Глава 4. Она существует

Глава 4. Она существует

Ночной Каракас мало походил на город в тропиках, который рисовало мне воображение. Таксист говорил по-английски, называл местные достопримечательности, если таковые попадались по пути. Большинство зданий были закрыты на ночь. Вдоль широких бульваров росли пальмы с тяжелыми, низко свисающими листьями. На первый взгляд город был спокойный, зеленый, необычный.

Наверное, был подходящий момент, чтобы влезть под мышку к Джеми, чмокнуть его ладонь и промурлыкать что-нибудь вроде «как я рада, что мы наконец добрались, преодолев за один день этот немыслимый земной изгиб, который начинается в ледяной Канаде и заканчивается во влажной жаре другого полушария». Но я не решилась. Потому что все-таки это был неподходящий момент. Признаться, я была напугана тем, что произошло.

Наутро мы проснулись в номере трехзвездочного отеля, который нам заранее заказал агент, самом дорогом месте, где мы когда-либо останавливались. Я раздвинула шторы и выглянула в окно. Прямо напротив торчал огромный рекламный щит «Пепси». Дальше были небоскребы, в небе летел самолет. Внизу на улице сидели в машинах люди и тупо глядели вперед, ожидая, когда на светофоре зажжется зеленый. До ужаса знакомая картина… Ни тележек, запряженных ослами, ни попугаев, ни тростника, ни очаровательных старушек в блузках с рюшами и кружевами на голове. Разве что воздух был незнакомый – тяжелый и влажный, отдающий болотом.

Я раскрыла окно и посмотрела вниз. На тротуаре смуглые мужчины в бейсбольных кепках продавали фрукты: апельсины, персики, папайю и еще что-то неведомое.

– Джеми, взгляни, – позвала я.

Он подошел и посмотрел мне через плечо.

– Может, купить?

Джеми был вечно голоден.

Я вспомнила, что говорилось в путеводителе насчет фруктов и овощей, как тщательно нужно все мыть и чистить. Бактерий я боялась не меньше, чем террористов, бандитов и одиночества. Я планировала есть в путешествии только хорошо проваренный рис и бобы, приправляя их привезенным с собой кетчупом, и тщательно мыть руки.

– Давай не будем, – сказала я.

Первый урок мы усвоили быстро: если вашему путеводителю пять лет, то рано или поздно он вас обязательно подведет. В то время как «Хилтоны» и «Шератоны» с их шведским столом и бассейными вечеринками по пятницам, с живой музыкой марьячи останутся на своем месте до скончания веков, гостиницы вроде «Эрмано» и «Посада Гуаманчи» на улице, где номера сдаются по восемь долларов ночь, как появились, так и исчезнут.

Хозяйка, которая когда-то подавала на завтрак гостям чуррос с ломтиками манго и горячим кофе, уезжает на неопределенное время в гости к внукам. Старик, владелец «безукоризненно чистого и гостеприимного» мини-отеля у автобусной станции, передает дело своему сыну, которого мало волнуют пауки, тараканы и плесень в ванной, гораздо меньше, чем загорелые молодые туристки, с которыми надо еще где-то устроиться на ночь.

Первые недели в Венесуэле мы с Джеми проходили целые мили, истекая потом под рюкзаками, в поисках обменников с низкой комиссией и двухзвездочных гостиниц, которые давно превратились в массажные салоны или мастерские по ремонту мотоциклов. Мы могли два часа прождать на автобусной остановке, успевали изругаться и обгореть лишь для того, чтобы выяснить, что автобус, ходивший здесь во вторник днем, теперь ходит в пятницу утром.

Потом мы поняли, что самую достоверную информацию можно получить от коллег-путешественников, британцев, немцев и датчан, которые рады были рассказать о своих злоключениях, пожаловаться на неудобства за кружкой холодного пива. Мы сидели где-нибудь, отбиваясь от москитов, и обменивались ценными сведениями. Анна из Португалии знала хорошую прачечную. Австралиец Брэд с восторгом рассказывал о посещении Ангельских водопадов и всем советовал своего проводника. Мы стали более равнодушно воспринимать трудности. Когда не было автобуса, когда в номере не работал душ или вентилятор, я понимала, что такова наша судьба. Путешествие определенно шло на пользу моей страждущей душе, успокаивало нервы.

Однажды ночью мы, поддавшись на уговоры знакомой шведки, согласились примкнуть к группе из девяти туристов, едущих на яхте в Тринидад. Всю дорогу нас страшно мутило. Под утро, когда мы, изнемогая от качки и рвоты, еще затемно добрались до Порт-оф-Спейн, Тринидад, и сошли на берег, портовые власти прямо на пристани арестовали нашего капитана. Нас всех отправили в КПЗ для нелегальных иммигрантов, потому что у нас не было визы. Признаюсь, в этот момент я чуть не разрыдалась.

Но зато я, постоянно находясь в движении, чувствовала небывалую беззаботность и легкость. Я даже отменила запрет на фрукты, которые продавались тут на каждом углу. Мы ели мясистые бананы и сладкие зеленые гуавы. Мы вспарывали ножом толстые дыни, вырезали сладкую желтую мякоть и отправляли в рот. Еще мы начали избавляться от лишнего багажа. Бабушкины пластиковые коробки «Тапперуэр» я раздала женщинам в одной деревне, а бутылку антибактериального геля оставила в грязной гостинице. Также мы раздарили кучу одежды. Темные волосы Джеми на солнце сделались медными, кожа покрылась ровным шоколадным загаром. Я тоже загорела и ощущала во всем теле гибкость и легкость, будто была рождена для этого теплого воздуха. У меня снова появились веснушки, как в детстве. Домой мы с Джеми отправляли самые красивые открытки, дополняя виды Венесуэлы восторженными посланиями. «У нас все отлично», – писали мы. На острове Маргарита у северного побережья мы нашли широкие и белые песчаные пляжи и стройные пальмы, шелестящие листьями на ветру. Свою желтую двухместную палатку мы поставили на задворках дешевого отеля, договорившись с администратором, что будем пользоваться их ванной и туалетом – меньше чем за полцены обычного номера. На сэкономленные деньги мы покупали сэндвичи с акульим мясом и ели их на обед, запивая дешевым ромом.

Мы подружились с местной девушкой, регистратором отеля, которая принимала у нас ежедневную ренту. Она хранила наши паспорта в гостиничном сейфе, чтобы их не украли, продавала нам бутылки с водой и румяные эмпанадас – морковные пироги с сыром, привозимые из деревни в бумажных пакетах. На вид ей было лет двадцать. Звали ее Пегги. У нее были круглые щеки, пышный бюст и застенчивая улыбка. Она носила тесные майки и длинные юбки в пол. Бегло щебетала на ломаном английском. Деревня, где она жила, находилась в шести милях от гостиницы. Однажды вечером, когда я вошла в фойе с зубной щеткой и футляром для контактных линз, Пегги предложила:

– Поехали к нам? Познакомитесь с моей семьей. Мы вас накормим.

Оглядываясь назад, кажется, что наша поездка в гости к Пегги – это мелкий незначительный эпизод, но тогда мы были другого мнения. Мы добрались на такси. У Пегги была огромная семья – дядьки, тетки, орава босоногих кузенов и племянников. Она показала нам местный пляж – пять минут пешком по узкой тропинке среди кустарника, – где мы поставили палатку. Пляж был изумительный: огромный полумесяц белого песка у входа в пещеру, обрамленный изогнутыми пальмами, и никаких следов пребывания человека – ни крышек от газировки, ни прочей дряни, что волны обычно сносят к берегу, ни яхт на горизонте. На ужин Пегги принесла нам корзинку свежих эмпанадас и ананас, нарезанный дольками, и ушла. Мы остались одни. Небо окрасилось в малиновый цвет, крепчал вечерний бриз. Одиночество пугало и будоражило нас. Мы бродили по щиколотку в теплой воде, наблюдая, как на мелководье резвятся стайки голубоватых рыбок. Сейчас, в ретроспективе, мы бы сами себя не узнали: юноша и девушка, внезапно оказавшиеся среди канонического первобытного рая, в полном уединении, проводящие время бесцельно и счастливо. Потом мне пришло в голову, что в случае чего помощи отсюда не дозовешься. Деревня, где живет Пегги, находится в стороне от туристических маршрутов. Наверное, ее и на картах-то нет. Никто не знает, где мы, мы никого не предупредили. При этих мыслях моя радость мигом испарилась. Что-то ужасное обязательно должно случиться! Я похолодела от страха. Рано или поздно нас, конечно, хватятся. Копы прочешут местность вокруг отеля, допросят нашего таксиста, приедут в деревню, и Пегги отведет их на пляж, где они обнаружат наши бездыханные тела. Мы погибнем одновременно от удара молнии либо нас смоет в океан гигантской волной, а потом вынесет обратно на берег. Либо нас ограбят и убьют местные бандиты, а трупы зароют в песок. Но сначала они отконвоируют нас куда-нибудь подальше, чтобы наши тела никто никогда не нашел.

В ту ночь я спала, вцепившись в Джеми, и вскакивала от каждого резкого порыва ветра, шуршащего в пальмовых кронах, и крика лягушки в лесу. Наверное, так спят солдаты на передовой, на острие ножа между экстазом и ужасом.

Мы проснулись, когда утреннее солнце начало поджаривать нашу палатку. Внутри было влажно и душно. Джеми поцеловал меня в лоб.

Мы выжили. На этот раз все обошлось.

Мы продвигались в глубь Венесуэлы, следуя нашему довольно хаотичному плану. Автобусные переезды следовали один за другим. Дорога действовала на нас как наркотик. Кустарники сменялись густыми зарослями тропического леса, где в ветках пестрели алые попугаи-ара. Иной раз мелькала деревушка возле плантации какао.

Последний автобус довез нас до городка под названием Санта-Елена-де-Уайрен, на границе с Бразилией. Ночью мы спали под москитными сетками в комнате хостела, выкрашенной в ярко-бирюзовый цвет. Наутро, после небольшого торга, мы наняли в проводники индейца из племени пемон и пешком отправились в джунгли.

После двух дней беспрерывного подъема по извилистой, точно американские горки, тропе нашим глазам наконец предстало зрелище, ради которого затевалась поездка: вид с вершины горы Рорайма. Это даже не гора, а скорее огромное плато, каменная платформа длиной в шесть миль, такой ширины и высоты, что даже климат там особый. Стены плато отвесно падают вниз с высоты в несколько сот футов, курятся белые водопады, облака бегут над зелеными долинами. Пять месяцев открытка с этим видом стояла у нас на кофейном столике в Калгари. Выпуски «Нэшнл джиографик», где были фотографии Рораймы, мы хранили как самое большое сокровище. И вот мы попали в Зазеркалье, точно герои фантастического рассказа, мы ползаем по картине, приобретшей третье измерение. Здесь и россыпи розоватых кварцевых кристаллов, и голубые, изумрудные птички колибри, и крохотные доисторические черные лягушки, которыми мы любовались на снимках.

– Ты веришь, ты веришь, что мы здесь, Джеми? – услышала я собственный голос. – А я не верю.

Мы сидели над пропастью, свесив ноги, и молчали. Внизу клубились облака, словно гигантский белый парик, скрывающий от нас долину. Было ощущение, что мы на кромке колдовского котла или на палубе корабля, бороздящего неземной океан. Я видела эту гору в журнале, а теперь мы здесь, сидим, зачарованные, и смотрим. Это правда, она существует! И это все, что мне нужно, чтобы продолжать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.