Диверсанты бывают разные

Диверсанты бывают разные

– Анна! Можно? – раздался за дверью хорошо знакомый голос Валенсуэлы.

– Входите, пожалуйста!

– Придется вам, товарищи диверсанты, закругляться! – сказал вошедший, поздоровавшись, – а то Кейпо де Льяно все наши поезда и машины подорвет. Генерал начал действовать.

Валенсуэла сделал паузу, посмотрел вопросительно на удивленного Доминго.

– Да, генерал Кейпо де Льяно слов на ветер не бросает! – продолжал Валенсуэла. – Помните его угрозу по радио, что за каждое крушение поезда в тылу его войск он организует десять крушений в нашем тылу, за каждую уничтоженную минами или засадой автомашину он уничтожит десять наших.

– Помним! Сам слыхал! – ответил Доминго.

Лично я не слышала по радио этой угрозы командующего Южным фронтом мятежников, но знала о ней от Доминго и других.

– Неужели фашистские диверсанты уже подорвали наш поезд? – серьезным тоном и даже с заметной тревогой спросил Доминго.

– Нет, еще не подорвали, но диверсантов мятежники уже перебросили, даже снабдили их минами с колесными замыкателями, – ответил секретарь провинциального комитета.

– Диверсантов поймали или мину нашли? – спросил Алекс.

– Двух поймали, а двое сами пришли на станцию Линарес.

– Хорошо! Расскажи, пожалуйста, все по порядку без загадок! – попросил Доминго.

– Ладно! – согласился Валенсуэла. – Вчера на станцию Линарес около полуночи пришли два подростка: одному, Хоакину, 15 лет, а второму – Бенито – всего 12. Спрашивают главного начальника. «А вам куда ехать?» – справляется у них дежурный милисиано. «Мы никуда не хотим ехать, – отвечает старший паренек, – нам главный начальник нужен. Мы от фашистов из Кордовы».

– Я вас сам определю. Пойдемте со мной, до утра отдохнете, а затем я отправлю вас в комитет, – предложил милисиано.

– Но у нас мины для поездов! – робко сказал младший.

– А ну-ка покажите, что это у вас за мины! – приказал блюститель порядка.

Ребята стали развязывать свои свертки с одеждой, до того казавшиеся невинными. Увидев динамит и какие-то провода, милисиано выхватил пистолет и крикнул:

– Руки вверх! Бандиты!

Незадачливые диверсанты испуганно подняли руки, и мины остались на столе дежурного.

Милисиано одной рукой держал пистолет, направленный на дрожавших от страха подростков, другой усиленно стучал в стену и орал: «Вставайте, черти! Быстрей вставайте!»

Прибежали два заспанных милисиано, отдыхавшие в соседней комнате.

– Чего орешь? Сам с двумя пацанами не можешь сладить? – спросил один спросонья.

– Смотри! Осторожней, вон динамит!

Ребят обыскали. Ни документов, ни оружия не нашли. Утром их доставили в Хаен, и вот что они рассказали.

Их вместе с родителями арестовали мятежники вскоре после захвата Кордовы. Держали в переполненной тюрьме. Очень они голодали. Многих расстреливали. А месяц назад пришел какой-то майор и отобрал несколько мальчиков. Их начали лучше кормить и сказали: «Скоро вся Испания будет освобождена от коммунистов и другой нечисти. Чтобы заслужить прощение для семей, детям нужно пойти в тыл к красным и выполнить простое задание». Какое, пока не говорили. Многие ребята не согласились. А эти двое, как и еще двенадцать, дали согласие. Их отделили от других, стали хорошо кормить. С ними разговаривал ксендз, беседовали военные и гражданские. Все доказывали, что дети должны внести свой вклад в дело борьбы против безбожных коммунистов, продавших Испанию русским большевикам, которые уже начали разрушать страну. Мальчиков пугали, обманывали и тренировали, тщательно наблюдая за их поведением. Тех, кто показался подозрительным, изъяли из команды, и судьба их неизвестна.

С остальными обращались вежливо и хорошо кормили, и не жалели вина. Учили совершать поджоги и в ночной темноте ставить на железной дороге простые мины с динамитом. Они освоили науку и могли сноровисто минировать днем и ночью. Этих мальчиков перебросили южнее Андухара, чтобы они подорвали поезд под Линаресом. Но они решили не выполнять задание, а найти главного милисиано. Утром поймали двух других мальчуганов. Они закопали свои мины и пришли в буфет попить кофе. Сперва они отпирались, а потом признались, и мины уже найдены. Милиция продолжает искать и других диверсантов, – закончил свой рассказ Валенсуэла.

Мы выслушали его и задумались…

Доминго выругался, а потом спросил:

– Что вы думаете делать с этими диверсантами?

– Вот я и пришел с вами посоветоваться, – ответил секретарь.

Все молчали. Действительно, что делать с подростками?

– А что они сами хотели бы делать? – спросила я.

– Хоакин просит, чтобы его послали в армию, Бенито хочет работать по слесарному делу, а двое других, которым тоже лет по 12–13, просятся на любую работу. Все ребята просят объявить, что их поймали на железной дороге и расстреляли, тогда, может быть, выпустят их семьи!

– А это неплохая идея, – заметил Доминго. – Может быть, еще объявить, что они подорвали и поезд?

– Вот этого уже не следует делать! – заметил Алекс. У фашистов есть агентура, и, обнаружив обман, они пустят в расход семьи этих мальчиков.

– А не велики расходы подорвать под Линаресом путь в двух-трех местах, чтобы выручить ребят? – предложил Доминго.

– Ну, а ты, Луиза, что предлагаешь? – спросил меня секретарь.

– Трудно предлагать, не видя этих несчастных, не побеседовав с ними, – ответила я.

– Может быть, того, который просится в армию, взять в отряд, чтобы стал нашим диверсантом? – предложил капитан. Его поддержали Алекс, я и остальные.

После я узнала, что Хоакин, когда ему предложили пойти в партизаны, задумался, а потом ответил:

– Где я найду партизан? Меня поймают и расстреляют, да и сестренку и маму тоже.

– Ну а если ты будешь партизанить вместе со мною? – предложил ему Доминго.

Мальчик недоверчиво посмотрел на капитана и сказал:

– Нет, сеньор офицер, не надо ходить в партизаны, вас-то сразу поймают!

– Ишь ты, какой пугливый!

– Нет, я не пугливый. Но я знаю, фашисты много имеют охраны и много ловят партизан!

– А ты видел пойманных?

– Нет, не видел, но так пишут, так говорят.

– Кто пишет и кто говорит?

– Газеты пишут, говорил майор, который нас отбирал, много говорил и тот, который нас учил мины ставить.

– А кто это вас учил мины ставить?

– «Эль динамито!» его звали. Да и его начальник тоже говорил.

– Кто его начальник?

– Такой высокий и, когда говорит, то сипло у него получается.

– Как его зовут?

– Не знаю, сеньор шеф! То большой сеньор, от него духами пахнет, волосы на голове волнами, ногти длинные. Он говорит, что сам у республиканцев в анархистах был, потом ушел к своим. Он нам награды обещал большие.

– Так! – протянул Доминго, пристально смотря на мальчика. – Запомни! Фашистские газеты брешут, майор и другие бандиты врут! – и точно чеканя слова, продолжал: – В тюрьмах у мятежников сидят не партизаны, а такие же несчастные, как твои братья и сестры, как твои родители. Эх ты, нашел, кому верить! Фашистским брехунам! Врать они насобачились! – закончил капитан, похлопывая Хоакина по спине.

– Так это – брехня, что партизан много забирают? – спросил удивленный мальчик.

– Брехня, да еще какая, рассчитанная на простаков! – ответил Доминго. – Мы вот уже не один месяц ходим в тыл фашистов, и никого из нас не поймали, а ты, может быть, слыхал, подорвали поезд с итальянскими летчиками?

– Слыхал! Как же не слыхать. Все слышали, но объявили, что эти злоумышленники пойманы! – ответил Хоакин.

– Брехня! Не только не пойманы, а продолжают пускать эшелоны мятежников под откос! Партизаны всюду, и они неуловимы! – выпалил Доминго.

– Если неуловимы, то возьмите меня, я умею ставить мины, возьмите! Я отомщу гадам за все, – попросил юный диверсант.

Хоакина взяли в отряд, но никому не рассказывали, откуда он прибыл, чтобы не дозналась вражеская агентура. Ночью для дезинформации произвели два взрыва на подходе к Линаресу. Это не вызвало нарушения подвоза. Поезда ходили редко.