Арцеулов

Арцеулов

С Арцеуловым Олегом Константиновичем я больше работал как с оператором. А как с режиссером – только на одной картине «Гнедые, серые, вороные», где он и автор сценария, и режиссер, и снимал сам.

Помню берега Москвы-реки, пастбища, распластанные до городской черты. На заливных лугах пасутся табуны буденновских коней. «Пасутся вольны, не хранимы…» Есть еще в Подмосковье места не потравленные, где течет чистая Москва-река, где еще есть рыба. Стоят невырубленные сосновые боры. Шумят дубравы. Сытные тучные луга кормят табуны, в которых гладкие крупы коней лоснятся, словно налитые.

Видимо, у Арцеулова была какая-то договоренность – мы въехали в заповедную зону без препятствий. Дошли до ближайшего табуна. Расположились. Олег побродил вокруг и вдоль табуна, выискивая для себя точки съемок. Остановился, подозвал помощника с камерой. Сел на кофр и стал наблюдать за жеребчиком-стригунком. Тот вылез из-под кобылицы, осмотрелся: «Что? Где? Как?», – решал, чем заняться. Лихо подпрыгнул боком в одну сторону, потом в другую; отбежал метров на десять, вытянул шею, будто хотел узнать, все ли его видят. Всеми четырьмя копытами одновременно оторвался от земли, легко подпрыгнул и задумался: «Получилось или нет?..» И поскакал, прыгая в одну сторону, в другую… Подбежал к матери, опять уткнулся, куда ему надо, и тут же выскочил обратно, будто он сыт и прибегал только отметиться. Опять осмотрелся и начал скакать. И так несколько раз, повторяя одно и то же.

Олег снял только один дубль, длинный – метров на двадцать пять. Монтажер высказывала свое неудовольствие: «В документальной картине, короткометражной, такой длинный план! Не знаешь, где резать!»

«Зачем резать? – думал я. – У Арцеулова получился пусть длинный, но монтажный, со своей законченной пластикой и драматургией план». Этот план не был формальным, как обычно снимают длинную панораму, это продуманный мини-рассказ с началом, кульминацией и финалом. Конечно, этот план Олегом был продуман и весь вошел в картину – в этом арцеуловское видение.

Я помню такой план: крупно – куст зрелой лесной земляники, медленная панорама с отъездом… – поляна вся, буквально вся, усыпана алыми ягодами. Редко такую поляну теперь увидишь. Вдруг тишина нарушается надвигающимся грохотом. Нарушая идиллию, панорама медленно продолжает подниматься – это бульдозер входит в кадр. Ломая старый сруб дома, очищает площадку. Панорама выше… – новое многоэтажное здание; отъезд до общего плана – жилой микрорайон. Длинный, на полкассеты план. Но какой!? Если в общем ритме собрать картину из таких планов – это не обычный документальный, а художественно-документальный фильм. Это искусство зрелого оператора, который несколькими планами в короткометражном фильме рассказывает то, что другой не выразит и полнометражной картиной. Это стиль и манера работы оператора Олега Арцеулова.

Олег очень медленно, скрупулезно выбирал точку и момент съемок, он всегда искал необычные решения. Его натренированный глаз смотрел и видел, словно в окуляр кинокамеры – кадрами, монтажно. И вместе с тем, он удивительно быстро и точно реагировал на слова собеседника в процессе таких осмотров-поисков.

В Горках мы снимали несколько эпизодов для фильма «Три весны Ленина», режиссер Л. Кристи. Вот Олег готовится к съемкам эпизода «Приезд Ленина в Горки»: он явно решил снимать «с точки зрения Ильича», будто его глазами. Вошел в комнату, поднял голову, разглядывая люстру… А я возьми да и вмешайся:

– Олег! А мне кажется, Ленин не стал бы разглядывать люстру! Что он, люстр не видел? Вспомни, как он ходил: быстро, стремительно! Вот вошел. Приостановился – кресло резное, ручной работы мастера!.. Оглядел, привычно-быстро наклонил голову… И пошел дальше!

Олег, ни словом не отозвавшись на реплику, мгновенно возвращается к дверям – идет быстро, мелкими шажками, словом, по-ленински, и примеривается, как я предложил.

Вот такое удивительное сочетание качеств в одном человеке! С одной стороны, Олег был человеком совсем непростым. Его отец был очень знаменитым летчиком, и сын держался так, словно все время помнил о достоинстве фамилии: он был подчеркнуто независим, я бы сказал, даже горделив, тяготел к внешней импозантности. И конечно, знал себе цену как оператору! И в то же время так легко мог подхватить подсказку, оборачивая ее себе на пользу!

В Ленинграде на съемках того же фильма о Ленине помощником оператора у него был паренек Виктор Бышов, озорник заядлый. И они хохмили, шутили, разыгрывали друг друга, тренируясь в скоропалительности рождения экспромтов.

Вот как-то собираемся на натурные съемки. Сижу в арендованной машине. Пришел Олег, а помощника нет. Ждали прилично. Наконец Бышов, вальяжно неся кофр, подходит к машине. Олег возмущен, с негодованием спрашивает:

– Ты что так долго? Заставляешь себя ждать!

Виктор недовольным голосом:

– Пистолет-то не заряжен был! Заряжал!.. И потом сами же сказали, «гранаты возьми». Их надо было проверить…

Арцеулов мгновенно подхватил розыгрыш:

– Ты дурака не валяй! Должен был все с вечера приготовить! Смотри, тебя уже раз предупреждали! В таком деле второго раза не бывает!.. Девять граммов, и все…

Я, зная их, не придал значения этой болтовне. Водителю говорю:

– Поехали!

И Боже!.. Водитель – какой-то не такой, будто подменили. Маленький стал – ниже на целую голову! Бледный, глазами хлопает, что-то по сторонам высматривает. Молчит как-то странно. Выехали на площадь… И вдруг водитель резко со скрежетом остановил машину и… бегом к постовому! Ну, говорю Олегу:

– Иди объясняйся!

– Я документы не взял.

Я вышел из машины, гляжу, постовой повернулся к нам боком и правой рукой уже шарит сзади, пытается пистолет достать, что ли! А водитель, сукин сын, за него прячется!.. Народ стягивается. Видит, что машина резко затормозила и с визгом остановилась в неположенном месте… И конечно, видит и постового, и водителя, который прячется…

Я демонстративно вытаскиваю удостоверение, а у нас тогда были удостоверения – ой-ой-ой! – на обложке: «Совет Министров СССР. Комитет по кинематографии». Подхожу и почти кричу:

– Мы киностудия!

Постовой видит – народ собирается, вроде он не один, успокоился…

Я говорю:

– Мы из Москвы. Киностудия. Это ребята репетируют роли свои!..

Постовой внимательно посмотрел удостоверение, подошел к машине. Посмотрел удостоверения у Арцеулова и Бышова и говорит:

– Так вы кинохроника, а говорите «репетиция»!

– Так мы работаем на хронике. А по вечерам они занимаются… в театральной самодеятельности.

Постовой отдал нам честь и с негодованием прикрикнул на водителя:

– Документы! Шалопай!

– За что, командир? – не то удивился, не то испугался водитель.

– Иди!.. Неси документы, пока не отправил суток на пятнадцать!

Водитель побежал. Принес. Постовой что-то пометил, вернул. Водитель, мрачный, сел в машину:

– Ну, москвичи, с вами не соскучишься!

Олег Арцеулов возмутился:

– Что?! Это что, я побежал к постовому?.. Или ты, Бышов?

– Как я? С гранатами да средь белого дня побегу к постовому?

Олег язвительно:

– Надо будет, и средь белого дня побежишь! И зарежешь, и выстрелишь – выполнишь все, что надо!.. Поехали, хватит! Пока везло. Но в следующий раз стреляю без предупреждения. Как за побег!..

Водитель так ничего и не понял. Всю дорогу поглядывал на меня с недоумением.

Всего лишь один пример. А сколько было таких розыгрышей! Я, конечно, об этом рассказал – к слову. Олег Арцеулов, как и всякий человек, единство противоположностей. Таким он запомнился мне более всего: строгость, суховатость облика… и какое-то залихватское детское хохмачество!

Тогда же, во время съемок в Ленинграде, мы получили телеграмму и телефонное подтверждение: «Отложить все съемки и подключиться к съемкам Романа Кармена». Дело в том, что Кармен сопровождал Фиделя Кастро, прибывшего в СССР с визитом.

Узнав в Ленгорисполкоме, когда в Ленинград прибывает Фидель Кастро, мы попросили для себя расписание мест посещения. Расписание нам дали, но предупредили, что вся группа гостей не будет строго придерживаться расписания в силу ряда непредвиденных обстоятельств, скорее намекнули: Фидель не любит принудиловки и как человек экспансивный в минуту меняет намерения.

И действительно, когда мы прибыли в соответствии с расписанием к Эрмитажу, оказалось, что гости были там намного раньше. Мы поехали к Кировскому заводу – выяснилось: они только что выехали с завода. Нам посоветовали не придерживаться расписания, а выбрать одно место и ждать там, потому что туда Фидель прибудет непременно. Мы поехали на крейсер «Аврора» – на той же черной открытой легковой машине «ЗИС», арендованной на Ленфильме.

Когда мы прибыли к стоянке «Авроры», там уже вовсю шла подготовка к приему (по расписанию гости должны были прибыть во второй половине дня). Но, видимо, и там знали, что расписание меняется, – и при виде нас началась явная суматоха, какие-то громкие команды, потом рваное: «Ойся!..»

Я бегом к трапу:

– Может, Фидель уже здесь? Опять опоздали?!

Тороплюсь, как бы не споткнуться, не упасть, не дай бог!.. А на крейсере – суматошный беспорядочный топот, громкая беготня. Несется зычная команда: «И-и-рно!»

Я заношу ногу на белую надраенную до блеска палубу, – и опять несется лихо: «Ва!.. Во!.. Во… А-а-няйсь!..»

Я поднимаю глаза… Передо мной навытяжку, по стойке «Смирно», в строю вся команда, включая офицеров! А командир, капитан первого ранга что-то четко мне говорит. Оказалось, рапортует… Отдал мне честь и протянул руку в белой перчатке. Я машинально пожал и жду, что дальше будет. И он молчит, ждет, что я скажу…

– Мы из киностудии… – объясняю я в полной тишине. Грянувший оглушительный хохот, наверное, был подобен залпу «Авроры». Успокоиться не могли долго. Хохотали до колик, до боли в скулах… Команд не было слышно.

– Ха-ха-ха! Киношники!.. – по щекам молодого командира текли слезы. Он пытался достать их тыльной стороной ладони, боясь испачкать свои белые перчатки.

Выяснилось, что, глядя на нашу шикарную открытую машину, командование крейсера приняло нас за проверяющих от Ленгорисполкома или от КГБ. И все жутко перетрусили, что, конечно, недопустимо для морского люда.

На «Авроре» мы прождали весь день. Никто так и не приехал.

А когда рано утром следующего дня мы прибыли на крейсер, оказалось, что небольшая группа во главе Фиделем Кастро и Романом Карменом уже посетила «Аврору» без помпы.

Материала по Фиделю Кастро мы сняли мало, в основном проезды. И один длинный «арцеуловский» план, когда, подъезжая к Адмиралтейству, Кармен, заметив нас из встречной машины, мягко отодвинулся чуть в сторону, освободив для кадра всю фигуру Кастро. И получилось: …в кадре бурно приветствующий народ… подъезжает машина с Фиделем и Карменом. Крупно – Фидель и Кармен. И Кармен – истинный кинематографист – направляет внимание Фиделя в нашу сторону, открывая возможность оператору Арцеулову снять Кастро крупно, в фас – одного.

На этом я бы закончил рассказ о работе на Центральной студии документальных фильмов, но, чувствую, без краткого, хотя бы очень краткого, воспоминания о Романе Кармене этого сделать нельзя. Все же он был ключевой фигурой в нашем документальном кино.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.