2

2

15 июля 2010 года я выехал с Москвы на Абакан, Ольга Геннадьевна меня проводила, деткам моим гостинсов послала. Я вспомнил: вот как Графова Лидия Ивановна отомстила мне, чувствую, семью мне не вывезти за етот срок. Дух у меня совсем упал, и я отправился в путь.

У меня верхняя полка, внизу суседка бабка лет шестьдесят с Сан-Петербурга, напротив девушка и женчина лет сорок пять, а на боковых парень и ветеран. Ночь ночевали, утром познакомились. Первый день всё было отлично, у нас с бабкой завелась дружба, бабка угодила грамотна, беседы шли хоро?ши, честны. Она узнала, что у меня одиннадцать детей, пятнадцать внучат, очень восхищалась, а ветеран всё прислушивался. У меня нет-нет да и выйдет словечко о Южной Америке и США, и всегда добро?. На второй день он не вытерпел и заговорил. Я заметил, что он грамотный, но невоздоржный, и сразу с верхней полки давай материть США:

– Ето не страна, а сброд. У нас по крайней мере нация, а у них что там? Собрались со всего мира разная шваль и хвастуют на весь мир.

Мне взяло зло, я говорю:

– Дяденькя, стой, выслушай меня. Вы там были?

– Там нечего делать.

– А почему отсуда все бегут в США? И большинство повешалось на подъёмные, и США помогает. Второе. В США нигде не услышишь русской музыки, а здесь везде гремит: американские песни, да и русские песни перевоспитались на американские, не смогли даже придумать свои современные модные песни.

– Да, вы на етим правы, все очумели.

– Стой-стой, дядя. Всем надоело: «Да здравствует Ленин!», Да здравствует Сталин!», «Да здравствует пролетарият!» Пролетария, собирайся со всех стран, ишачьте на нас, а пускай у вас жопа гола, и толькя пикни – каторга, расстрел, враг народу, а чиновники в масле катались. А пришло время – всё под себя забрали. Так, дядя?

– Ты нахватался всякой подлости етого сброду и доказываешь. Етого не было. По крайней мере, когда был СССР, был порядок и тишина.

– Стой, дядя, вы имеете контакт с доллара?ми?

– Да, конечно имею.

– Дак ето же шваль?

– Да что ты пристал с етим сбродом!

– Очень просто. – Я выташшил уругвайский паспорт и показал ему. – Я с тех стран, и в США был, ето порядошна страна и милая, ласкова, такой ласкоты едва ли где встретишь. И мы, переселенсы, стары русские, думали, что ето матушка-родина по истории, но оказалось ето не матушка, а мачеха-ведьма.

– Как так? Не имею понятия.

– А вы, дяденькя, выслушайте. В наши страны? МИД посылает уже шесть лет послов, консуло?в и разных политиков, они ездют по нашим деревням, убеждают нас вернуться на родину, сулят горы и стелют очень мягко. Но приходится очень жёстко и горькя, всё везде обман, насилия, через переселенсов деньги отмывают, а переселенсы страдают. И вы знаете зачем[500]? Потому что готовится война, и России невыгодно, чтобы русски за границай в своё время пошли на русских.

– Да, дядя, вы правы, ето мы знаем.

– Дак на какой хрен сманивают в ету тюрму? Ежлив нужны солдаты или работяги, создайте справедливую систему, и все будут тут как тут. Тут дети уходют на службу и вёртываются полными развратниками и наркоманами и головорезами, нет здесь ни патриётов, ни герояв, а непонятно в чё их превращают.

– Как так, где вы ето наслышались? Здесь служба как служба, ребята уходют на службу и вёртываются заслуженными и героями.

– Дяденька, не скрывай, у нас есть данны прямыя: здесь на службе избивают до полусмерти, наркотиками торгуют, зарплату забирают, и толькя пикни – сразу в гроб.

– А вы думаете, вас не использует США?

– Нет. Во-первых, мы там не живём, у нас наёмна армия, хошь служи, хошь нет.

– Ну вот, вы и проговорились. Слухи идут, что оне своих берегут, а посылают на войну наёмных.

– Да, вы правы. Но человек знает, куда идёт. Выживет – вернётся лейтенантом, а то и выше, и пожизненно ему плотют как герою, он знает, что жить будет прекрасно.

– Но мало хто вёртывается.

– Молодёжь знает, куда идут, нихто их силком не ташшит.

– Значит, вы согласны своих детей отдать в наём?

– Конечно нет, но каждый человек избирает свою судьбу. У меня сын Алёша жил в Уругвае, золотой парень, исполнилось ему двадцать лет, приехала девушка с Аляске, оне сполюбились, поженились. Уругвай страна ма?ленькя и бе?дна, девушка давай Алёшу убеждать, что: «Поехали в Америку, там жить просторне». Он её послушался, пошли к американскому консулу, Алёше там сказали: «Ежлив будешь наш солдат – пожалуйста». Судьбу он сам выбрал и уехал. За год научился говорить по-английски, сдал екзамен на лицензию по строительству домов – типа шале, коттеджи, и открыли компанию со своим шурином, чичас работают по пятнадцать часов в день, но за ето получают в месяц десять – пятнадцать тысяч долларов, и живёт как барин, имеет свой дом большой, три машины, весь инструмент, у него хороший рекорд жизни, и ему навеливают всяки-разны кредиты. Но он солдат США.

– А вам его не жалко?

– Да вы что, конечно жалко, я его всяко убеждал, но он пошёл за хорошай жизнью, живёт в порядошной стране, но не в дурдоме под названием Россия.

Ветеран вскипел, заматерился:

– Ты предатель, враг народу!

– Нет, никак – я патриёт, мне жалко родину и народ, оне страдают невинно. А чиновники да попы разъелись, хоть час коли на колбасу. Я не знаю, что на ето смотрят вышние органы государства. Я бы своих детей и внучат натравил бы на чиновников, всем бы оторвать башки, етим бы помог государству и населению.

Ветеран вскочил на ноги:

– Мать-перемать!

– Стой, дядя, ты лучше скажи правду: когда в России жил хорошо народ?

– Конечно в СССР!

– А почему слухи идут: был Николашка – была и рубашка, пришёл Совет – показала жопа свет? А ишо: СССР – садись со мной срать рядом?

Ветеран полез драться, он влепил мене? раз хорошо, но тут подскочили и нас разняли. Тут подошли провожаты[501], стали узнавать, что случилось, стали грозить милицияй, я показал паспорт и рассказал, что случилось. Сусед подтвердил, что я вёл себя спокойно, а ветеран заедался. Его сменили в другой вагон и мне приказали, чтобы в таки? конфликты не ввязывался, а то снимут с поезда. Я замолчал, но сердце своё отлил. Бабка спросила:

– Почему так напрямую с нём связался?

– Потому что он чиновник, а здесь местному населению всех боле достаётся от чиновников.

– Да, ты прав, но я тожа бывшая чиновница.

– Тётенькя, таких бы побольше – смотришь, Россия зажила бы получше.

Она засмеялась:

– Ну спасибо!

В Новосибирске поезд стоял двадцать минут, мы вышли на перрон размяться, смотрю: ветеран идёт с чумоданом. Увидел – мене? показал кулак, но меня смех одо?лил. И мы дальше тронулись. Через семьдесят пять часов в 6:00 мы прибыли в Абакан.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.