17

17

Был я в поме?шке: брал коя-что с базару. Андриян приехал, помог подсадить, и собрался к Степану. Я стал просить его:

– Исправь меня.

Он мне ответил:

– Приезжай туда, там исправлю.

Он уехал вперёд, а я через день в субботу. Поехали молиться. Отмолились, Андриян говорит мене:

– Иди попросись у Кондрата, чтобы тебя исправил. – Тимофей[430] был в Боливии.

Я ему говорю:

– Андриян, я же чётко тебе говорил: я в Южну Америку поеду, но толькя своим собором. А ты куда меня снова посылаешь?

Андриян спылил:

– И что бы ето значило?

– Андриян, ты что, не понял етих людей?

– Ну и что, попросись.

– Ну пойдём, чичас увидишь результат.

Приходим к Кондрату, я стал Кондрата спрашивать:

– У нас свой собор, и меня должен исправить Андриян. Но ради чести, мы у вас в гостях, то как вы на ето думаете?

Он мне на ето ответил:

– А ты принятой собором?

– Да, когда я уезжал в Россию, я был принятой, – и Андриян подтвердил.

– Но ты не нашего собору, ты должен попроситься в собор.

– Нет, Кондрат, у нас свой собор, и у меня помешка небольшая, чтобы я в собор просился.

– Но без собору я ничего не могу сделать.

– Ну и хорошо, спаси Христос тебе за ето.

Я ушёл с нервами. Подхожу к Андрияну и говорю:

– Я же тебе говорил, ета закваска надолго, вот почему я тебе сказал ишо в России: толькя своим собором поеду суда.

Андриян ничего не сказал и уехал со своим тестям к нему ночевать. Мы уехали к Степану, я говорю:

– Братуха, где оне такой закон выдрали: кого хочу – принимаю?

– Ой, Данила, не могу терпеть, нет никакой справедливости. Как сдурели, пьют не на милость, и каждый раз в дрезину пьяны. Тимофей ведёт такой порядок: всех приглашает, угошшает и поит, я поетому не езжу к нему в гости, вижу, всегда пья?ны. Но лицемерство очень большоя, Тимофей понимает так: ежлив с нём, значит, за него, а нет – значит, враг. Как я не езжу к ним в гости – стал враг, и везде притесняют, и всё им не так. Данила, что будет дальше, сам не знаю, но добра не жди.

– Но, братуха, до каких пор оне будут кровь с меня пить? Мы хоть и вернёмся суда, но етого я больше не допушу. Сам должен понять: каждый человек пред Богом ответ отдаст, и друг за друга ответ не отдаётся, но каждый за себя. И вижу, что всё рушится и некому ето остановить. Я всегда свою семью берёг и буду берегчи, один Илюшка ушёл в чужи люди, и в чё он превратился? А ты, братуха, хороше?нь подумай: у нас дети, внучаты и будут правнучаты, за них надо думать, и их надо готовить к доброй и честной жизни. Я пока в России не побывал, не знал, хто мы на самом деле, но чичас чётко понял. Мы – ето изюминка в мире, и её надо берегчи очень строго, благодарить надо наших дедов и стараться сохранить нашу святую культуру. Но для етого надо создать для молодёжи честную программу, чтобы оне ей гордились и радовались, берегли и дорожили, и самим участвовать и поддарживать. Всё доложно быть продумано, умно, честно и трезво, на все вкусы, от малого до большого, и на всё доложны быть премии и почёт. А про этих развратников не надо и думать, ето уже не вернёшь. Гниль началась десятки лет, и нихто и не думает одуматься, а шшитают, что у них правильный поступок, и ничем ты их не убедишь. А вот когда создашь нову деревню, с порядошными законами и привилегиями, сам увидишь, как молодёжь с разных деревень и даже стран потянутся к нам. Конечно, для етого надо економическоя средство, но знай: для доброй идеи и до?бры бизнесмены найдутся. А земли мы здесь добьёмся, я в етим уверен, добьюсь.

– Данила, а где у нас народ?

– Чудак ты, братуха. У тебя сколь сыновей?

– У меня сколь у Степаниде.

– А зятевья?

– Нет ни у кого земли и шансов.

– А будет шанс – да разве они не возмутся с радостью за ето дело? У меня Алексей, Андриян, зять Георгий, Софоний, Никит толькя про ето судят, но для етого мне надо было позаботиться всё внушить и разъяснить. Братуха, нас с детями уже двадцать семей будет, окро?мя зятевьей. А всё хороше?нь организуй и дай всем равный шанс – сколь молодёжи наберётся!

Александра вмешалась в наш разговор и говорит:

– Правильно Данила судит, я люблю, как он рассуждает, а тебе ничего не нужно. Вон наши ребяты приходют перед утром и пья?ны, а ты как выключенной, толькя знаешь одне свои таблетки глотаешь от нервов, дети и то обижаются.

– Александра, послушай и не вини его, он у тебя по гостям не ездит и не пьянствует, а нервы у него – надо понять: в соборе нет никакого порядку, да и дети большие стали, каждый мерит на свой аршин.

Степан чуть не со слезами сознался:

– Да уже сердце не выносит, всё валится, в соборе душок шарыповской возрождается, одно самолюбство да гордость. Какой он наставник? Четыре-пять месяцав здесь диктует, а семь-восемь месяцав в Боливии со своими бизнесами, бисерки собирает[431], никого не слушает, а ведёт как хочет, поетому нет никаких порядков.

– Ну вот, братуха, тем паче надо задуматься о будущим.

– Дети не слушаются, фабрика тоже жмёт, не знаю, вылезу из долгов или нет. Така? система сделана, что все продукто?ры сидят в долгу и многи уже обанкротились.

– Братуха, я вам всё верю, но знай: пока будешь зависим от етих фабрикантов, так и будешь жить, лучше не будет, а толькя хуже. Надо создавать свой семейный кооператив и производить свой продукт. Сам пойми, у тебя принимают килограмм помидор по семь копеек доллара, но на базаре четыреста граммов – полтора доллара, и всё так. Я вижу, чичас производить всё выгодно: и спрос большой, и цены высо?ки. Вот на днях был в ИНТА – Институто насионал де текнология агропекуария, с разными агрономами, и вёл разные переговоры, чем выгоднея заняться. То выбор очень большой, предлоги разны и выгодны: ро?стить виноград для вина, черешни для Англии, теплицы для разных овощей, скот, свиньи, птицы, рыбу, моллюски, орехи, убеждают вырашивать екологичный продукт и даже помогут сопутствовать[432], как и что нужно. Екологичный продукт востребованный во всем мире, и здесь его никуды не хватает, а через них можно получить международной сертификат, а ето для нас не новости, наша жизнь вообче екологична, и нихто ето не знает. У нас клад, спрятанный от миру, а мы плачем от фабрикантов и производим им продукты с химикатами, а сами против них. Да, братуха, сам должен понять: вы живёте в Патагонии, а она страна в стране, и называется «маде ин Патагония», тут на експор хоть что. Сами знаете, откуда експортируют наилучшия фрукты, – ето Патагония. Скажите, вы пробовали вкуснея фруктов, как патагонския?

– Да, ты прав. Вон в США, в Канаде каки? фрукты красивыя, но вкусу нету.

– Дак вот, я жил в Чили, в Боливии, в Бразилии, в Уругваю, был и в США, в России, но такого, как в Патагонии, не видел, етот климат и земля наилучшие в мире, и всё вырастишь, сам знаешь.

– Да, Патагония – ето действительно рай земной.

– Ну и вот, сам ето знаешь.

– Ну а как добиться чего-нибудь?

– Братуха, я уезжаю в консэ апреля, но за ето время увидишь, сколь я добьюсь здесь ресурсов.

– Ну, давай бейся, ежлив добьёшься земли.

– А почему не начать? Ну вот, молитесь Богу, а остально всё будет.

Степан живёт на шарыповской земле и тоже переживает: а вдруг выгонют? Куда пойти, опять по арендам?

– И знаешь что, Данила? Антон Шарыпов здесь.

– Ну и что он здесь творит?

– Да потерянный, да и всё.

– А что, продолжает наркоманничать?

– Да ишо и как, совсем сдурел.

Вот и Антон заходит, уже ночью, но в очкях, рассудок потерянный, мелет чё попало, его стало уже дёргать. Вот как всё изменилось, ето уже не Антон, а како?-то чучело, даже не верится: где красота, и гордость, и весь здравый рассудок? Увидел меня – стал задавать разны вопросы, но что отвечать – ето всё бесполезно. Я обошёлся с нём вежливо, но Степан хладно. Он долго не посидел и ушёл, но спрашивал у Степана выпить, Степан ответил:

– Завтра на свадьбе выпьешь сколь хошь.

– Боже ты мой, в чё он превратился!

– Да надоел уже, ходит мелет чё попало, а матерится!

– Вот тебе и «шарыповская гордость».

– Да, его мать Марфа уже обижалась.

– Когда-то были примерны люди, а чичас в чё пришли? «Людишки»-то стали добрыми людями, а у нас всё пропало… Братуха, спомни Святоя Писания: «хто возносится – тот смирится, а хто смиряется – тот возносится». Так и ваш Тимофей. Придёт время – будет жалеть: у него десять сынков, а он пошёл по такой пути.

Ну, пора спать, уже два часа. Я долго не могу уснуть, всё нервничал. В пять часов утра Степан пришёл и спросил:

– Поедешь молиться?

– Нет, братуха, я ишо не заснул.

– Ну, спи.

Оне уехали. Я, как дядя, должен быть в моленне на венчания племянника, но мне обидно, и я не поехал. Но боле не заснул. Стало светать, я встал, Александра давно управлятся, я потихонькю собрал свой рюкзак и стал поджидать Степана. В восемь часов приехали Степан и Андриян с ними. Говорю Степану:

– Отвези меня до автобусной стансыи.

– А ты куда?

– Домой.

Он обои с Андрияном:

– Никуда не поедешь, свадьба наша, и ты должен быть на ней.

– Андриян, я тебе ишо в тайге говорил: мы доложны ехать своим собором, потому что ето никогда не кончится. Когда будем недоступны для них, толькя тогда оне оставят нас в покое.

– Да, я никогда не подумал, что так поступит дядя Кондрат.

– А я ето всё знал, он Тимофеяв слуга, и не забудь: Килин, всё исподтишка.

– Да, теперь понял. Но ты никуда не поедешь, пошли, я тебя исправлю.

– Ну хорошо, но знай: хватит терпеть ето фарисейство.

И мы поехали на духовны столы. Приезжаем, Андриян подошёл к Кондрату и сказал:

– Я тятю исправил, и он прав, у нас свой собор. И как он доржится и молится, за чё его истязать?

Он пожал плечами и сказал:

– Сами знаете. – Но заметно было, ето ему не по носу.

– Знай, что всё ето будет перенесёно Тимофею.

Все увидели, что я исправленной, некоторы зашишикались, я внимания не взял, но вёл себя завсяко-просто. Знаю, что душа чи?ста, а вы хоть что мелите, вы со мной не живёте и моё правило не несёте, и не вам судить, а Богу.

После духовных столов в присутствии своего ро?дства сестра Степанида заплакала и сказала:

– Вы моё ро?дство, свадьба наша, будьте как хозяева и помогайте, а на етих идивотов не смотрите. Я тоже немало от них перетерпела, даже параличом уже разбивает, вечно лезут в чужую жизнь, а оглянулись бы на свою срацию: чиста ли она или нет.

Все стали убеждать Степаниду и сказали ей:

– Давайте все дружней проведём свадьбу и за всем смотреть и друг за друга крепко стоять.

Да, свадьба была весёла. У Степаниде старша дочь Лиза приехала с Бразилии с мужем Георгием, обои молодсы. Но Лиза мне очень понравилась, кака? она ласкова со всеми, и како? отношение ко всем. Сколь я её благодарил за ето и наказывал:

– Лиза, веди себя всегда так.

Но она толькя улыбалась, ласкалась, думаю: какой золотой ребёнок. Господи, дай ей всегда быть такой. Муж Георгий её очень любит, ето будет Логина Ревтова внук, ну тоже молодес, он на всю свадьбу жарил асадо и очень мастер, а такой молодой. Сестра Степанида очень его любит.

Уже к вечеру все хорошо были подвыпивши. Подхожу, где Георгий мясо жарит, тут сидит молодёжь, мужиков семеро: двоя Тимофеявичей, Ульян Ревтов, Павел Самойлов, Андрей Ва?ндович[433], Кипирьян Григорьевич и Григорий Овчинников. Увидели меня, заулыбались. Смотрю, стали подковыривать, я насторожился, подошёл, вмешался в их разговор, как ни в чём не бывало давай с ними шутить и всё из них выматывать. Но мне стало интересно: вот до каких пор оне научёны против меня. Я стал разными приводами и шутками их подводить к итогам. Наши ребяты задумались, стали сурьёзными, Тимофеявичам стало неудобно, а особенно Филиппу. Но один по одному стали исчезать, наконес остался один Павел Самойлов и со слезами стал рассказывать о разных своих приключенияв.

Через час слушаю крик и спор, иду туда: да ето голос братухин. Подхожу:

– Что с тобой, братуха?

– Да вон Мефодий распсиховался, собрался домой.

– Стой, братуха, чичас разберёмся.

Я догнал Мефодия, вижу, что он уже с женой и детками и подходют к машине.

– А ну, племянничек, в чём дело, что ты так быстро собрался?

– А чё тятя не в своё дело лезет!

– Но в чём дело, расскажи.

– Филиппка обличал нас как мог, и тятю и нас, я не вытерпел и стал в заста?чу за тятю и за всех нас, а тятя не разобрался, давай на меня кричать, вот и мне стало обидно, и мы собрались домой.

– Слушай, племяша, ты прав и молодес, что так поступил.

– Но почему тятя за них, они кровь сосут, а он ишо и за них!

– Милый ты мой, ты не понял, подожди.

Я крикнул Степану:

– Братуха, иди суды!

Он пришёл:

– В чём дело?

– Братуха, выслушай, что произошло.

– Мефодий, повтори по порядку.

Мефодий всё снова рассказал, тогда Степан понял.

– А я, дурак, думал тебя нагонять.

– Братуха, ето начин всем болезням. Подождите, оне все возмужают, вот потом увидите, хто оне будут.

– Да оне уже все заодно с Тимофеям.

– Но ето цветочки, ягодки все впереде.

Ну, мы Мефодия вернули, смотрим, Филиппка уехал со свадьбы, а так свадьба прошла благополучно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.