ВОСПОМИНАНИЯ О СТАРЦЕ ГАВРИИЛЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ВОСПОМИНАНИЯ О СТАРЦЕ ГАВРИИЛЕ

Митрополит Даниил (Датуашвили):

Я сблизился с отцом Гавриилом, когда служил в Самтаврийском монастыре. Отец Гавриил был истинным подвижником, обладал удивительными духовными дарованиями, большой любовью. Он почитаем не только грузинским народом, но и всем православным миром.

Митрополит Сергий (Чекуришвили):

Чудеса, происходящие после смерти старца Гавриила, ещё больше убеждают в том, что он — святой человек.

Архиепископ Серафим (Джоджуа)

После первой встречи с отцом Гавриилом я понял, что он необыкновенный человек. Бог дал этому подвижнику дар угадывать тайны человеческих сердец. Его слова, улыбка или слёзы были проникнуты любовью Божией. Помню, старец обрадовался моему искреннему ответу на какой?то неловкий вопрос, сказал, что любит простых монахов.

Несомненно, он был истинным подвижником. В каждом его слове, взгляде, поступках, даже, как мне казалось, в нарочито артистичных движениях рук, я чувствовал его избранность. Так любить Бога, так любить людей мог только избранник Божий. Из десяти юродствующих, возможно, девять — в прелести, и лишь один — от Бога. Этим одним и был старец Гавриил. Огромная любовь отличала отца Гавриила, любовь к Богу, к Грузии, ко всем людям.

Благодарю Бога за то, что сподобил меня пострига в монашество в мантии старца. Когда меня готовили к постригу, отец Гавриил, узнав, что у меня нет мантии, вынес из кельи свою и подарил её мне.

Отца Гавриила чтили очень многие люди. Почитал его и большой подвижник, схиархимандрит Виталий (Андрюшенко), который жил и также юродствовал в Тбилиси в эти годы. Однажды он побывал в гостях у отца Гавриила. Старцы долго беседовали, а после беседы обменялись своими наперсными крестами.

Если бы отец Гавриил ещё был среди нас, то я чаще бы обращался к нему и больше бы дорожил его наставлениями.

Блаженный отче Гаврииле, моли Бога о нас.

Архимандрит Ефрем:

Монах Гавриил нёс особую миссию; он был большим молитвенником и наставником для своего народа.

Архимандрит Торнике (Мосешвили), настоятель Моцаметского монастыря:

Отец Гавриил был незаурядной личностью. Он имел необыкновенное смирение и страх Божий. Находясь в далёкой Америке, в православном монастыре в Сан–Франциско, я испытал большую радость, прочитав статью в одном из церковных журналов об отце Гаврииле. Там было написано: «В Грузии даже не знают, какой удивительный старец живёт у них в монастыре».

Неужели должны пройти столетия, чтобы и мы признали духоносность нашего старца?

Архимандрит Михаил (Габричидзе), настоятель Шио–Мгвимского монастыря:

Будучи новопостриженным монахом, я очень хотел получить духовные наставления от такого опытного монаха, как отец Гавриил. Он плохо себя чувствовал и лежал в своей келье. Старец не юродствовал, он давал серьёзные советы и наставления о монашеской жизни. «Выше всех канонов и уставов — любовь», — сказал старец. Затем он позвал монахинь и велел накрыть стол к трапезе. Попросил принести «профессора» (так он называл красное вино). Передал мне стакан вина и благословил «пить до дна» (так и сказал по–русски). Я выполнил благословление. Больше он не предлагал. После того как ушли монахини, он сказал: «Они думают, что мне плохо, а в действительности я счастлив — чем сильнее боль, тем ближе я к Господу». Немного помолчав, добавил с грустью: «Как мала моя вера — я выпил лекарство от боли в желудке. Разве может помочь лекарство, если Сам Всемогущий Бог попускает такое испытание для меня». Во время нашей беседы в дверь постучались с молитвой. Отец Гавриил благословил, и вошли две женщины. Они сказали, что, услышав о его болезни, пришли навестить его и принесли пирожки. Отец Гавриил начал юродствовать: «Кто вам сказал, что я болен? Я всего лишь прилёг, чтобы спину расправить». Одна из женщин попросила старца дать ей руку. Отец Гав–риил посмотрел на меня и, грустно улыбнувшись, спросил: «Зачем ей моя рука?!» Она взяла его руку и начала заговаривать. Тут отец Гавриил как закричал: «Отпусти сейчас же мою руку, ты что, не знаешь, что я монах?! Сейчас же убирайтесь отсюда. Забирайте свои пирожки и убирайтесь!» Они так испугались, что не знали, как поступить, растерялись, упали на колени и просили прощения у отца Гавриила. Но он потребовал, чтобы они, забрав свои пирожки, покинули его келью. Та женщина, которая знала старца, умоляла его хотя бы взять пирожки, но отец Гавриил был непреклонен. Зато, как только они ушли, старец, к моему удивлению, стал молиться за них. Он, воздев руки, от всего сердца благословил их семьи. «По незнанию пришли они к монаху неблагоговейно, но теперь будут знать, как надо вести себя», — сказал он.

Дорогу длиной в двести метров, от Самтаврийского монастыря до Светицховели, он проходил за час, благословляя всех при встрече и притворяясь, будто ему трудно идти. А иногда нёсся, как ветер, и я, молодой, едва успевал за ним.

Ещё живя в миру, зашёл я однажды в Сионский кафедральный Собор. Архиерей служил молебен святой царице Тамаре. В это время в храм вошёл отец Гавриил. С его приходом я явно ощутил благодать. Он встал рядом с архиереем. Окинув взором присутствующих в храме и не увидев подобающего почитания святой царицы Тамары, он вышел на амвон и обратился к верующим: «Сделайте земной поклон! Как вы стоите перед такой великой святой во время молебна?!» Люди встали на колени, отец Гавриил тоже с плачем упал на колени. «Босиком шла перед войском, постилась, день и ночь молилась, чтобы победить врагов. А вы даже колени приклонить пред ней не хотите!» — горько восклицал он. Все присутствующие устыдились.

Однажды после литургии в Страстной четверг мы пришли из Светицховели в Самтаврийский монастырь на трапезу. Из кельи отца Гавриила доносился плач. Я спросил, что случилось. Одна из сестёр ответила: «Отец Гавриил всю Страстную седмицу плачет, каждый день молится за нас и просит Господа помиловать нас». Я глубоко задумался: будет ли у меня когда?нибудь такая сильная вера и такое молитвенное дерзновение.

Мы с друзьями часто ходили в Светицховели. Однажды после воскресной службы владыка Даниил пригласил нас на трапезу в Самтаврийский монастырь, а потом благословил ехать в Тбилиси. Вдруг из башни раздался голос отца Гавриила: «Куда вы собрались? А у меня не берёте благословения?» Мы с радостью подошли к старцу. Он пригласил нас в келью и сказал: «Пришли по собственной воле, а уйдете по моей. Теперь я буду угощать вас по–своему». Мы только что вышли из?за стола и не могли больше съесть ни кусочка. Но отец Гавриил благословил сестёр нести всё, что найдётся, и не забыть о «профессоре». Какая?то сила заставила нас столько ещё съесть и выпить красного вина, что мы сами удивлялись. Во время трапезы отец Гавриил шутил, пел. Мы были счастливы и часто потом вспоминали этот вечер.

Накануне пострига у меня и у моих духовных братьев было особенно приподнятое настроение. Отец Гавриил, заметив это, строго, но с большой любовью спросил: «Ай, вы, «бандиты», неужели считаете, что вы уже монахи?!» Потом каждого обнял и добавил: «Люблю вас всем сердцем. Много испытаний и трудностей придётся пережить вам!» — и из его глаз потекли слёзы.

Однажды прихожанин нашей церкви подарил мне чёрно–белую фотографию отца Гавриила, которую я вложил в Евангелие. В 1997 году Грузинская Православная Церковь оказалась в трудном положении[10]. Католикос — Патриарх всея Грузии Святейший и Блаженнейший Илия II благословил священников неусыпно читать Евангелие. Я должен был читать 23–ю и 24–ю главы от Луки. Когда я раскрыл книгу, то обнаружил на этих страницах фотографию отца Гавриила.

Я уверен, что старец молится вместе с нами. Он перенёс много боли, унижений, мучений, оскорблений, но всегда всем отвечал любовью, являя пример смирения и послушания. Он часто повторял: «Бог есть любовь». Помоги нам, Господи, молитвами отца Гавриила.

Кетевань (Копалиани), игуменья Самтаврийского монастыря:

Христианская Церковь подобна кораблю, кормчий которой — Сам Христос, мачта — Крест. Кто сосчитает, сколько раз волны лжеучений еретиков нападали на этот духовный корабль? Бывало, что Православную Церковь будто накрывало волной, но всё?таки Она оставалась невредимой благодаря своему Небесному Кормчему — Господу нашему Иисусу Христу! Блаженны те, кто не оставят этот корабль. Они обязательно доплывут до причала — Царствия Небесного.

Одним из таких людей, стремящихся к заветному причалу, был мудрый старец архимандрит Гавриил.

Я впервые увидела отца Гавриила двадцать лет тому назад в Тбилиси на проспекте Руставели. Он, подняв руки, громким голосом взывал: «Грузины, опомнитесь, просыпайтесь! Грузия погибает! Могила святой Шушаники[11] — в запустении! Метехский храм[12] превратили в театр!» Юродивый монах громко плакал и скорбел о своём народе. Прохожие с интересом останавливались. Некоторые внимательно слушали, некоторые скептически улыбались.

После этого я впервые побывала в Метехском храме и на могиле святой Шушаники. Действительно, могила была заброшена. (Слава Богу, теперь в церквях Грузии восстановлены богослужения и могилы святых угодников приведены в порядок.)

Второй раз со старцем Гавриилом я встретилась в Сионском соборе. После литургии я с почтением подошла к нему под благословение, и он благословил со словами:

«Бог благословит! Ты, дочь моя, знай: ты будешь матерью Грузии!» Я испугалась и устыдилась, ведь мать Грузии — это святая равноапостольная Нина!

Но пришло время, и Святейший и Блаженнейший Патриарх всея Грузии Илия II постриг меня в монахини, а через несколько лет меня назначили игуменьей Самтаврийского монастыря. Я боялась, что не смогу понести этот тяжёлый крест, и поделилась своими сомнениями с отцом Гавриилом. Старец утешил меня: «Не бойся, сестра, если Патриарх благословил, значит, это воля Божия. Некоторым этот крест даётся для спасения, а некоторым для погибели. Если игуменья не думает о высоте сана, но смиряется — это путь ко спасению».

13–го июля 1991 года, в день 12 апостолов, в Светицховели Святейший и Блаженнейший Католикос–Патриарх Илия II благословил меня быть настоятельницей Самтаврийского женского монастыря святой равноапостольной Нины в чине игуменьи и вручил посох и крест. (Так сбылись слова отца Гавриила: Самтаврийский женский монастырь считается матерью всех грузинских монастырей, а его игуменья — матерью всей Грузии.)

Отец Гавриил в каждом человеке видел образ Божий, никого не выделял, всегда сочувствовал немощным. Он считал себя последним грешником и нас призывал к смирению. Старец часто учил: «Для Бога все грехи как камушки в море — нет такого греха, который превосходил бы Его милосердие». Отец Гавриил категорически запрещал кого?либо осуждать: «Господь помиловал блудницу, спас разбойника. Мария Египетская была блудницей, но с помощью Божией она стала подвизаться в пустыне, постилась, молилась и победила страсти, очистилась и стала достойной Царствия Небесного. Господь умалит и возвысит. Когда я начинаю считать себя лучше других, тогда надеваю на голову свою диадему и выхожу на улицу босиком. Люди смотрят на меня и смеются, а я вижу, какое я ничтожество».

Старец многих испытывал смирением: некоторых ставил на колени, некоторых обличал, на некоторых гневался — всех по–разному вразумлял.

Однажды после трапезы отец Гавриил запер дверь и не выпускал сестёр. Я была тогда инокиней. Он велел принести тазик и заставил всех вымыть руки. Все помыли руки и тазик, наполненный грязной водой, принесли ему. Старец испытующе посмотрел на меня и сказал: «Выпей до дна!»

«До дна?» — удивилась я. «До дна», — повторил он по–русски. Не было времени раздумывать. Я выпила. Старец обнял меня и с любовью благословил.

Однажды я, возмущённая непослушанием сестёр, подошла к старцу и сказала: «Батюшка, не могу я больше быть игуменьей, хочу снять с себя крест». Старец замолчал, повернулся к иконам, помолился и сказал: «Потерпи, сама не снимай с себя креста. Кто снимет крест, тот и понесёт ответственность. Думаешь, Патриарху легко? Ты не знаешь, как тяжёл крест Католикоса: он же два креста носит — своего народа и Церкви. Ему?то что делать? Крепись. Много испытаний ещё пошлёт тебе Господь, чтобы очистить твою душу».

Тогда меня не утешил совет старца. Я поехала к Патриарху — моему первому духовнику. Часто советы старца и Патриарха совпадали, и на этот раз случилось также. Святейший с любовью принял меня и благословил. А на мой возмущённый вопрос: «Ваше Святейшество, почему возложили на меня такой тяжёлый крест?» — сурово ответил: «Этот крест тебе не я, а Бог дал. Чем больше будешь убегать от него, тем тяжелее он станет. Смирись, покажи ближним любовь. Ты должна быть безропотной, как трава, которую топчут. Да поможет тебе святая Нина». Он благословил и отпустил.

Когда были трудности в монастырской жизни, я часто обращалась за советом к отцу Гавриилу: «Что делать, когда я кому?то делаю замечание, а его не принимают? Может, лучите ничего не говорить? Не обращать внимания, пусть делают, что хотят?» Старец задумался и потом строго сказал: «Ты же игуменья! Прости меня, на тебе крест архимандрита. Если ты не сделаешь замечания — Бог тебя накажет. Обличать — это одно, а осуждать — совсем другое. Как можно на худой поступок закрыть глаза? Ты должна указывать, а они исполнять! Если не исполнят, то Бог тогда уже с них спросит».

Отец Гавриил с большим благоговением относился к святыням. Он всё время искал и находил выброшенные иконы. Его любимым занятием было изготавливать рамочки для икон, чистить подсвечники, убираться в алтаре. Однажды в нише у могил святых Наны и Мириана[13] он нашёл частицу Животворящего Столпа. «Когда я первый раз прикоснулся, какая?то сила отбросила назад», — рассказывал старец. Так была найдена большая святыня. Владыка Даниил и отец Гавриил с осторожностью перенесли частицу в алтарь храма Преображения Господня Самтаврийского монастыря, где она и находится по сей день.

Как?то решили в храме Самтаврийского монастыря поменять иконостас. Отец Гавриил был категорически против: ему, Божию угоднику, было открыто очень многое. И действительно, вскоре иконы начали мироточить. Первым это заметил старец и сообщил сёстрам. Мироточение продолжалось целый месяц.

Однажды митрополит Даниил обсуждал с сёстрами вопросы монастырской жизни. Одна из монахинь жаловалась на игуменью. Отец Гавриил в это время поднимался по лестнице и услышал её слова. Он подошёл к ней и пригрозил: «Что ты тараторишь, что ты говоришь об игуменье?! Сейчас же прекрати!» Потом подошёл к владыке и сказал: «Береги её, пожалей её!» Все молча слушали, боясь сказать слово. А старец резко повернулся и вышел. Владыка с удивлением сказал: «Как интересно, я уже собирался высказать своё мнение, но отец Гавриил заставил меня его изменить. Как будто его устами говорил со мной Сам Господь».

Однажды в Светицховели зашли богато одетые туристы. Отец Гавриил, стоя рядом с местом, где захоронен хитон Господень, некоторое время молча наблюдал за вальяжными иностранцами, а потом закричал: «Вы не знаете, где находитесь! Перед Лицом Всевышнего подобает проявлять уважение и благоговение, а вы стоите, заложив руки за спину!» Переводчица словно воды в рот набрала, но иностранцы и так всё поняли. Старец чуть не выгнал их из храма, угрожая палкой.

Отец Гавриил как?то спросил пришедших к нему людей: «Зачем вы ко мне приходите?» Они ответили: «Потому что мы скучаем по Вас». Он крикнул им: «Что значит скучаете? Я что вам — Ната Вачнадзе?![14] Ко мне, только когда вам трудно, приходите».

Во время братоубийственной войны[15] в Самтавро зашли вооружённые люди — около сорока человек. Старец их принял с любовью, благословил, велел снять с себя оружие, привёл их в храм, встал на колени и прочитал «Отче наш», подарил кресты и с амвона произнёс проповедь. Потом спросил: «Куда вы идёте? Какие у вас планы?» Они уверенно ответили: «В Зугдиди едем воевать». — «С кем собираетесь воевать, там же ваши братья?» — и, подняв руки, старец закричал: «Стреляйте в меня, я — Грузия!» — а потом взял посох и воскликнул: — «Этим посохом побью вас всех! Вы не мужчины, а бабы!» «Храбрецы» с такой скоростью убежали, что чуть не забыли своё оружие.

Отец Гавриил особо чтил Самтаврийскую Иверскую икону Божией Матери[16]. Называл её Царицей неба и земли и часто пел перед этим образом «Достойно есть…» (у старца был очень красивый голос).

Отец Гавриил всегда носил на себе большой крест и пятичастный мощевик. Когда видел меня без креста, то говорил: «Прости, сестра, сейчас ты не настоящая игуменья, а “игуменья понарошку”. В кресте вся твоя сила. Как можно ходить игуменье без креста!»

Отец Гавриил постоянно заботился о духовном очищении и совершенствовании монахинь. Он написал устав, назвал его «Узкий путь монашества» и, поставив в рамку, подарил монахиням для руководства.

Вот этот устав:

• усмирять чрево;

• не пропускать всенощное бдение;

• умеренно употреблять воду;

• умеренно вкушать хлеб;

• терпеть упрёки и обиды;

• прощать;

• уничижать свою волю;

• безропотно, терпеливо переносить оскорбления, неприятности, клевету;

• если кто?нибудь осуждает нас — без слов умалить себя;

• без возмущения принимать оскорбления, когда кто?либо злословит, терпеливо молчать, прощать и не отвечать тем же;

• если кто?то осудит — молча смириться.

Не было даже мгновения, чтобы старец не думал о Боге, он старался и нас вразумлять. Когда кто?нибудь читал молитву поспешно, он останавливал и говорил: «Тра–та–та–та, тра–та–та–та. Молишься, ругаешься или газету читаешь? Со страхом и благоговением, не спеша надо молиться. Когда молишься, вспомни, перед Кем стоишь, с Кем беседуешь! Христос незримо вместе с нами, Господь постоянно с нами…»

Однажды наш Самтаврийский монастырь посетила игуменья Иерусалимского монастыря Иоанна Крестителя Георгия. Я её знала по Пюхтицкому монастырю. Ей очень хотелось побеседовать со старцем Гавриилом. Она надолго задержалась у него в келье, а когда вышла со слезами радости на глазах, то сказала: «У вас истинный старец, вы в Раю».

Действительно, истинный христианин, мудрый духовник, он был большим молитвенником за нас. Ему была дарована от Бога благодать исцеления и от духовных, и от телесных болезней. Однажды во дворе монастыря монахиню Нино укусила змея, на ноге были видны два глубоких следа от укуса. Испуганные сёстры побежали к отцу Гавриилу. Старец помазал елеем, окропил святой водой, и, с Божией помощью, всё быстро прошло. А потом, по смирению, чтобы скрыть свою духовную силу, строго сказал: «А ну?ка, быстро к врачу». Тогда в Грузии были трудные времена. В больнице матушке Нино не могли оказать первую помощь из?за отсутствия необходимых лекарств. Врачи беспомощно ожидали плачевного исхода. Но матушка Нино осталась жива. А отец Гавриил в своей келье сердечно, слёзно благодарил Бога за милость.

Старец не любил людской похвалы — сразу начинал юродствовать.

Помню, однажды я спросила, как он поживает. Старец внимательно посмотрел на меня и говорит: «А как я поживаю? Ем и пью, пью и ем. Столько еды даже у фараонов не было. Не знаю, куда её девать. Прошу тебя, поешь ты тоже чего?нибудь». У него всегда был накрыт стол, но я никогда не видела, чтобы он сам ел.

Если человека надо было укрепить в вере, то старец смело рассказывал о чудесах, происходивших с ним.

Однажды мы приехали к нему в гости в Тбилиси. Отец Гавриил показал нам построенную им церковь и рассказал о чуде: «Протекла крыша, и я думал: “Что теперь будет с моими иконами?” Нужно было несколько кубометров материала для ремонта крыши, а денег не было. Я переживал и просил Бога о помощи. В это время ко мне пришёл незнакомый мирянин, как потом выяснилось, инженер. Он посмотрел на иконы и сказал: “Странно, я так спешил по делам, но будто какая?то сила заставила меня заехать к Вам. Знаете, батюшка, что мне пришло на ум? Я пожертвую для Вас несколько кубометров древесины”».

Об иеговистах и сектантах старец говорил так: «Они видимые демоны, сатанисты. Споры и дискуссии с ними вести нельзя. В Евангелии написано: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и обратившись не растерзали вас» (Мф. 7, 6).

Однажды профессор Гоги Бочоришвили с семьёй побывал в монастыре. Старец лежал в шезлонге перед своей кельей. Гости подошли к нему, с почтением поздоровались и сказали, что могут пригласить к нему врача. Старец отверг это предложение: «Извините, но я монах, и мне не положено поступать так, как я хочу. Сначала Господь меня лечит, а потом уже врач». Профессор удивился. Слово за слово разговор старца с профессором перерос в спор. Я извинилась перед сыном профессора и сказала, что старец Гавриил — необычный монах. Он засмеялся и ответил, что его отец тоже чудак и они хорошо поймут друг друга.

Однажды в знак благодарности старец подарил своему лечащему врачу Зурабу Варазашвили барана, которого пожертвовали в монастырь, со словами: «Труженик достоин награды. Кто не благодарит врача, не благодарен перед Богом». Бескорыстный доктор вежливо отказался от подарка. В тот же день баран издох. При встрече старец упрекнул врача: «Ближний, почему ты оказался непослушным? Впервые в монастыре пожертвованный баран издох». В следующий раз он всё?таки подарил Зурабу другого барана, и врач уже принял его.

Двадцать второго мая 2000 года, в день преподобного Шио Мгвимского[17], сестры Самтаврийского монастыря по традиции побывали в Шио–Мгвимском монастыре. Литургию отслужил владыка Даниил, а вечером в монастырь приехал Католикос–Патриарх всея Грузии Илия II и отслужил молебен у гробницы преподобного. Потом все поднялись в трапезную. С балкона хорошо были видны иконостас и фрески храма. Я стояла и молча молилась, потом начала думать об отце Гаврииле, оглянулась и своим глазам не поверила: передо мной была фреска преподобного Гавриила Иверского, Святогорца. Он держал образ Иверской Божией Матери, рядом с ним я увидела иконы великомучениц Шушаники и Кетевани[18]. «Любимые святые отца Гавриила», — невольно подумала я. Необычное чувство овладело мной. Сколько раз бывала раньше здесь, но никогда не замечала этих икон. Я не могла скрыть своей радости. Так через преподобного Гавриила Святогорца, имя которого носил наш старец, мне было послано утешение.

Протоиерей Вахтанг (Асатиани):

В храм, построенный отцом Гавриилом, меня привела одна женщина. Храм, полный икон, был разделён на несколько частей — я никогда ничего подобного раньше не видел. Старец благословил меня и принял с большой любовью. Стоя перед таким человеком, я считал себя счастливейшим из смертных.

Протоиерей Ушангий (Чарквиани):

Отец старца Гавриила был похоронен на территории храма святой великомученицы Варвары. Его семья проживала неподалёку от этого храма. Отец Гавриил, будучи ребёнком, часто ходил в церковь и присутствовал на богослужениях. Он очень переживал, что его отец участвовал в разрушении церквей, и часто заказывал панихиду по нему, много молился о спасении его души.

Однажды мне выпала честь вместе с отцом Гавриилом отслужить литургию в Преображенском храме Самтаврийского монастыря. Трудно передать радостные переживания того счастливого дня! Чтобы это понять, надо своими глазами увидеть благоговейное служение старца. Для меня это был незабываемый день!

Я никогда не сомневался в духовной силе отца Гавриила, дарованной ему Богом. Я всегда с большим удовольствием вспоминаю о часах и даже минутах, проведённых вместе со старцем. Его безграничная любовь всё время со мной.

Игумен Лазарь (Гагнидзе):

Старец Гавриил… архимандрит Гавриил… редкий синтез цветущего средневекового монашества и гонимого монашества двадцатого века. Своим обликом старец напоминал подвижника из святоотеческих книг. Для малоопытных христиан он был сладкоголосым путеводителем, а для уже опытных христиан суровым, но любвеобильным обличителем.

Март 1992 года, начало Великого поста… По воле Божией я встретился с отцом Гавриилом, когда мне было уже пятьдесят пять лет: пришедший к «одиннадцатому часу», на закате лет, имеющий опыт и знание мирской жизни, но духовно новоначальный, с неясными представлениями о церковной жизни, о монашестве, плохо знающий церковные порядки и правила поведения в церкви. Старец Гавриил для меня оказался редким духовником, путеводителем, наставником, показавшим дорогу, которая ведёт к храму. Он был наставником для всех, кто имел желание жить по Божиим заповедям.

Я, соблазнённый великолепием соборов Германии, Австрии и Венгрии, очарованный богослужениями монахов–бенедиктинцев[19], наполненный незабываемыми впечатлениями от органной музыки Баха и католических песнопений, оказался абсолютно не подготовленным к прозорливости отца Гавриила.

Помню свою первую исповедь и первое Святое Причащение в Самтаврийском монастыре… Первое коленопреклонение и испрошение благословения у отца Гавриила, спустившегося из своей кельи в храм на всенощное бдение. Все верующие хорошо знали о его высоко духовной жизни. Я не случайно вспомнил о бенедиктинских монахах. Если сравнить их с восточнохристианским монашеством, достойным представителем которого и был старец Гавриил, можно увидеть колоссальную разницу. Такую же разницу можно увидеть между песнопениями в сопровождении органной музыки и древнегрузинскими песнопениями; между тем, кто молится, сидя на скамье, и тем, кто молится в храме стоя, невзирая на усталость в ногах.

Слова отца Гавриила, проникнутые духом Священного Писания, запоминались особо. Невозможно было равнодушно пройти мимо старца: он как бы притягивал к себе. В сердцах людей, случайно приходивших в храм, не знающих Православия, он сеял семена благой веры. А многочисленных гостей, приезжавших из Тбилиси и из других уголков Грузии, утешал и наставлял.

Отец Гавриил жил в соответствии с монастырским уставом и в свободное от бдения и молитв время трудился. Даже тогда, когда кого?то принимал или с кем?то говорил, он трудился: реставрировал, чинил иконы, мастерил рамки для них, чистил церковную утварь. Для него не существовало значительного и незначительного дела, всё было важным, и всё делал он во славу Божию.

Отца Гавриила все знали как очень требовательного и сурового старца, который в нужное время прямо в глаза говорил любому человеку правду.

Так случилось, что на Светлой седмице, всего лишь через несколько недель после моего воцерковления, духовник ввёл меня в алтарь и надел на меня стихарь. Это для меня было большим событием, и, переполненный благодарностью, в тот же день после литургии я остался и вымыл пол в алтаре и на амвоне. Отец Гавриил несколько раз заходил и смотрел, как я усердствую, но на его лице я ничего не мог прочесть: ни укора, ни одобрения — а сам он ничего не говорил… Прошло несколько месяцев. Перед праздником Преображения Господня отец Гавриил позвал меня к себе и тепло сказал: «Ты без благословения устроил генеральную уборку на Пасхальной неделе — это неправильно. Мы делаем уборку перед праздником. Скоро Преображение Господне. Думаю, мы с тобой справимся». Два или три дня, не поднимая головы, мы убирались в храме и во дворе монастыря. Мы вычистили всё: начиная со стен и заканчивая церковной утварью. Отец Гавриил, засучив рукава, усердно полировал медные и бронзовые подсвечники и лампады.

Очень быстро сбылись его слова: «Твоё призвание — быть духовником в миру». Четырнадцатого октября 1992 года, в день праздника Хитона Господня — «Светицховлоба», Католикос–Патриарх всея Грузии Святейший и Блаженнейший Илия II рукоположил меня в диаконы, а потом и в священники.

В это время отец Гавриил был очень слаб, редко выходил из кельи, но с терпением переносил тяжёлую болезнь. Всегда был спокоен и благодушен. В моей памяти навсегда останется лучезарное лицо старца Гавриила.

Схиигуменья Иоанна (Сихарулидзе):

Меня с отцом Гавриилом связывала сорокалетняя дружба. В молодости он был не только моим другом, но и духовником.

Для меня он всегда был олицетворением честности и любви. Всех, кто приходил к нему за помощью, отец Гавриил принимал с большой сердечностью. Ему было всё равно, богат или беден пришедший к нему человек, простой рабочий он или высокопоставленный чиновник. Старец всех угощал просто, но вкусно, сам же ел и пил очень мало, а когда ему приносили еду, сразу же отдавал её кому?то другому.

Старец очень рано вставал, и Ангел Хранитель наставлял его на добрые дела. Он почти каждый день ходил на свалку, искал среди мусора иконы, церковную утварь. Там он не раз находил старинные иконы и очень радовался, возвращаясь домой с находкой. Он чистил иконы, приводил в порядок и размещал в церковке, которую построил своими руками.

Я всюду следовала за отцом Гавриилом: куда он собирался, туда за ним шла и я. По понедельникам мы бывали в Дидубеком храме[20], по вторникам — в храме Святой Троицы[21], по средам — в Кашуети[22], по четвергам — на Мтацминда в церкви святого Давида Гареджийского[23], а в остальные дни — в Сионском соборе. После литургии он выходил из церкви и садился на скамейку. Вокруг него сразу собирался народ. Все что?то спрашивали, а он не спеша отвечал. Удивительно было то, что всё сказанное им всегда сбывалось.

У меня была подруга Мариам. После революции она переехала в Константинополь, а в глубокой старости вернулась в Грузию. Мы очень любили друг друга, и её кончина для меня была большой утратой. Я молилась, чтобы Бог послал мне пожилого человека, за которым я могла бы ухаживать в память о своей подруге Мариам. Своим помыслом я ни с кем не делилась, только в сердце его повторяла. Однажды после моей молитвы в церкви Мтацминда отец Гавриил тихо сказал: «Я тебе покажу человека, который нуждается в уходе». Это был одинокий престарелый человек, который не мог ходить. Я ухаживала за ним до его смерти, а когда он скончался, его отпевал отец Гавриил.

В Тбилиси отцу Гавриилу жилось трудно. Старец просил меня съездить в Мцхету к митрополиту Илии (нынешнему Патриарху) за разрешением жить ему в келье Самтаврийского монастыря. Мне было очень неловко обращаться с такой просьбой к митрополиту, но старец со слезами на глазах просил: «Сестра, если ты меня любишь, исполни мою просьбу». Я не смогла ему отказать, поехала к владыке и передала просьбу отца Гавриила. Владыка внимательно выслушал и сказал: «Я обязательно выполню вашу просьбу, когда у меня будет возможность».

Прошло время, и митрополит Илия стал Патриархом. Он не забыл своего обещания и предоставил отцу Гавриилу келью в Самтаврийском монастыре. Патриарх очень любил отца Гавриила и относился к нему всегда со вниманием.

Помню то время, когда отец Гавриил стал архимандритом[24]. Тогда он был очень тяжело болен и лежал в своей келье. Я первая побежала и сообщила ему эту радостную весть. Никогда не забуду его по–детски сияющих глаз.

Последний раз отца Гавриила я видела за несколько дней до его смерти. Он уже с трудом говорил, лежал неподвижно, глядя на иконы. «Какое дадите благословение, что я могу для Вас сделать?» — спросила я. «Молись за всех — это моё завещание», — ответил старец.

Я знаю, что после его смерти он многим является: скорбящих утешает, больных исцеляет. Я уверена, что отец Гавриил и сейчас молится пред Господом за всю Грузию.

Схимонахиня Нино (Дашниани):

Моё детство прошло недалеко от дворца наших великих предков, великомучеников Шалвы и Элизбара[25], в Ахалгори. Во дворце был размещён райком партии, а во дворе и на руинах придворного храма мы, дети, играли. Я часто представляла лица людей, которые в те далёкие времена здесь молились. По моему глубокому убеждению, я и монахиней?то стала по их святым молитвам, да по молитвам моих родителей и бабушки — глубоко верующих людей.

Несмотря на гонения и жестокий безбожный режим, в нашей семье всё?таки отмечали большие христианские праздники. Особенно любимым праздником нашей семьи было Вознесение Господне.

С пяти лет я постилась. Помню, один раз на Страстной неделе мой брат взял у соседки кусок сыра. Я сделала ему замечание, и он сразу вернул сыр. Мы вместе со старшими ходили в церковь, которая находилась в лесу, в очень красивом месте. Это было удивительно — много людей молилось вместе. Таким я помню своё детство. Однако, став взрослой, я перестала ходить в храм и жила вне церкви, пока не случилось большое несчастье. Моему шести летнему внуку его ровесник попал палкой в глаз, и внук ослеп. Его отец (мой сын) от переживаний скончался. Эта трагедия меня сломила. Я не могла перекреститься, не могла молиться, не могла понять, почему Господь дал мне такое испытание — ведь я так сильно любила сына!

С утра до вечера я проводила время на могиле моего сына, беспрерывно плакала. От горя я заболела и уже не могла вставать с постели. В Страстную субботу мне стало так плохо, что мои родные начали уже оплакивать меня. Мне казалось, будто кто?то схватил меня за горло и душит. Я чувствовала, что умираю. Но, с Божией помощью, я смогла произнести два слова: «Позовите священника!»

Сразу привели священника отца Андрея (Папуашвили) из Кашуетского храма. Он долго говорил со мной и несколько раз повторил: «У Бога все живы, вы обязательно встретитесь с сыном в другой жизни». Эти слова дали мне силы. Отец Андрей так хорошо говорил о бессмертии души, что я поняла: мой сын жив. Для матери нет большей радости. Слава Тебе, Господи!

Батюшка обрадовался, узнав, что я раньше постилась, и посоветовал исповедаться, но я не знала, как это делается. «Исповедь — это покаяние в своих грехах», — объяснил он. Я заплакала: я не считала себя грешницей, а тут вдруг узнала, что безгрешных людей вообще нет. После исповеди отец Андрей причастил меня и сказал моим детям: «Принесите матери одежду, она встанет с постели». Причастие дало мне такую силу, что я сразу отказалась от всех лекарств. И как только я встала на ноги, начала постоянно ходить в Сионский собор. Потом встретилась с Патриархом, он очень утешил меня, сказав, что будет поминать моего сына.

Я стала потихоньку возвращаться к жизни. Вспомнила, что после смерти сына владыка Тадеоз[26] прислал мне молитвослов. Я решила подойти к владыке и поблагодарить его. Он встретил меня с радостью и сказал: «Знаешь, у нас в Грузии живёт один удивительный старец — отец Гавриил, сходи к нему». Я сразу отправилась к старцу.

Он жил недалеко от храма святой великомученицы Варвары. Во дворе его дома была выстроена маленькая церковь. У входа в церковь я помолилась. Открылась дверь, и вышел монах невысокого роста с удивительно светлыми глазами. Это и был старец Гавриил. Он благословил меня и пригласил в церковь. Я зажгла перед иконами большую свечу и подумала: «Интересно, откуда у этого старца столько икон?» А он тут же ответил: «Из мусора достал», а после молитвы подробно рассказал о каждой иконе. Мне хотелось, чтобы его рассказ продолжался бесконечно — такая благодать исходила от старца.

Однажды одна моя знакомая пригласила меня в Светицховели. Там я встретилась с монахинями Самтаврийского монастыря. Матушку Кетевань я знала и раньше. Она пригласила меня в монастырь, где тогда жила одна большая молитвенница — матушка Татиана.

В это время в Самтаврийском монастыре подвизался отец Гавриил. Он жил рядом с колокольней, в маленькой деревянной келье (к сожалению, этой кельи уже нет). Я подошла к нему и напомнила о себе. Старец с радостью принял меня и благословил. Потом я повидала матушку Татиану. От неё я узнала, что по субботам в монастыре служат панихиду. Я решила вечером по пятницам приходить в монастырь с продуктами и на субботу готовить поминальный обед. Позже я стала чаще, три раза в неделю, ходить в монастырь. Мне дали послушание в трапезной. Приготовив обед, я сразу несла его старцу Гавриилу, но он ел очень мало и всю еду отдавал другим.

Вскоре со мной случилось удивительное событие. Однажды ночью, читая жития святых, я задремала, сидя в кресле. Вдруг я почувствовала сильнейшую боль в сердце. От страха я закричала: «Помогите, умираю!» — и потеряла сознание. Родные хотели вызвать скорую помощь, но я, едва придя в себя, попросила отвезти меня в монастырь. На другой день меня отвезли, и я осталась там навсегда, продолжала своё послушание в трапезной и носила еду отцу Гавриилу. Старец только после третьей молитвы открывал дверь и говорил: «Аминь». Я часто видела, как у него из глаз текли слёзы. Иногда он вовсе не прикасался к еде, а иногда брал со словами: «Только ради тебя».

Он старался научить сестёр монастыря смирению. Два раза и меня ставил на колени, я не могла подняться с колен без его благословения.

«Игуменья Грузии идёт!» — так обращался он к матушке Кетевани.

Во время литургии старец стоял в конце храма и очень внимательно слушал. Перед Причащением он надевал камилавку и мантию и, повернувшись лицом к прихожанам, к сёстрам и матушкам, с большим смирением просил у всех прощения.

Однажды зимой я заболела и три дня не выходила из кельи. Отец Гавриил, узнав о моей болезни, пришёл ко мне. «”Ксения блаженная” (так шутливо звал он меня), отчего ты заболела?» Встав на колени, он стал молиться: «Я, монах Гавриил, три дня буду ходить разутым ради “Ксении блаженной”» — и сразу же снял обувь. Он должен ради меня ходить по снегу босиком! — Это было так трогательно, что я заплакала. Отец Гавриил действительно три дня ходил без обуви и не заболел, а я выздоровела.

Накануне праздника Святой Троицы он предупредил, что мы будем всю ночь молиться в подвале монастыря. Я взяла большую свечу и пошла. Он открыл дверь подвала и сказал почему?то: “Я спущусь вниз и не поднимусь”. И вот, когда он спускался, одна ступенька сломалась, и старец упал вниз головой и ударился о стену. Я очень испугалась и закричала. С послушницей Меланией мы спустились в подвал, подняли старца — он не шевелился. Мы подумали, что он умирает, заплали и стали молиться. Я рыдала: «Господи, это из?за моих грехов мой любимый старец умирает на моих руках!» Вдруг он пошевелился и попросил принести мантию, накрыть его и оставить в подвале. Коммунисты тогда запрещали хоронить монашествующих на территории монастыря, поэтому он предупредил, чтобы выкопали могилу и похоронили его здесь же. Я плакала не переставая — не могла представить, что он умрёт. Мы не хотели отходить от него, но он попросил оставить его одного. Тогда мы пошли в часовню и со слезами на глазах молились перед иконой Божией Матери: «Матерь Божия, исцели старца Гавриила!» На рассвете я вышла из часовни и увидела отца Гавриила у входа в свою келью. От радости не знала, что и делать.

Помню, как тяжело заболела дочь монахини Пелагии, а врачи не могли поставить диагноз. Старец Гавриил попросил, чтобы её привели к нему. Старец, девушка и я зашли в часовню. От всего сердца отец Гавриил воззвал: «Матерь Божия, Скоропослушница, Помощница, исцели Мариам!» — потом, омыв водой икону, воду собрал в тазик и дал ей выпить. Она выпила и исцелилась. Этот случай меня поразил.

Однажды он попросил меня пойти с ним в Сионский храм. Там он начал попрошайничать. «Ради Христа помогите», — умолял он. Я смутилась и отошла. Все давали ему деньги, и он быстро собрал около четырёхсот рублей. Так же он просил и у входа в храм Святой Троицы. А потом все эти деньги сразу раздал.

Старец Гавриил подарил мне Иверскую икону Божией Матери, рамку для которой сделал сам. Эту икону я пожертвовала в храм апостола Андрея Первозванного в Хуло[27], где она и находится по сей день.

Когда я по благословению митрополита Руис–Урбнисского владыки Иова пришла в Самтаврийский монастырь помолиться, игуменья Кетевань попросила меня написать воспоминания о нашем наставнике старце Гаврииле, что я и сделала.

Настоятель Бетанийского монастыря и монастыря Иоанна Зедазнийского[28] архимандрит Савва (Кучава):

С отцом Гавриилом я познакомился в Самтаврийском женском монастыре. Я шёл в храм Преображения Господня — вдруг словно какая?то сила заставила меня оглянуться, и я увидел монаха, который, улыбаясь, смотрел на меня. Он, обратившись ко мне, сказал: «Когда увидишь грешного — не осуждай, если хочешь сохранить в себе любовь. Запомни: многие грешные исцелились и потом стали лечить других. Мне положено иметь келейника, и, если Святейший благословит и ты захочешь выполнять такое послушание, — оставайся со мной».

Быть рядом с таким старцем — это большое счастье, и я с радостью принял его предложение. Отец Гавриил в тот же день благословил убирать территорию монастыря. Работая, я чувствовал на себе его добрый, полный любви взгляд.

Мы часто ходили в Светицховели. Старец сначала благословлял братию, а потом давал разные послушания. Сам он неустанно трудился и нас заражал своей энергией, так что даже самые трудные послушания мы выполняли легко.

Отец Гавриил угощал всех, кто к нему приходил, без трапезы никого не отпускал, а сам ел очень мало.

Старец особенно любил Католикоса–Патриарха Грузии Илию II и часто говорил: «У него очень тяжёлый крест, осуждать его — всё равно что сыпать себе на голову раскалённые угли».

Он многому учил и наставлял, особенно часто говорил о послушании и смирении: «Дети мои, без благословения ничего не делайте. Пусть даже ангел в блистающих одеждах явится — благословение, данное настоятелем, не меняйте».

Нам трудно было угадать, о чём размышлял старец, но он сам явно видел сердца и души других людей и всегда им помогал. Однажды к нему пришли исповедоваться молодые люди, но как?то смущались. Старец спокойно поговорил с ними и сам сказал то, что было у них на душе, так что им нечего было добавить. Потом, дав наставления и утешив, отпустил домой.

Бывало и так, что он в присутствии других громко что?то говорил мне, но оказывалось, что это было слышно только мне, а другие ничего не слышали.

Старец был щедро одарён от Бога талантами. Многие исцелялись по его молитвам. Однажды у меня случился приступ желчно каменной болезни. Батюшка тихо сказал мне: «А я для чего здесь?» Потом перекрестил меня со словами: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь». Боль прекратилась.

Однажды я решил поехать в Тбилиси повидать свою мать и пошёл за благословением к старцу. Он захотел поехать со мной. Мама радушно встретила нас и сразу посадила за стол. Вдруг старец зарыдал: «Моя любимая мама всегда меня ждала, а я ходил по всей Грузии». Его плач тронул меня, и я подумал, что матери уже нет в живых, и, когда узнал, что она жива, очень удивился. (Позже я познакомился с ней и даже постригал её в монахини.) Отец Гавриил две недели гостил у нас. К нему приходило много людей, и для каждого он находил нужное слово. Людям тщеславным старец давал горькие уроки смирения, но потом утешал, и было видно, что он это делает по любви, для их же блага.

Некоторое время моя мама находилась в Самтаврийском монастыре, выполняя послушание в трапезной. Она вспоминала: «Я всегда знала, что отец Гавриил не любит небрежность. Однажды он зашёл к нам в трапезную и продемонстрировал нам, женщинам, удивительное мастерство повара. Одновременно говорил о любви, смирении, послушании, о твёрдости в вере. Обо всём говорил с такой простотой и убедительностью, что его слова запомнились надолго».

Был Великий пост, когда Патриарх пригласил меня к себе в Тбилиси. Узнав об этом, старец помолился и сказал: «Хотят перевести тебя в Тбилиси, но знай, ты должен остаться в Мцхете. Сегодня решается вопрос о твоём постриге в монахи».

Я был представлен Патриарху. Оказывается, моя мама хотела, чтобы я оставил монастырь и был переведён в Тбилиси. Узнав об этом, я очень огорчился. Мама поняла, что причинила мне боль, и согласилась, чтобы я остался в монастыре. Потом она сама привела меня к владыке Даниилу и спросила: «Что такое монашество?» — «Георгий (так звали меня в миру) знает, что такое монашество», — ответил владыка. «Если так, вручаю моего сына Патриарху и Вам».

Так было принято решение о моём постриге в монахи Великим постом, в Лазареву субботу. Всё это Старец заранее предвидел.

Однажды отец Гавриил, мой брат и я переходили через мост. К нам подошёл человек и попросил милостыню. Старец обнял его, утешил, обласкал, дал ему денег, а нам, удивлённым, сказал: «Это не мы помогли другому, а Бог оказал нам милость и дал нам возможность сделать что?то доброе. Такое дело — Благодать и милость Божия».

Как?то старец Гавриил отправился в Тбилиси за покупками. У него было всего сто рублей. На остановке два пчеловода жаловались, что не могут достать ста рублей, чтобы вылечить пчёл. Отец Гавриил, ни на минуту не задумываясь, отдал им свои деньги, а сам вернулся обратно. На следующий день к нему пришли два знаменитых актёра и пожертвовали тысячу рублей. Старец сказал: «За отданное на доброе дело Бог даёт во сто крат больше».

Отец Гавриил Благодатью Святого Духа мог с большой точностью увидеть прошлое и безошибочно определить будущее. Помню, старец отправил меня в Светицховели за лекарством. Я спешил, хотел поскорее вернуться с лекарством. А там в монастыре был тогда один послушник, который всё делал нарочито медленно. Я не сдержался, и мы поругались. Когда я вернулся, старец встретил меня угрюмо и потребовал, чтобы мы вместе пошли в Светицховели. Там он позвал этого послушника и посмотрел на меня. Я сразу догадался: старцу известно о нашей ссоре. Мы попросили друг у друга прощения, а старец, будто ничего не случилось, стал говорить о чём?то другом.