Михаил Талалай. Российские афонские обители как источник культа апостола Андрея

Михаил Талалай. Российские афонские обители как источник культа апостола Андрея

«Монашеская республика»[344] Афон, играет роль блюстителя вековых традиций православия – со всеми трудностями, которые встречаются в подобном положении (включая и эксцессы излишней ревности, известного афонского зилотства). Его роль как живого проводника византийской цивилизации воистину велика: афонские обычаи, заявления, публикации, иконы и прочее обладают высочайшим, почти непререкаемым авторитетом у церковного народа.

Ту же степень значения имеют и культы, исходящие со Святой горы и получающие таким образом надежную «апробацию». В первую очередь, это, несомненно, богородичное почитание. Вслед за Девой Марией, «царицей Афона», одно из первых мест занимает культ апостола Андрея Первозванного, и у этого есть исторические причины.

Самая важная из них – кровная, «утробная» связь Афона с патриархией Константинополя, принявшая, как известно, своим небесным покровителем именно св. Андрея. Афон не только формально полагает собственное юрисдикционное положение в лоне Константинопольской церкви (несмотря на то, что сама территория полуострова есть неотъемлемая часть Греции и географически должна была бы подпасть под омофор церкви Элладской), многие вселенские патриархи являлись выходцами со Святой горы и, напротив, не раз афонское монашество пополнялось бывшими патриархами, ушедшими на покой или же изгнанными с берегов Босфора на берега Салоникского залива.

При этом на эманацию культа св. Андрея в славянский мир непосредственным образом оказывает влияние внутренняя ситуация на Афоне, а именно – его постепенная эллинизация и утрата связи с родиной его великих российских обителей, Андреевского и Ильинского скитов.

Изначальным центром широкого почитания Первозванного – не только на самом полуострове, но и в самых дальних точках православной ойкумены – служил именно Андревский скит[345].

История этой обители, первые упоминания о которой относятся к последней четверти XIV века, непосредственно связана с престолом цареградских патриархов. В 1630–1643 гг. в ней обитал свергнутый патриарх Афанасий III (Пателарий): к периоду его пребывания относится самая древняя постройка, так называемая патриаршая церковь, освященная во имя св. Андрея Первозванного. Таким образом, мы можем предполагать, что андреевский культ был перенесен сюда непосредственно из Константинополя. В 1761–1772 гг. здесь пребывал другой низложенный патриарх, Серафим II (Акарнан)[346], возведший пышную, по афонским меркам, резиденцию, прозванную Серай, иначе Серайон (тур.: дворец). Вероятно, и он способствовал укреплению тут почитания Первозванного.

В 1841 г. келлию приобрели два русских афонца, оо. Виссарион и Варсонофий: так началась ее русская история. Дальнейшему подъему обители, уже в качестве российской, способствовал известный духовный писатель и паломник по православному Востоку Андрей Муравьев. Посетив Святую гору в 1849 г. и приняв близко к сердцу дела келлии св. Андрея, он добился у протата ее возвышения до статуса скита, не оставляя своими заботами обитель и далее. Муравьеву принадлежит и первое описание нового святогорского скита[347]. Следует заметить, что писатель вообще очень ревностно поддерживал места, связанные с апостолом[348].

Кроме Муравьева, Андреевский скит нашел и ряд других культурных покровителей, среди них археолог Петр Севастьянов[349]. Этот неутомимый исследователь афонских древностей использовал скит как свою «научную базу»; по его рекомендации здесь останавливались западноевропейские исследователи и художники. Севастьянов был вхож к императрице Марии Александровне, которой рассказывал об Афоне, и по его протекции обители удалось основать в Петербурге свое подворье – этой инициативе прежде противилось столичное священноначалие, не желавшее видеть у себя независимых монахов. Петербургское скитское подворье со Свято-Андреевской домовой церковью, в свою очередь, стало важнейшим местом почитания апостола (недавно оно частично возобновило свою деятельность)[350]. Кроме того, скит со временем устроил подворья в иных местах – в Одессе, Ростове, Константинополе: каждое из них, в свою очередь, репродуцировало культ апостола. Особенно важным стало Андреевское подворье на берегах Босфора, служившее главным храмом русской послереволюционной эмиграции в Турции. Знаменательно, что престольный праздник здесь и по сию пору обычно посещает сам патриарх[351].

Знаком расцвета Андреевского скита стал его кириакон – так на Афоне называют соборный храм в скиту, в отличие от кафоликона (каталикона), соборного храма монастыря. Церковь строили (по проекту петербургского академика Михаила Щурупова) необыкновенно долго: она была освящена лишь спустя 33 года после закладки, в 1900 г., а нижний храм, во имя святителя Алексия Московского и в честь рождения цесаревича Алексея – в 1904 г. Однако в результате такого «долгостроя» на Афоне вырос храм, затмивший своей грандиозностью все предыдущие. Достаточно сказать, что и сейчас Андреевский скитский собор считается вторым по величине церковным сооружением на всей территории Греции (после собора в Патрах – знаменательно, что оба грандиозных храма посвящены Первозванному). Его интерьеры поражают и сейчас огромным золоченным иконостасом и монументальными росписями, в том числе многими образами св. Андрея. Всего же в ските действовало около двадцати церквей – как в полнокровной лавре.

Андреевцам, как стали называть скитян, была свойственна также деятельность, которую сейчас назвали бы «культурной»: они выпускали свой журнал и книги, собирали иконы. Большую коллекцию икон, в том числе византийских, иноки разместили в крипте собора, а для гигантской библиотеки отвели отдельный корпус. В ските дейстовала обширная иконописная мастерская, которая распространяла по православному миру тысячи образов – значительную часть в этой продукции занимали иконы апостола Андрея.

Культ укреплялся и за счет реликвии апостола, лобной части главы, помещенной в прекрасный серебряный ковчег русской работы с изображением мученичества апостола в Патрах и его пророчества на Днепре. Как это часто бывает на Афоне, происхождение реликвии не документировано и окутано преданиями – самое устойчивое гласит, что реликвию принес один из патриархов, жителей скита. Однако авторитет Афона дает святыне некий «сертификат»: к ней в первую очередь прикладываются и нынешние посетители скита.

В результате жесткого курса греческих властей по эллинизации Святой горы Андреевский скит к середине прошлого века практически вымер, прекратив свое существование как русская обитель и потеряв какое-нибудь значение для славянских земель (в начале XXI столетия в скит вселилась новая греческая община).

Схожий сюжет произошел и с другой великой русской обителью – Ильинским скитом[352]. И этот скит среди своих святынь, в числе наиважнейших, имел частицу мощей Первозванного. В данном случае ее происхождение было документировано: в обители хранился документ о приобретении частицы левой стопы апостола у афонского Иверского монастыря – подтверждающая грамота Константинопольского патриарха Иеремии от 9 июня 1809 г. (утрачена в середине XIX в.).

Если иноки-андреевцы ни разу не вывозили реликвию св. Андрея с Афона (в отличие от принадлежавшей им чудотворной богородичной иконы), то ильинцы в этом отношении оказались предприимчивее. Сначала стопа Первозванного, вместе с другими святынями, переносилась – 24 июня 1881 г. – на корабль «Эриклик» для почитания приплывшей к Афону великой княгини Александры Петровны с ее свитой. Главным же эпизодом стало перенесение стопы из Ильинского скита и в Россию – в 1893 г. в сопровождении настоятеля о. Гавриила. К мощам апостола в Петербурге приложились и члены св. Синода, и сам Николай II. Было организовано и перемещение реликвии по империи, при этом не скрывалась и практическая цель скитян – сбор средств на строительство нового кириакона. Миссия прошла с полным успехом.

И сейчас андреевская реликвия в Ильинском скиту – одна из главных целей его посещения паломниками. Однако в 1992 г. после изгнания небольшой группы последних монахов русской традиции и заселения скита греческими иноками и эта обитель, как – чуть ранее – Свято-Андреевская, потеряла всякую связь со славянскими землями.

В данной ситуации, при полном уходе со славянской «орбиты» двух великих скитов, на первый план по распространению культа апостола выдвинулся Пантелеимонов русский монастырь, также обладающей святыней – правой стопой св. Андрея.

Монастырю благодаря его кириархическому статусу удалось сохранить свою национальную идентичность, а его автономия позволила осуществить необыкновенно важную программу – перевоз стопы в славянских краях. Дабы принести мощи из Греции, понадобились многие согласования, вплоть до обращения правительства России к Константинопольскому патриарху. Монахи желали провезти стопу апостола по многим городам и селам, однако кинот определил быть реликвии вне Афона всего на один месяц. В итоге мощи доставляли самолетом в самые дальние точки бывшего СССР – Санкт-Петербург, Владивосток, Мурманск, Севастополь, с центром в Москве: апостол Андрей как бы перекрестил огромную Россию «географическим» андреевским крестом. Организацией этой программы занимался Фонд св. Андрея Первозванного.

Патриотический характер был придан принесению реликвии к кораблям Балтийского, Северного, Тихоокеанского, Черноморского флотов. Реликвии поклонялись политические лидеры России, Украины и Белоруссии. Тем самым культ апостола Андрея – через афонскую святыню – вновь связал Византию и ее духовных чад, славянские народы. В религиозном сознании это отложилось так: «стопа апостола Андрея вновь, как и две тысячи лет назад, ступила в славянские земли».

…Однако не забудем, что с миссией масштаба много меньшего, но другая стопа – из Ильинского скита – уже побывала в России в 1893 г. Если бы Ильинский скит был и сейчас заселен монахами-россиянами, они сами бы напомнили о своем «приоритете», но в нынешних условиях предыдущий эпизод выпал из церковной памяти[353].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.