по пути, на каждой остановке, цистерны с вином буквально «сдаивались». Но приказ есть приказ. Забрали все вино из хранилищ совхозного винзавода. Такие действия, плюс выкорчевка всех товарных виноградников, нанесли непоправимый удар по экономике совхоза. Перестраивать систему хозяйствования было не за что, да никто и не хотел этого, особенно представители власти всех уровней. Пришло время кооперативов, коммерческих магазинов и банков. Жидкой, липкой, кем-то проплаченной поплыла «демократия», вкупе с вседозволенностью и безнаказанностью.

Когда начали корчевать только вступивший в плодоношение виноградник в бригаде отца, сердце у него не выдержало и с работы его привезли бездыханным. Мария осталась в доме одна. С работой не клеилось, больше занималась работой по дому. Хозяйство у них бы большое, ухоженное. Дом, сад, виноградник, живность разная. Тяжело и грустно было вести его в одиночку и после работы. Жизнь шла по инерции, а надо было держаться и жить, несмотря ни на что.

Где-то в 1988 году, в совхозе появился молодой инженер, выпускник Кишиневского сельхозинститута. Звали его Петр. Украинец, родом из Котовского района, Одесской области. Отслужил в армии, больше года был в Афганистане. После службы льготно поступил в институт на инженерный факультет, после окончания которого, был направлен в совхоз. Приняли его на должность инженера по механизации трудоемких процессов в животноводстве. Дело свое знал, быстро освоился в совхозе, где после истребления виноградников, больше внимания стало уделяться животноводству. Ему дали комнату в совхозном общежитии. Близких родных у него на Украине уже не было, так что он просто вживался в новое для себя село и в принципе, новую для себя работу. Мария и Петр ежедневно виделись на утренних рабочих планерках, хотя близко по работе не общались, но однажды оказались на соседних креслах на киносеансе во Дворце Культуры. Они вместе вышли на улицу, было уже темно, Петр проводил Марию до дома, так и познакомились поближе. Через несколько месяцев сыграли свдьбу. Петр перешел жить к Марие. Вроде бы посвелее на Земле стало для Марии. Опять они с радостью шли на работу, зная, что дома их ждут. Постепенно зарубцовывались раны после ухода отца с матерью. Петр довольно быстро освоил молдавский язык. У них, в Котовском районе тоже проживает много молдован, потом пять лет в институте, в одной комнате с ребятами-молдованами, потом сколько раз был на практике в молдавских селах, а тут Мария… Они так любили друг друга, что она с ним говорила по-украински, часто просто так, чтобы сделать ему приятно, а он с ней и по той же причине-по молдавски. Так у них и прижилось триязычие, на каком языке начнут говорить, на том и продолжают, а на работе говорили по-русски. Да и кто в те времена делил или оценивал людей по национальности! Оценивали по деловым качествам и поведению. Это уже с девяностых годов людей начали делить не по уму и делам, а по языку и лойяльности.

В 1989 году у Марии с Петром появилась дочка. Прелестная такая девочка. Петр настаивал назвать ее тоже Марией. Мария была против, мол бабушка была Мария, я Мария – не надо такого однообразия, не к добру это будет. Назвали дочку Оксаной, так звали покойную маму Петра. Теперь Мария больше занималась дочкой. В совхозе работы не стало, все что-то делили, воровали, растаскивали. Животноводство еще как-то существовало, позже и его уничтожили. Петр пока работал, Мария вела хозяйство. Свои продукты и какая-никакая зарплата Петра, позволяли по крайней мере как-то жить.

Но так же не может быть, чтобы все было нормально. В 1990 году Молдова стала «суверенным», независимым государством. Для облагодетельствованых чужыми подачками первых правителей нового государства, как тоже выяснилось позже, понятие «суверенитет» ассоциировалось в основном с тем, что их " везде встречали у трапа самолета», иногда (в постсоветских республиках) даже с хлебом-солью. Ну что же, ради этого видимо стоило все разрушить, тысячи людей сделать нищими и, беженцами, «гастарбайтерами» и рабынями – проститутками. В то время на всех уровнях начали пробиваться шипы национального приоритета во всем-власти, образования, науки, общественного устройства и обычного быта. Обвинения в никчемности и безделии, даже в преступлениях, стали квалифицироваться как «национальные притеснения». Шли поииски «врагов» на кого можно было бы списать творящиеся безобразия.

Марию и Петра все эти сценические и закулисные манипуляции властьпредержащих не трогали и не волновали, хотя они и были «смешаной» семьей. До тех пор, пока не пришел страшный 1992 год. Именно в угаре дешевого национализма, абсолютно не думая о последствиях, прекрасно зная, что на левом берегу Днестра находятся значительные, хорошо вооруженные войска бывшей 14 армии, которые никогда не позволят захватить силой Тирасполь, по очень многим причинам, те, прежние власти просто напали с оружием в руках на Приднестровье, без всякого предупреждения, надеясь за три-четыре часа «зачистить» эту территорию, а там… Победителей не судят. Они же наводили конституционный порядок у себя дома… Казалось бы, какое отношение имели те события к Марие и Петру и ко всему нашему повествованию? А самое прямое и самое страшное. Петр во время службы в службы в Афганистане, был механиком-водителем БМП (Боевая машина пехоты). Всякое там бывало – и подрывы и контузии, но обошлось. Теперь же, в начале 1992 года, его уже в Молдове срочно, ночью вызвали куда-то, переодели и отправили " на фронт» тоже водителем чего-то, как инженера. Это было еще до масштабных военных действий летом 1992 года. Через неделю Марие сообщили, что ее Петр «геройски погиб, защищая суверинитет и территориальную целостность» Республики Молдова. Где-то в районе Дубоссар, в двух десятках километров от своего родного села на Украине. Против кого воевал украинец Петр – против чужих или своих и за что он погиб-за суверенитет или чью-то безмозглость?

Как бы то нибыло – Мария снова осталась одна, но уже с дочкой. Работы в совхозе не было. Совхоз буквально растащили новые «реформаторы» Оборудование с винзавода новый хозяин куда-то увез. Совхоз по стандартной схеме сперва сделали банкротом, а потом растащили. Ловкие, уже свои, национальные проходимцы, пользуясь поддержкой таких же властей, быстро разобрались и с имуществом и с совхозной землей, оставив прекрасное село погибать в нищете. Постепенно все объекты социальной сферы были закрыты, а потом или проданы «своим» людям за бесценок или растащены. Дороги превратились в сплошные ямы, люди разъезжались кто куда-в Россию, на Запад и даже дальше.

Мария постарела, но крепилась, дочка ее поддерживала. Умница, мамина помощница, она и училась хорошо и маме помогала, так как жили они в основном с домашнего хозяйства. Держали корову, Оксана пасла ее после уроков, а также курей, уток, гусей, кроликов. Так и жили. Дочка заканчивала школу, надо учить ее дальше. А дальше – надо деньги. Все те властные «суверены» детей своих посылали учиться без проблем, от Бухареста, до Нью– Йорка и с престижной работой для их детей, тоже забот не было, а Марии – надо было искать деньги. Много, по сельским меркам и сразу. Где? На рынке, в Оргееве, встретила она как-то свою сокурсницу по техникуму, та несколько лет работала по найму в Италии. Заработала немного денег, потом удачно выдала свою дочь замуж за «крутого» сына еще более крутого отца. Теперь в Италию больше не поедет, будет при дочке, внуков няньчить. Мария ухватилась за новость, расспросила, как там в Италии, что за работа, как платят, что вообще там за жизнь и т. д. Однокурсница, с которой Мария жила несколько лет в одной комнате и считала своей подругой, объяснила ей все как и что, а потом предложила Марии поехать в Италию, более того, дала телефон и адрес своих бывших хозяев, на всякий случай. Потом написала по-итальянски что-то вроде просьбы-рекомендации.

Посоветовавшись с дочкой и соседкой через улицу, с которой дружила с детства, попросив ее присматривать за хозяйством и Оксаной, Мария поехала в Италию. Нашла семью, где совсем недавно работала сокурсница. Познакомились. Хозяева, муж с женой, по возрасту чуть постарше ее родителей, бездетные. У них старинный загородный дом, приличный ухоженный приусадебный участок. Есть виноградник и плодовые насаждения. Местность пересеченная, чем-то напоминает родные Кодры, только климат потеплее, чем дома. Молдавский язык схож с итальянским и Мария через год говорила по-итальянски не хуже своих хозяев. Марию они приняли как знакомую, скорее всего сыграли свою роль рекомендации ее подруги. Постепенно М ария стала своей в доме. Она и варила и убирала, стирала, за огородом ухаживала. Вообщем, делала все, что надо и хозяева в ней души не чаяли. Из прислуги они больше никого не держали, только на период обрезки деревьев, обработки междурядьев и уборки урожая, поднанимали по два-три человека на несколько дней, а в основном все работы по хозяйству делала Мария. Ее новую хозяйку, кстати, тоже звали Мария, мужа-Лучано. Платили они, по нашим меркам хорошо. Мария копила деньги на учебу дочке, на ее свадьбу, да и вообще на жизнь. Дочка окончила школу с отличием и пожелала учиться на педагога. Поступила. Мария ежегодно платила деньги за учебу и продолжала копить на будущую свадьбу. У Оксаны был парень, они дружили со школы, потом вместе учились в Кишиневе, хотя и в разных вузах, но всегда старались быть рядом. Мария хорошо знала родителей потенциального жениха и в очередной свой приезд домой, с ними были оговорены все вопросы, касающиеся свадьбы их детей.

За несколько лет работы в итальянской семье, хозяева стали для сироты Марии как родные. Она называла хозяйку «мамика» (мамочка), да и они относились к ней, как к родной. Если было надо, без разговоров отпускали ее домой, даже иногда отвозили в аэропорт года Вероны, откуда были авиарейсы на Кишинев, и встречали ее по приезду на своей машине. Наконец Оксана закончила учебу и была сразу засватана своим парнем. Был назначен день свадьбы. Как было уже сказано, Мария готовилась к этому событию несколько лет, закупала в Италии приданное для дочери, все, что могла, самое лучшее. Попросила соседку, чтобы та купила у кого-то из сельчан большую свинью на мясо и колбасы, а дней за 10 до свадьбы и сама приехала, чтобы приготовиться по всем вопросам, как следует. Пригласила на свадьбу в качестве «посаженных отца и матери» своих итальянских хозяев, «мамику» Марию и сеньора Лучано.

По правде говоря, Мария не надеялась, что они прибудут, а они взяли и приехали. Позвонили когда, что и как, Мария наняла такси и в аэропорту Кишинева их встретила. На другой день была свадьба. Кто знает, что такое молдавская свадьба? Это когда зовут половину села, когда столы по улице метров на 150, когда список блюд и напитков на две страницы, когда с обоих сторон машины подарков– перевязок и т. п., когда море бесконечно– веселой музыки, песен и танцев, когда родители друг перед другом выжимают из себя все, что могут и даже то, что мочь не могут, стараясь угодить гостям и сделать все ТАК, КАК НАДО и по обычаям и по возможностям! Такая свадьба была и у дочки Марии. Три дня гуляли, похмелялись, катали по обычаю родственников, потом ходили группами опять по родственникам т. д. В общем все было сделано по полной программе и по высшему сельскому классу. Итальянские гости были ошеломлены и поражены всем увиденным и услышанным. Все гости относились к ним с подчеркнутым уважением и почтением, но свадьба есть свадьба и гости «отрывались» по полной, по-нашему. На четвертый день Мария отвезла итальянцев в аэропорт, сказала, что сама приедет дня через три и они улетели…

Уладив все послесвадебные дела и оставив дома дочку с мужем, Мария со спокойной душой тоже отправилась в Италию. Быстро втянувшись в привычный для себя ритм жизни, она отошла от всего радостно – пережитого и просто делала свое дело. Прошла неделя. Расчеты хозяев с ней за работу шли по – недельно, по пятницам. Когда пришла пятница, хозяйка позвала Марию и протягивая ей деньги, сказала: «Мария, мы были у тебя дома, видели, как ты живешь. Видели и торжество, которое ты устроила в честь свадьбы своей дочери. Знаешь, такое даже мы себе не могли бы позволить… Мы с Лучи долго обсуждали этот вопрос по приезду домой и решили, что мы тебе слишком много платим… Поэтому, начиная уже с этой недели, мы будем платить тебе в два раза меньше… Считаем, что это будет правильно и справедливо»…

…С того дня, как принесли извещение о гибели Петра, Мария таких ударов не получала. Она стояла, не в силах произнести ни единого слова. Лучше бы ее ударили или вышвырнули из дома… Неимоверным усилием воли, она развернула себя кругом, ушла в свою комнату, быстро собрала вещи и выскочила на улицу. Там села на автобус и менее чем через час была в аэропорту. К счастью на Кишинев были свободные места и через пару часов она поднялась по трапу в самолет…

…Мария скользила взглядом по ослепительно белой пелене облаков и, как бы закрывая альбом воспоминаний, беззвучно, внутри себя промолвила: «Вот тебе и «мамика». Да они же совсем другие люди! Не наши…»

Такая вот история. Казалось бы близкие по языку, внешне вроде бы нормальные люди, а и правда – не наши… МЕНТАЛИТЕТ не тот…

Пусть считают нас за кого угодно, но такими мы, скорее всего, никогда не будем. Да и не надо оно нам, иначе просто нас не будет…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.