Заслуженная награда

Заслуженная награда

В следующий раз Арнольд позвонил мне спустя четыре или пять месяцев со времени нашего последнего разговора. После первых приветственных слов Арнольд задал мне несколько неожиданный вопрос: он спросил, набожна ли я. Его больше всего удивляло, что кто-то в здравом уме и твердой памяти может верить в некое Высшее Существо. Надо сказать, что на протяжении всей нашей совместной жизни мы с Арнольдом не были особо верующими людьми, но со временем наши взгляды на веру изменились. Однако нельзя при этом сказать, что после произошедших перемен наше отношение к вопросам веры абсолютно совпадало. Со своей стороны я понимала, что не может быть приведено никаких доказательств существования Бога, но идея универсального порядка, используемого на благо человечества, и наличие моральных принципов – это было лучшее из того, что предписывалось Божественному началу. Именно поэтому в том разговоре с Арнольдом я так сформулировала свое отношение к вере:

– Кто, собственно говоря, знает, как оно обстоит на самом деле? Я лишь хочу жить так, чтобы после смерти продолжить свой путь независимо от моего вероисповедания! Все, что мне для этого нужно, – просто следовать десяти заповедям, которые мы заучивали в воскресной школе.

Арнольд большей частью отмалчивался во время моих рассуждений о вере, но мне было понятно и без слов: интерес моего бывшего бойфренда вызван особым вниманием к религии со стороны Марии Шрайвер, которая была ревностной католичкой. В тот раз Арнольд отделался ничего не значащей фразой в духе «Хател бы я паверить во все это».

Под конец нашего разговора я напомнила Арнольду о приближающейся годовщине свадьбы моих родителей: папа и мама жили вместе уже сорок лет.

– Как думаешь, ты сможешь прийти на вечеринку по поводу годовщины? Родители будут рады тебе!

Арнольд не смог приехать на праздник, но позвонил и тем самым проявил уважение к моим родителям, а его звонок стал подлинным украшением торжества. По правде сказать, после завершения наших отношений любое появление Арнольда всегда вызывало ажиотаж в нашей семье. Вот и в этот раз все мои бесчисленные племянники и племянницы с удовольствием болтали с «дядей Арнольдом» по телефону. Наконец телефонная трубка, передаваемая по кругу, попала ко мне, и Арнольд недолго думая пригласил меня на ужин.

Когда через пару недель в дверь моей квартиры позвонили и я пошла открывать дверь, то встретила на своем пороге импозантного молодого человека. Гость был одет в белые джинсы Levi’s, элегантную клетчатую рубашку, пиджак голубого цвета и сделанные на заказ из кожи страуса ботинки и ремень. Волосы у гостя были несколько длиннее, чем обычно, и он производил впечатление очень ухоженного человека. По крайней мере, на нем не было спортивных шортов и футболки, и он выглядел так презентабельно, что я даже немного испугалась.

Увидев меня в брюках и свитере, Арнольд пророкотал:

– Бар-бар-ха! Ну как же так! Иди переоденься и дай мне на тибя пасматреть в красивом наряде – тебе не идут мужские брюки!

Услышав такой призыв, я подчинилась и отправилась переодеваться. Когда я шла в свою комнату, дабы исполнить приказ альфа-самца, у меня в голове крутились слова из песни Боба Дилана, которые отражали мое чувство незащищенности: «Однажды утром я приду за тобой». По какой такой неведомой причине я продолжаю слушаться Арнольда? Это что, какая-то игра или просто сила привычки? Может, все это происходит из-за моей низкой самооценки или желания угодить? И почему я не могу противиться его командам? Такие размышления не могли помочь мне обрести спокойствие, и я без боя сдавалась под напором Арнольда и полностью подчинялась его воле. Переодевшись в лиловое платье и темно-бордовые туфли, я вернулась обратно в комнату к Арнольду и даже получила комплимент:

– Вот, так-то оно пудит луше. Сийчас ты выглидишь, как и полагается женщине!

Попивая шабли в ресторане, я думала о том, что вряд ли Мария так заискивает перед Арнольдом, как это делаю я. Такое проявление раболепного поведения злило меня, но я ничего не могла с этим поделать и вела себя так же, как и раньше. Вино притупило мое чувство недовольства, в зале заиграла романтическая песня, и в этот момент я спросила Арнольда, не пишет ли он, случаем, новую книгу.

– Сейчас у миня много рапоты – не до книг. Я буду сниматься в таком фильме, в каком никогда еще не снимался. Меня утвердили на главную роль в фильме Conan the Barbarian! Ты не паверишь, насколько это классный фильм! Мне придется учиться драться на мечах, и все такое. Это пудет очень круто!

Но ты-то, Бар-бар-ха! Почему бы тебе не написать книгу аба мне? Тибе это будет рас плюнуть, ведь ты знаешь о маей жизни буквально все и ты ведь преподаватель английского! Ты можешь написать настоящий бестселлер!

Когда мы закончили обсуждать его карьеру и мои писательские таланты, Арнольд рассказал мне об отношениях с Марией и ее семьей. Особое внимание Арнольд уделил вопросам веры и тому, как она помогает Кеннеди оставаться на плаву, а также сказал, что верующие люди, в общем-то, достаточно счастливы в своей вере. Со своей стороны я лишь заметила, что объяснение основ массовых религий производит на меня меньшее впечатление, чем личные объяснения своих религиозных пристрастий обычными людьми. В тот раз я честно призналась Арнольду, что жесткие религиозные правила не особо меня прельщают.

По счастливому стечению обстоятельств обслуживавшая нас во время ужина официантка была одной из моих учениц, и мне было очень приятно видеть, с каким достоинством и спокойствием она делала свою работу на виду у Арнольда. Единственное, чего мне хотелось в тот момент, – чтобы Арнольд наконец-то понял, что для меня очень важны плоды собственного труда и что по жизни можно идти не только тем путем, который избрал для себя мой бывший бойфренд.

Вечер шел своим чередом, и после обсуждения последних новостей о наших общих знакомых Арнольд принялся рассказывать мне о своих достижениях на поприще кино – как оказалось, он должен был сыграть роль знаменитого бодибилдера Микки Харгитея, женатого на Джейн Мэнсфилд. Стоило только Арнольду поделиться новостью о его предстоящей роли, как мы вспомнили нашу поездку в гости к Микки в Пасадену и то, как мы обещали друг другу прожить всю жизнь вместе. Прошло время, и нам с Арнольдом пришлось столкнуться с реальным миром, который совершенно не соответствовал нашему прошлому представлению о нашей теперешней жизни.

Несмотря на то что обсуждение отношений всегда было существенной частью наших с Арнольдом разговоров, мы отлично понимали, что жизнь продолжается и не стоит на одном месте. Словно в подтверждение нашего нового статуса мы рассказывали друг другу истории из своей новой жизни: я делилась впечатлениями о своем опыте, полученном за последние четыре года самостоятельной жизни, а Арнольд больше всего любил обсуждать свои отношения с Марией. Именно во время того разговора я как будто невзначай упомянула о своем новом мужчине, с которым собиралась вступить в брак:

– Арнольд, ты не поверишь, но мы с ним хотим пожениться через два месяца!

– Как! Неужели это правда? – не поверил своим ушам Арнольд.

Пришлось мне рассказывать о том, как я устала от бесконечных и бесцельных свиданий со случайными мужчинами, но все же встретила человека, который мне понравился: он был антропологом по образованию и недавно окончил магистратуру по своей специальности. Меня он привлек тем, что имел свежий взгляд на многие вещи, который ему удавалось излагать просто и лаконично. Дэрил – именно так звали моего жениха – был простым парнем, он одевался очень непритязательно и был бесконечно далек от мира романтических свиданий, но при этом производил впечатление надежного и верного человека. Арнольд пристыдил меня за то, что я сохранила главную новость до конца вечера, и вообще сыграл роль этакого старшего брата, которому необходимо быть в курсе всех моих отношений.

Пользуясь случаем, я решилась на отчаянный шаг и спросила Арнольда:

– Скажи хотя бы сейчас: ты мне изменял?

Услышав мой вопрос, Арнольд опустил глаза и промямлил в ответ:

– Бар-бар-ха, у миня никогда не было ничиго серьезного, но, скажу честно, у меня был секс с несколькими девушками, и я всегда испытывал вину за эти связи. Поверь, эти девушки ничиго для миня не значили.

В этот момент наши глаза встретились, и я смогла лишь произнести:

– Хорошо, что хоть напоследок ты в этом признался, – прикидывая в уме количество «девушек», с которыми успел повстречаться Арнольд.

«Сколько же их у него было – пять или больше?» – думала я тогда. По моим ощущениям, пять в таком случае – это было слишком мало, но его признание благотворно сказалось на состоянии моей психики.

Наш совместный вечер подошел к концу, и мы с Арнольдом разошлись по домам. Тогда я и представить себе не могла, что этот раз был последним, когда мы с моим бывшим бойфрендом говорили по душам и обсуждали личные темы. С того вечера мы больше ни разу не откровенничали друг с другом, и все наше общение с Арнольдом сводилось лишь к обсуждению внешнего антуража наших новых отношений. Именно на нашем последнем «вечере откровений», как мне по наивности казалось, я наконец-то получила ответы на свои прямые вопросы и смогла освободиться от влияния Арнольда на мою жизнь. Вернувшись домой, я смыла с себя макияж, нанесла ночной крем, почистила зубы и со спокойной душой легла в кровать.

Удобно устроившись на своем водяном матрасе, я заново начала вспоминать события вечера, и ко мне постепенно стало приходить осознание той разницы, которая существовала в наших с Арнольдом взглядах на мир. Жизнь Арнольда была полна динамизма и стремления к успеху, а меня тянуло к тихой жизни в пригороде, и мне не оставалось ничего другого, как только принять эту разницу во взглядах.

После той встречи во мне открылась тяга к новому поиску, и на ум стали приходить разные завораживающие мысли. Вот было бы здорово написать книгу об Арнольде! У меня есть все возможности для этого, да и мне всегда хотелось попробовать себя на авторском поприще американской литературы! Но в моей книге не будет вымышленных персонажей – я расскажу историю Арнольда в стиле Горацио Алджера, и это будет рассказ о пареньке, добившемся успеха в Америке. Но с чего начать? Да, как-то это все сложно и совсем не ко времени, так что, пожалуй, не стоит мне ввязываться в это дело.

Незадолго до моей свадьбы Арнольд позвонил мне в школу и сказал, что хотел бы вручить свадебный подарок перед этим событием. Нельзя сказать, что я слишком обрадовалась перспективе получения этого подарка: у меня и так голова шла кругом от предсвадебных приготовлений и суматохи. Ко всему прочему, я начала испытывать неуверенность в правильности своего выбора, но все же поддалась на уговоры Арнольда и поехала к нему в Санта-Монику. Встретившись у него в офисе, мы оба изобразили притворное благодушие, и мне даже пришлось пустить в ход все свое мастерство, чтобы не выдать своих сомнений.

Без преувеличения могу сказать, что Арнольд расстарался на славу и я получила в качестве презента очень ценный антикварный кувшин, ставший самым дорогим свадебным подарком. Этот кувшин словно символизировал обстановку моего дома и, казалось, излучал спокойствие и домашний уют.

Мне трудно в этом признаться, но на обратном пути я поймала себя на мысли, что не могу пересилить себя и представить Арнольда в качестве избавителя от моих ночных кошмаров. Честно сказать, на бессознательном уровне я все же искала повод помириться с Арнольдом. В голове у меня носились какие-то обрывочные мысли, а ощущения были примерно такие, как если бы у меня в дороге случайно открылся капот и заслонял весь обзор. Случись такое, мне пришлось бы в спешном порядке искать спокойное место, где я могла бы притормозить и закрыть мешающую обзору крышку капота. Но где же мне найти такое место? Понемногу придя в себя, я даже начала напевать последний хит шведской группы ABBA «I Have a Dream», в котором сильнее всего мне нравилась строчка «Стоит раз поверить в силу сказки, и больше не страшны тебе любые встряски».

За день до свадьбы произошло неприятное событие: мой жених прибежал домой и впопыхах сообщил о том, что его родители не смогут принять участие в церемонии.

– Ты, должно быть, шутишь! Что случилось-то? – ответила я на заявление своего предполагаемого супруга.

– Хорошо, раз ты настаиваешь, я расскажу все как на духу. Дело в том, что, когда мой отец узнал о твоей связи с Арнольдом Шварценеггером, он наотрез отказался приехать на нашу свадьбу, – выпалил скороговоркой Дэрил.

– Что ты такое говоришь! Этого просто не может быть! Я не верю своим ушам! – в замешательстве вскричала я.

В этот мучительный момент на душе у себя скребли кошки: «Боже ты мой, ну неужели Арнольд навечно останется в моей жизни?»

Когда улеглись первые эмоции после полученных новостей, до меня стало доходить реальное положение вещей: день свадьбы, о котором с детства мечтает каждая девочка, стал для меня не только самым желанным, но и наиболее ужасным днем в моей жизни. Словно в насмешку над ужасной ситуацией мне в голову лезли мысли о пресловутом «законе Мерфи», согласно которому если уж что-то должно пойти не так, это обязательно получится не так, как изначально задумывалось. Предпринимать какие-то действия в моем положении было уже бессмысленно, и я просто решила сделать общий сбор родственников и друзей. Мои родители, конечно, были расстроены такими вестями, ведь они специально приехали заранее и занимались приготовлениями к свадебной вечеринке. Сестры тоже не обрадовались новостям об отмене свадебной церемонии, ведь они убили кучу времени на приведение в порядок домика на колесах, украшая его приличествующими случаю безделушками и надувными шариками. Родителям даже пришлось привезти заказанный на свадьбу торт и цветы, втайне дуясь не столько на свою непутевую дочь, сколько на ее несуразного жениха, который даже не соизволил принести извинения. Бьюсь об заклад, что они даже искали повод, чтобы скрыть свое недовольство, и потихоньку спрашивали друг друга о том, где припрятано спиртное. Что касается племянниц и племянников, то они первый раз присутствовали на подобной церемонии и никак не могли взять в толк, по какой причине их родная «тетя Барбара» выглядит взвинченной и расстроенной. Им сейчас тоже приходилось нелегко: вместо того чтобы веселиться вместе со всеми, дети были предоставлены сами себе, ходили вокруг алтаря и дергали травинки с лужайки.

Когда наши немногочисленные гости начали съезжаться на церемонию, их встречали мои племянники и провожали к месту общего сбора. Нельзя сказать, что приглашенные испытывали неприятные чувства из-за неловкой ситуации, но все же обстановка была напряженная. Видя, что нужно спасать положение, мой отец подошел ко мне, взял под руку и повел к «алтарю», возле которого я даже сумела сказать свое «согласна».

Ну и чтобы уж совсем «добить» меня в тот день, выяснилось, что наш брак вообще не может быть официально оформлен. Произошло это следующим образом: одним из поручений, возложенных на моего благоверного, был подбор распорядителя свадебной церемонии, которой должен был подготовить документы, необходимые для регистрации брака. Как оказалось, на эту роль он выбрал профессора физики из Калифорнийского университета, имевшего разрешение на оформление таких документов. Вполне возможно, что выбранный на роль распорядителя профессор и был сведущ в премудростях законов физики, но вместо того, чтобы направить наши документы в окружную регистрационную палату, он оставил наше свидетельство о браке на столе своей кухни.

Как только стало известно об отсутствии документов, всем стало ясно, что наша свадебная церемония – не более чем фикция, и такое положение вещей мало кого обрадовало. Тем не менее я убрала подальше в сумочку копию бесполезного сертификата о заключении брака, и впервые за долгое время ко мне пришло чувство успокоения. Мне еще предстояло провести медовый месяц с не совсем надежным человеком, и я уже начала прикидывать, как бы мне взять под контроль организацию нашего свадебного путешествия. Хотя после «фиктивной» свадебной церемонии слова «медовый месяц» и «свадебное путешествие» могли использоваться лишь в качестве насмешки.

После возвращения из нашего не очень веселого «свадебного путешествия» по Северной Калифорнии я получила письмо от родителей своего мужа. Вот что мне написала свекровь: «Дорогая Барбара, мы знаем, что вы старались сократить расходы на проведение свадебной церемонии, и поэтому решили не приезжать к вам, чтобы помочь избежать лишних трат. Мне очень жаль, что в такой важный момент вашей жизни Дэрил потерял работу и вы не смогли провести свадьбу на должном уровне. Тем не менее мы с мужем желаем вам обоим только всего самого хорошего…»

Не могу сказать, что меня в тот момент волновали материнские переживания, и я уже было собиралась написать ответ, в котором хотела назвать своего мужа лжецом и трусом, но быстро поняла, что никогда не смогу донести свою точку зрения до его матери. Однако это письмо стало для меня самым лучшим свадебным подарком, так как оно позволило понять, с каким скользким и отвратительным типом я пытаюсь связать свою жизнь. Получив подтверждения вранья, я устроила разнос своему мужу:

– Ты лживый ублюдок! Как ты вообще додумался до того, чтобы за моей спиной убедить своих родителей не приезжать на нашу свадьбу? Как это понимать? Ты врешь на каждом шагу! Скажи, ты хотя бы раз говорил мне правду?

– Барбара, я боялся, что ты испугаешься консервативных взглядов моих родителей… – пытался защищаться Дэрил.

– Да какое мне до этого дело? Ты пытаешься найти оправдание своим действиям, но меня меньше всего волнует, по какой причине ты так делаешь. Между нами все кончено, слышишь! – не унималась я.

– Погоди, не кипятись, Барбара, – тебе нужно встретиться и поговорить с моим братом, и все встанет на свои места, – сказал мне Дэрил.

– У тебя есть брат и ты даже не сказал мне о нем? Да ты просто идиот, как я погляжу! – ответила я.

– Постой, не бросай меня. Давай поговорим с моим братом и его женой, – сделал последнюю попытку остановить меня Дэрил.

Непонятно, каким образом, но я поддалась на его уговоры, и мы поехали на встречу с его таинственными родственниками, хотя, честно сказать, я не понимала, на что именно надеялся мой муж. На встрече с братом Дэрила и его женой уже не только я уличила Дэрила во лжи – мою сторону приняли и его родственники. Было как-то странно видеть, что лжец не понимает того, что в открытую врет людям и даже не осознает этого. В какой-то момент все эти уловки вывели меня из себя, и я сказала Дэрилу: «Да ты просто больной». Как это ни странно, его родственники поддержали меня.

Вернувшись домой, я сказала Дэрилу, чтобы он побыстрее собирал свои вещи и катился на все четыре стороны. Дэрил наотрез отказался уезжать из моего дома – сначала он начал плакать, затем у него началась истерика. Он говорил, что не сможет есть и что вообще никогда не уйдет от меня. Оказавшись в странной для меня ситуации, из которой нужно было найти выход, я ничего не смогла сделать для решения неожиданно возникшей проблемы. Должно быть, прошло около двух недель, пока мне удалось наконец-то избавиться от присутствия Дэрила в моей квартире: однажды придя с работы, я не застала его дома и немедленно вызвала слесаря, который поменял замки на входных дверях. Покончив с замками, я собрала все наши свадебные фотографии и сожгла их. Следом за фотографиями в огонь полетел и сертификат о заключении брака.

С Дэрилом было покончено, однако он продолжал доставать меня своими звонками на протяжении следующих пяти или шести лет, а когда Арнольд Шварценеггер стал первым иностранным губернатором Калифорнии, мой бывший муж прислал мне витиеватое письмо на четырнадцати страницах. Как оказалось, мой так называемый муж был крайне раздосадован тем, что я оказала поддержку Арнольду во время его избирательной кампании.

К тому времени когда происходили все эти неприятные вещи, у меня обострились проблемы со здоровьем, и я очень надеялась на помощь Франко Коломбо, успевшего стать врачом. Пару лет назад он успешно сдал все необходимые экзамены и получил официальное разрешение на лечение болезней позвоночника. Поэтому раз в месяц он навещал меня в Западном Лос-Анджелесе и помогал справиться с моим недугом.

Пока Франко колдовал над моим телом, я делилась с ним переживаниями о своих неудачах на личном фронте. Мне казалось, что после разрыва с Арнольдом мои отношения с мужчинами идут наперекосяк, и меня это совершенно не устраивало. Я думала, что могу стать хорошей женой и матерью, но все мои усилия были безрезультатными. Надо сказать, что Франко здорово меня тогда поддерживал и старался приободрить. «Однажды ты еще посмеешься над всэми этими нивзгодами», – успокаивал он меня.

Франко Коломбо, я и Арнольд, 1973

Франко не мог не поделиться с Арнольдом последними новостями из моей жизни, и спустя какое-то время мне позвонил бывший бойфренд, чтобы выразить свою поддержку. Когда я заикнулась о том, что должна вернуть ему свадебный подарок, раз никакой свадьбы не было, Арнольд запротестовал и попросил оставить у себя подаренный им кувшин. С тех пор этот кувшин хранится вместе с остальными вещами, подаренными мне когда-то Арнольдом.

Во время того разговора мы с Арнольдом в деталях обсудили последние события моей жизни, и я даже попросила у него совета. Арнольд ответил в своей неподражаемой манере:

– Да ни валнуйся ты так, Барбара! Встретишь ты еще харошего мужа, раз так сильно этаго хочешь. Просто наслождайся жизнью и не васпринимай все слишкам сирьезно!

Прислушавшись к совету Арнольда, я временно отставила свои планы выйти замуж и решила написать книгу с биографией моего бывшего бойфренда. Действительно, в тот момент единственным спасением для меня стала пишущая машинка, к которой я буквально приклеилась, ища спасения от навалившихся на меня неприятностей.

Устроившись с пишущей машинкой на столике, я предавалась воспоминаниям о нашей с Арнольдом совместной жизни. Мне было что вспомнить: шесть лет я жила с этим человеком, и уже минуло четыре года, как я пытаюсь его забыть, и, вполне возможно, если мне удастся опубликовать свою книгу, это станет хорошим способом примириться со своим прошлым. На какое-то время книга Arnold: the Anatomy of Legend полностью поглотила меня, и, возвращаясь мыслями в прошлое, я порой испытывала чувство ностальгии, а иногда меня даже охватывала оторопь от пережитых воспоминаний. Как оказалось, призраки прошлых отношений крепко держали меня в своих руках, и я на собственной шкуре испытывала влияние бывшего бойфренда. Повторное переживание событий было очень болезненным для меня процессом, и большей частью мне пришлось идти по старым воспоминаниям с наглухо закрытым забралом.

Спустя четыре месяца интенсивного написания книги я решила, что работа, должно быть, закончена, и 24 октября 1979 года обратилась за помощью к Арнольду: «Привет, Арнольд! Спешу отправить тебе первый результат моей напряженной работы! Мне было настолько приятно не только снова пережить, но и описать наши отношения – это действительно уникальный опыт. Позвони мне, пожалуйста, и скажи, можно ли будет напечатать заметку о моей книге в журнале Джо Уайдера. Надеюсь, что твоя поездка на Атлантическое побережье удалась… До скорой встречи! С любовью, твоя Барбара!»

Вот что мне тогда ответил Арнольд: «Дорогая Барбара, для начала позволь мне сказать, что я был рад встрече с тобой, когда мы виделись последний раз, – ты выглядела просто замечательно и великолепно. Как я тебе уже сказал по телефону, я буду рад помочь с изданием книги, и, если ее не получится пристроить в одном месте, я отнесу ее в другие места. Можешь не беспокоиться за свою книгу, она будет издана. С любовью, Арнольд».

Несмотря на все его обещания, заметка о моей книге так никогда и не вышла ни в одном журнале о бодибилдинге и Арнольд не помог мне в поисках издательства для публикации книги. Таким образом, мне пришлось брать все в свои руки и заниматься публикацией самостоятельно.

При помощи редактора, помогавшего мне выпустить книгу для подготовки студентов по английскому языку, я вышла на одного литературного агента и попросила просмотреть мою рукопись. Приехав в офис агента, я передала свою работу внушительной даме, сидевшей за таким же внушительным, как и она сама, столом. Когда рукопись оказалась у нее в руках, я даже испытала некое подобие гордости от осознания того, что выношу на обсуждение события своей личной жизни с одним известным иностранцем. Спустя какое-то время мне перезвонил агент и сказал: «Спасибо за то, что обратились ко мне за помощью, но я думаю, что публике не интересен данный персонаж».

Да вы, должно быть, шутите! Не может этого быть! Мне казалось, что в приступе ярости я легко могу разбить телефонную трубку. Я вложила четыре месяца своей жизни в эту книгу, а этот агент отмахнулся от меня, словно от назойливой мухи? Ну и каково это? Полученный отказ привел меня в уныние, и я начала обдумывать создавшуюся ситуацию. Разве агент сказал мне, что моя книга плохо написана? Или тот человек, про которого я написала, недостаточно известен, чтобы вообще про него упоминать?

Мне, как новичку в издательском деле, было тогда невдомек, что отказ – это нормально и что все сильно зависит от человека, принимающего решения. Поэтому вместо того, чтобы искать другого агента, который бы согласился взяться за издание моей книги, я лишь проглотила обиду и убрала рукопись в дальний ящик в надежде на то, что однажды у меня появится возможность ее опубликовать.

Неудачи на издательском поприще окончательно подорвали мою веру в себя. Брось ты все это дело, Барбара. Сожги книгу, а заодно и все свои надежды и иди по жизни дальше. Чтобы подсластить горькую пилюлю, я снова налегла на шоколадные батончики с миндалем. Шоколад, однако, не охладил моей ярости, и мне пришлось лезть в холодильник за мороженым, чтобы унять бушевавший внутри меня эмоциональный пожар. Могу со всей уверенностью сказать, что новые неприятности, наложившись на старые раны, окончательно вывели меня из равновесия.

В очередной раз мне нужно было приходить в себя после разочарований неудавшегося брака и провала с изданием книги. Нетрудно догадаться, что мне, как никогда прежде, требовалась уверенность и гармония в жизни. И хотя табличка на моем невзрачном «шевроле» гласила: «Быть одинокой – счастье», это была далеко не пустая бравада. Я действительно любила свою семью, свою работу и своих друзей. Но как быть с вдохновением, деньгами, просвещением, моим избыточным весом и мужчинами? Все эти вопросы оставались далеко за пределами моего понимания.

Ясное дело, что, несмотря на все неурядицы, которые бывают в любой семье, семейные узы были самым надежным способом обрести требовавшееся мне спокойствие. Безусловно, мне был неприятен тот факт, что мои родители часто прикладываются к бутылке; но в целом они всегда оставались добрыми и отзывчивыми папой и мамой, которыми я безмерно дорожила. Довольно-таки быстро я успела так надоесть родственникам своим брюзжанием и бесполезными советами, что они даже прозвали меня «проповедником». Мне тогда казалось, что раз уж мне не удается наладить свою жизнь и вырасти в собственных глазах, то я могу получить необходимое признание путем чтения нотаций другим людям. Если исходить из реакции близких мне людей, этот хитрый план провалился. Но больше всего меня беспокоило то, что я не могла ответить себе на главный для меня вопрос: когда же я смогу создать полноценную семью? Шли годы, и мои не родившиеся пока дети подвергались дополнительному риску из-за стареющего с каждым днем тела их матери.

Что касается моей карьеры, с ней все было более или менее ясно. Несмотря на некоторое расхождение во взглядах с моими коллегами, которые преимущественно поддерживали Демократическую партию, я имела с ними много общего. Мне импонировали наши общие увлечения и те знания, которыми мы делились друг с другом, хотя иногда мы и придерживались разных взглядов на жизнь. Самой большой неприятностью, с которой мне приходилось сталкиваться на работе, была слишком пестрая толпа учеников. Их приходилось постоянно подтягивать по моему предмету, наставлять не откладывать выполнение заданий на самый последний момент, бороться с их ленью, апатией, безобразным поведением в классе и призывать хорошо учиться. Силы для этой постоянной борьбы мне давало участие в профессиональных конференциях, после которых я с удвоенным рвением погружалась в написание учебных пособий. Все мои усилия на поприще преподавания вознаграждали меня за те неудачи, которые я терпела в жизни, и мне даже казалось, что сам Бог благоволит моим стараниям: «Если тебе и приходилось ошибаться в жизни, знай – твоя преподавательская деятельность будет наградой за твои страдания».

К моей радости, от матери я унаследовала способность заводить друзей в самых неожиданных местах и не упускала случая пристальнее присмотреться к новым знакомым. Независимо от того, с какими людьми меня сводила судьба, я все время пыталась наладить свою жизнь самым правильным, как мне казалось, образом – день за днем, месяц за месяцем.

Одной из главных проблем для меня были деньги: несмотря на то что у меня был постоянный доход, мне не хватало его на приобретение дорогих вещей. Особенно большую брешь в моем бюджете пробило мое стремление к увеличению состояния путем использования различных хитрых схем. На собственном горьком опыте мне пришлось убедиться, что правильное ведение финансов и округление состояния не входят в число полезных навыков семьи Аутленд.

После произошедших негативных событий – неудачного брака и отказа в публикации книги – моя квартира стала вызывать у меня отвращение, и я всячески старалась избавиться от тех «демонов», которые родились под крышей моего дома. Чуть ли не единственным радостным воспоминанием, связанным с моей квартирой, стала работа над учебным пособием по английскому языку, которым я по праву гордилась. В общем, как ни крути, у меня было очень мало доводов в пользу сохранения квартиры, и я решила выставить ее на продажу, чтобы на вырученные деньги приобрести небольшой домик.

За время моей холостяцкой жизни проявился еще один интересный момент: я самым кардинальным образом пересмотрела свои политические взгляды и даже заняла радикальные позиции по некоторым вопросам. Мой интерес к радикализму не прошел даром, и однажды я познакомилась с одним чудиком, который открыл мне глаза на зло, исходящее от федерального правительства Соединенных Штатов, и тот протест, который будоражил меня, вылился в мое увлечение протестными идеями. После общения с радикально настроенными по отношению к правительству США элементами мне начало казаться, что создание Церкви всемирной гармонии жизни позволит освободиться от тирании Федеральной налоговой службы США. После всестороннего обдумывания этой идеи я решилась на смелый шаг, а именно – стать священником новой церкви. Такая хитрая уловка позволила бы мне вырваться из тенет налоговой службы и легально списывать расходы на дом и на машину, декларируя их при этом как затраты на церковную деятельность. Дух протеста, неизменно сопутствовавший собраниям единомышленников, желающих ниспровергнуть несправедливую налоговую систему, питал мои собственные тайные желания и придавал мне силы. Мы жили надеждами на то, что однажды наше движение обретет такое влияние на общество, которого с лихвой хватит для признания несправедливости существующей налоговой системы американским правительством. К слову сказать, мы были не одиноки в наших надеждах – нас поддерживали представители движения «Бостонское чаепитие», с которыми мы вместе искали пути совершения налоговой революции в США. Чем в итоге закончились эти поиски революции, я увидела чуть позже.

Что же касается путей познания Бога и истины, то в мире существовало столько самых разнообразных практик и систем, что мне трудно было даже вообразить себе их общее количество. Все эти пути, конечно же, не были простыми, и мне пришлось столкнуться и с верованиями конгрегационалистов, и с потерей веры после убийства Джона Кеннеди, и с детскими иллюзиями. Став взрослее, я пришла к мысли, что любая религия и любое верование имеют право на существование, – для меня, к примеру, не составляло особого труда в поисках христианского Бога использовать буддистские медитации под сенью индийских ашрамов. Кроме того, меня заворожила вера в прошлые жизни, и я с упоением зачитывалась работами Джозефа Кэмпбелла по сравнительной мифологии. Не остались без внимания и «Дао физики» Фритьофа Капры, и Библия Ламсы, и по всему выходило, что есть множество путей, посредством которых можно прийти к Создателю, и что путь Иисуса – наиболее предпочтительный.

На интуитивном уровне я начала обретать веру в то, что каждый из нас приходит в этот мир не просто так, и даже стала считать себя ответственной за привнесение Божьего промысла в повседневную жизнь. Стоит особо отметить, что я благоговела практически перед всеми религиями, и в особенности перед теми, которые отстаивали уникальный путь познания Создателя. Поэтому неудивительно, что в конце концов я остановилась на монотеистическом веровании в преподобного Христа, память о котором у меня была жива еще с детства.

Не знаю, как насчет души, но мое физическое тело продолжало вбирать в себя фрустрации и переживания. Несмотря на все мои усилия по использованию духовных практик, мне никак не удавалось взять под контроль вес и сбалансировать свое питание. Вместо следования рекомендациям «Прими витамины и выполни упражнения» я лишь по-прежнему спонтанно фиксировала факты переедания или перекусов, невзирая на понимание необходимости ограничивать потребление определенной пищи.

Как-то раз, когда процесс перерождения моих политических взглядов был в самом разгаре, мне позвонил Арнольд и пригласил на встречу. По дороге у меня было достаточно времени, чтобы подумать над своими новыми политическими взглядами: не далее как десять лет назад во мне жила сильная уверенность в победе контркультуры, народившейся в шестидесятые, но я стала живым свидетелем быстрого увядания этого движения и потери им самостоятельности. Неудивительно, что все происходящие вокруг меня события напоминали сюжет книги Джорджа Оруэлла «Скотный двор», и я воспринимала все это достаточно болезненно: «свинюшки-командиры» удивительно быстро сумели подмять под себя безропотную и безликую массу людей. Эти политические эгоисты сделали все возможное, чтобы в нашей жизни возникли такие явления, как Уотергейт, топливный кризис, воинствующий феминизм, противозачаточные таблетки и перекосы в демографической ситуации, снижение требований к успеваемости учеников, повышение налогового бремени, ядерная угроза, голод и безудержный рост населения.

Когда президент Рейган начал рьяно отстаивать пользу индивидуальной свободы вместо косной уравниловки, я уже не могла сделать определенный выбор в пользу той или иной партии и не знала, что мне выбрать – свободу или равенство. Вы даже не представляете, насколько мне было сложно определиться со своими взглядами! Наблюдая за нашими самовлюбленными политиками, разрушавшими изнутри ценности своих же партий, я начала осматриваться по сторонам в поисках других идей.

Для начала я разложила и взвесила все за и против по каждой из крупнейших партий США. Кредо Республиканской партии с момента ее основания звучало как «Cделай себя сам», и все усилия партии были направлены на продвижение идеи о ценности личных достижений в ущерб общественному благу. Демократическая партия тем временем отстаивала патерналистский подход к общественному устройству, при котором качество жизни отдельного социального элемента обеспечивалось путем внедрения сбалансированной системы налогообложения. В процессе своих размышлений относительно политического устройства я пришла к выводу, что обе эти партии попросту использовались определенными группами лоббистов, юристов и политиков, которые в большей степени пеклись о своих собственных интересах, нежели об общественных. Я даже находила правильными слова, которыми Роберт Рингер в своей книге «Возрождение американской мечты» охарактеризовал эти партии: «демпубликанцы и репукраты».

Мне, конечно, больше всего хотелось быть «политическим агностиком», но, к сожалению, это было невозможно: я жила в Соединенных Штатах, которые, по моему убеждению, находились в глубоком упадке, и мне ужасно хотелось понять всю глубину изменений, охвативших страну. Я еще очень долго пыталась определиться со своим отношением к происходящим в стране изменениям и в конце концов выбрала «любить то, что есть» вместо «не нравится – уезжай». При этом не могу сказать, что сделанный выбор устраивал меня в полной мере.

Как бы то ни было, все эти размышления о политических раскладах не помешали мне доехать до Арнольда, который уже поджидал меня в кафе на одной из центральных улиц Санта-Моники. Встретившись, мы с Арнольдом по-дружески поприветствовали друг друга, и я вновь попала под влияние того ощущения спокойствия, которое просто излучал мой бывший бойфренд. Сказать по правде, мне самой очень хотелось иметь хотя бы частичку этой уверенности и спокойствия. Правда, чем больше мы с ним разговаривали, тем отчетливее я понимала, что между нами оставалось все меньше и меньше общего. Мне очень неприятно это признавать, но тогда я ясно осознала, что Арнольд в своих взглядах все больше отдаляется от меня. Дополнительную нервозность вызывал «звездный» статус Арнольда, и я буквально кожей чувствовала ту пропасть, которая пролегла между нами. Наше поведение за столом можно было, конечно, принять за теплую дружескую беседу, но расставание после встречи лишь подчеркнуло нашу разницу.

На той встрече Арнольд выглядел так, словно специально соблюдал диету: должно быть, он весил около девяноста пяти килограммов. Когда я обратила внимание на вес Арнольда, то украдкой подумала, что сам он вряд ли будет «прикидывать» мой собственный вес, который я успела поднабрать с момента окончания нашей совместной жизни. У него даже была новая прическа, и сейчас его волосы были длиннее, чем обычно. Это придавало его голове вид львиной гривы, в которой уже начала виднеться седина. Обсудив последние сплетни и слухи, мы с Арнольдом перешли к более интересным вещам, а именно к моему финансовому положению, и, честно сказать, я специально искала совета по этим щекотливым для меня вопросам. Для начала я поделилась с Арнольдом своими планами по выпуску специальной обучающей телевизионной программы на базе моего пособия по скорочтению и рассказала о своих намерениях по скупке серебра и возможностях инвестирования в недвижимость.

После того как Арнольд выслушал мои планы, он дал свою оценку моим действиям. Для начала он подчеркнул, что навык скорочтения – это, вне всякого сомнения, хороший навык, но выразил неуверенность в том, что удастся быстро собрать деньги для изготовления видеокурса. Высказав свои соображения, он предоставил мне, как безусловному эксперту в этих вопросах, самой поразмыслить над этой темой. Однако, будучи удачливым инвестором, Арнольд очень подробно прокомментировал другие мои начинания. В частности, он предостерег меня от чрезмерного увлечения серебром из-за непредсказуемости цен на этот металл и обратил особое внимание на то, что мне нужно будет иметь хороший запас денег «на всякий случай», если вдруг я решу инвестировать в недвижимость. Все его советы были просты и логичны, и потом я горько пожалела, что не последовала им.

Закончив обсуждение моих финансовых амбиций, мы плавно перешли к другому очень важному вопросу – политике. Для начала я поинтересовалась у Арнольда, известно ли ему о таком направлении политической мысли, как либертарианство. Что касается меня, то изучению этого направления я посвятила много времени, и в моем сознании оно представляло собой квинтэссенцию идей «старых республиканцев». В моем понимании ключевыми моментами идеологии либертарианства в приложении к Соединенными Штатам были две вещи: защита страны и идеалов конституции, а также предоставление гражданам свободы личности и предпринимательства в тех объемах, в которых они не затрагивают свободы других людей. В том случае если одни граждане нарушают свободы других граждан, государство должно обеспечить возможность разбирательства по допущенным нарушениям в судебном порядке. Если речь идет о налогах, то они должны быть минимальными, и для обеспечения функционирования общественных институтов должны в большей степени применяться добровольная помощь и пожертвования, уменьшая таким образом налоговое бремя граждан для содержания государства.

Что касается меня, Арнольд Шварценеггер представлялся мне идеальным воплощением образа Либертарианской партии. Я напомнила Арнольду о том, как он однажды участвовал в передаче Мерва Гриффина и поделился с аудиторией историей достижения своей «американской мечты». На той передаче Арнольд без обиняков заявил, что ни в одной другой стране мира у него не было бы ни малейшего шанса построить хорошую карьеру посредством занятий бодибилдингом. Арнольд специально подчеркнул этот момент и сказал Мерву, что подобных успехов он смог добиться только в Штатах.

– Да ты просто настоящий герой, Арнольд! Ты родился и вырос за пределами страны, но достиг таких успехов и с легкостью мог бы стать одним из лидеров Либертарианской партии! Вся философия этой партии легко читается в тебе, и к тому же ты всегда выступал в поддержку личной свободы и предпринимательства. Думаю, что тебе по силам поменять точку зрения людей и вдохнуть в них веру в собственные силы, – произнесла я небольшую речь на одном дыхании.

Поддержке идеологии либертарианства, кстати сказать, нисколько не мешал тот факт, что Арнольд через Марию Шрайвер был связан с одним из влиятельнейших семейств, представлявших Демократическую партию.

Арнольд, однако, слегка поумерил мой пыл и выразил свою полную преданность идеалам Республиканской партии. Он даже пошутил, что со временем ему удастся «перековать этих Кеннеди» и перетащить их на свою сторону политической сцены. Так что даже если в Арнольде и жил дух либертарианства, то это был уж никак не дух истинного приверженца партии, и этому было достаточно простое объяснение: у власти в стране находились республиканцы, и именно с ними он связывал свои надежды. Мне в очередной раз стало ясно, что, в отличие от прагматичного в таких вещах Арнольда, я как была неисправимой фантазеркой, так ею и осталась.

Или все же Арнольд где-то в глубине души был идеалистом? Возвращаясь домой, я думала над его прощальными словами, которые он произнес перед нашим расставанием. Проводив меня до стоянки, Арнольд сказал:

– Вот подожди еще лет десять, и, уверяю тебя, я стану губернатором Кхали-фор-хнии!

Первые шаги Арнольда на пути к Белому Дому, 1973

Только когда я села в машину, до меня дошел весь смысл сказанного, и от волнения у меня даже перехватило дыхание. Неужели однажды Арнольд достигнет такого влияния? Сможет ли губернатор Шварценеггер, мой бывший бойфренд, избавить меня от охватившей меня меланхолии, возникшей на фоне быстро меняющихся событий в политической жизни страны? Да и хочу ли я, чтобы это произошло? Могу ли я вообразить, как буду голосовать за близкого мне человека на выборах? На недавнем собрании преподавателей Калифорнии мне удалось пожать руку губернатору штата Джерри Брауну, и, честно сказать, он не произвел на меня особого впечатления. Но что, если бы на его месте был Арнольд? По большому счету я не могла себе такого даже представить, и в возрасте тридцати одного года моя жизнь вдруг сильно изменилась и стала какой-то непонятной. По пути домой я усиленно старалась представить себя через десять лет, когда мне будет уже сорок один год, и рисовала в своем воображении картину того, как на губернаторских выборах буду голосовать за бывшего бойфренда. Чтобы быть точной и соблюсти историческую достоверность, скажу, что это событие произошло тогда, когда мне было пятьдесят пять лет.

Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года

Во время нашей беседы я не могла не поинтересоваться у Арнольда, по какой причине наши отношения не переросли в полноценный брак.

– На протяжении тех шести лет, что мы провели вместе, я больше всего на свете хотела выйти за тебя замуж. Но ты все время открещивался от этого и говорил мне: «Я женюсь только в том возрасте, в котором женился мой отец», – напомнила я Арнольду подноготную наших отношений.

– Я что-то не помню такого, – усмехнулся он в ответ.

Тогда я поинтересовалась у Арнольда, не было ли такое поведение связано с тем, что он бессознательно примерял на себя поздний брак своего отца и поэтому не стремился жениться на мне в раннем возрасте.

– Да ничего подобного, я просто придуривался и не мог решиться на такой серьезный поступок. Понимаешь, в то время я ставил перед собой совершенно другие задачи, и голова у меня была занята всем чем угодно, но только не мыслями о браке. Проще говоря, я был не готов к такому шагу. Мне еще предстояло многого добиться, и я понимал, что не смогу совместить брак с достижением поставленных перед собой целей.

Знаешь, когда ты женат, у тебя появляется дополнительная ответственность за другого человека. Ты, по сути дела, берешь на себя обязательства по обеспечению своего партнера независимо от того, хочешь ты этого или нет. Скажем, если твоя жена потеряла работу, ты обязан ее обеспечивать, а если она заболела, обязан поддерживать ее. Если у вас появляется ребенок, тебе нужно брать его содержание на себя. Как я уже сказал, я был не готов взять на себя ответственность за кого-то в то время, когда мы жили вместе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.