18

18

Дома уже все на ногах, но коросты мо?кры по телу, губы сплыты, на голове пятна?ми вылезли волосы, особенно у детей.

– Ну, рассказывайте, что случилось.

– Ето мука или масло отравлено.

– Нет, етого не может быть. Я спрашивал у Руслана и Москвина, оне подтверждают, что ни в коем случае, етим заниматься государство не будет.

Андриян возразил:

– Тятя, я уже отравлялся и знаю ети синтомы, и именно отравились те, которы употребляли етот продукт.

– А хто не отравился?

– Все дедыны и Васильявы.

– А Алёша?

– Алёша жил в городе у тёщи, оне тоже не отравились.

– А тесть почему не отравились?

– Он увидал раскрытой продукт и приказал, чтобы не употребляли, он говорит: «В ранешныя времена уже так случалось», и старики решили такой продукт не употреблять.

Да, тогда что-то здесь есть. Я стал звонить Якуниным. Трубку взял Владимир Димитриевич, я рассказал, что случилось, он мне ответил:

– Привези етот продукт, и сделаем експертизу.

– Ну спаси Христос, я завтра же выезжаю к вам.

– Хорошо, позвонишь, Данила Терентьевич.

А тут звонит Юрий Петрович:

– Данила Терентьевич, вы дома?

– Да, дома.

– Можете прямо чичас приехать в администрацию?

– Я с удовольствием, но мне не на чем.

– Я за вами заеду.

– Ну хорошо, жду.

Минут через тридцать Юрий Петрович заехал за мной, мы поехали в Шебекино, он стал спрашивать, как дела, я на все вопросы отвечал скудно. Он спрашиват:

– Данила Терентьевич, что-то не то?

– Юрий Петрович, ето не то слово. Чичас приедем, разберёмся.

Заходим к Бузычкину, вижу, что он настороженный.

– Данила Терентьевич, вы где потерялись?

– Я ездил в Сибирь.

– Да, мы знам. Нам ответила женчина, что покидаете нас.

– Да, ситуация заставляет.

– А в чём дело?

– Вы меня разре?дили, отобрали у меня партнёров, кругом воруют, всё ташшут, наркоманы лазют по нашим огородам и придираются, зачем срубили мак.

– А хто вам не даёт заявлять?

– Да, лёгкоя слово. Сын сказал суседьям, что надо заявить, наркоманы предупредили: «Петушка не увидели, дак увидите»[387]. Вы дали нам продукт и отравили наши семьи. Ну и где ваша государственная гарантия?

– А что случилось? – Я рассказал. – Немедленно надо сделать експертизу.

– Да, делайте.

– И что, всё бросаешь?

– Да. Ежлив Василий возмёт проект, пускай берёт, но я отказываюсь от всего.

– Но а как техника, посев, и вы же деньги вложили?

– Мне ничего не надо.

– Но вы не можете так просто оставить, вы доложны обратиться к губернатору и причину указать.

– Да, ето обязательно мы постараемся. Да, он решит, куда технику и посев девать.

– Да, толькя Евгений Степанович может решить ето дело. Юрий Петрович, возми у них продукт и немедленно отправь на експертизу.

– Так точно, всё будет исполнено.

Мы вышли, приехали домой, я дал муки и масла Юрию Петровичу, он извинился и уехал. Дак вот, Бузычкин сам не свой был. Ну как же гарантия государственная? Нихто про переселенса и не думает, дак хоть вы загнитесь, а вот денюжки отмыть – на ето молодсы. Уж каки? у нас в Южной Америке страны бе?дны, но так не поступят. Позор, позор, позор России! Уж как ведут здесь себя высо?ко и шшитаются всех умнея, но, разобраться хороше?нь, оне от заду первы.

Дома я сообчил, что я от проекту отказался.

– Ну а как Василий?

– У, оне ликуют взять етот проект.

– Как оне?

– Да деда первый начиншик, мы толькя молчим.

– Да вы что?

Марфа подсказала:

– Да, Данила, тятя с мамой первы строют ето, тебя отшта?пить[388], а самим взяться за переселение.

– Ну вот ето дураки, оне дураки, оне сдурели. А за что оне так ловются?

– Говорят, в банке у нас по?лно деняг, а я никому не дозволяю[389]. Дак получается зависть.

– Но каки? деньги? Вы же хорошо знаете, что никаких деняг нету.

– Да, мы знаем, но оне слушать не хочут. А все им новости приносит Василий.

– Да я с радости перепишу на Василия.

Да, вот ето здорово! Что наши староверы за границей, что и вся Россия – одна и та же песня.

– Ну, сообчите им, пускай приходют, и скажите, что переводим на них.

Оне с радости приходют. Я стал им говорить:

– Моё здоровья колеблется, я не в силах больше вести етот проект, вон у вас Василий, переводите всё на него.

Василий возразил:

– Свояк, а как я без тебя?

Думаю: ах ты змея!

– Василий, как нача?л, так и заканчивай. – Все напряглись. – Я добавил: – Я вам не угодил – начинайте сами.

Андриян возразил:

– Тятя, хватит. Ну что, тятя не может, давайте переведём на Василия и будем работать дружнея.

Смотрю, тесть заулыбался, тёща засияла:

– Ну, Василий, на самом деле берись за дела, сам видишь: Данила не может. – И Василий засиял.

– Ну и как ето начинать?

– Вот Алёша, всё сделано на него. Алёша, переведи всё на Василия.

– Да, Данила, мне теперь ничего не надо.

– А что, Алёша, не хошь работать?

– Нет, без Данилы нет.

– А ты что, Данила?

– А про нас вы забудьте, побеспокойтесь об себе. – Им стало неловко. – Алёша, завтра же начинай переводить всё на них. Ну всё, конченый разговор, надо спать.

Все разошлись, остался Андриян и Алёша.

– Ну, Андриян, молодес, действуйте допоследу, надо руки развязать. А я завтра еду в Москву к Якуниным, везу муку и масло на експертизу, и зайду к губернатору.

Утром поехал в Белгород, стал звонить к Картавенке и просить встречи с губернатором срочно. Одна надёжда ишо остаётся – Евгений Степанович, ежлив он поддоржит, всё ето можно повернуть на сто восемьдесят градусов, а нет – придётся отказаться от всего. Но Картавенко стал оттягать: зачем да почему, губернатору некогды.

– Но, Николай Васильевич, ето очень важно.

– А что нужно, Данила Терентьевич?

– Николай Васильевич, ето лично с ним.

– Ну хорошо, я позвоню тебе.

– Большоя спасибо, Николай Васильевич.

Ага, дорога закрыта. Иду к Родионову, стал просить встречи с губернатором.

– Данила Терентьевич, за кажду мелочь нехорошо ходить к губернатору.

– Но ето не мелочь, ето очень важно дело.

– Но в чём дело, рассказывай.

– У меня здоровья неважно, я пролежал десять дней.

– А что с тобой?

– Да сердце.

– И что ты хошь?

– Я снимаю с себя всю обязанность и ухожу в сторону, а всё отдаю Василию. Вы сами ето знаете, оне етого захотели, и пушшай берутся за дело.

– Данила Терентьевич, но так нельзя, вся страна знает толькя тебя, ты являешься политиком, духовным, стратегой, дипломатом, ты сумел поступить правильно, и государство поручило лично тебе, но не переселенсам, и Василий здесь нихто, губернатор дал всё тебе, больше никому.

– Но, Владимир Яковлевич, вы поймите, всю роль играет переселение, без них я нихто, а у тестя и Василия вся сила по переселению, поетому я отхожу в сторону.

– Ну, давай так. Ежлив Василий придёт как твой слуга, будем с нём решать дела, а ежлив придёт как его проект, я его выгоню.

– Ну, смотри сам, Владимир Яковлевич, но встреча с Евгением Степановичем мне нужна строчно, а нет – всё рухнется.

– Ну хорошо, Данила Терентьевич, мы постараемся.

Я ушёл, звоню Алёше:

– Алёша, немедленно приезжайте с Андрияном и с Георгиям на железнодорожный вокзал.

– Хорошо, выезжаем.

Да, Родионов боится моей встречи с губернатором, ему за всё попадёт, он чётко знает, что я брошу Шебекинской район – и всё у него из рук вылетит. Да, легше ему всё скрыть, но то не знает, что всё теряет.

Приезжают Алёша, Андриян, Георгий, я наказал, как поступить Василию, ежлив он хочет, чтобы на него всё перевели, и рассказал, что говорил Родионов, но до губернатора не допускают.

– И что ты, Данила, всё ишо бьёшься?

– Алёша, ежлив губернатор поможет всё изменить и поставит, как начиналось, но толькя в другим районе и без Родионова, тогда можно будет работать.

– Да, ты прав.

– Ну, Андриян, Георгий, хороше?нь контролируйте.

Приезжаю в Москву, звоню Владимиру Димитриевичу, он мне отвечает:

– Данила Терентьевич, вас ждёт дядя Вадим Сергеевич.

– Хорошо.

Я звоню Вадиму Сергеевичу.

– Да, Данила Терентьевич, привет, я вас жду в пять часов вечера.

– Спаси Господи, Вадим Сергеевич.

Я пошёл к Руслану и всё рассказал со слезами. Он выслушал:

– Данила, не волнуйся, ето всё к добру, ето хорошо, что получилось чичас, но не позже.

– Да, Руслан, я понимаю, но сколь трудов и забот, я ночами не спал, обо всех заботился, а вот чем плотют.

– Данила, зависть всегда была и будет, ничто не поделаешь. Ну и что ты чичас думаешь?

– Руслан, в тайгу.

Он хохочет.

– Данила, ты не вытерпишь, ты человек, который любит вечно что-то производить. Но, Данила, пойми, ты не вытерпишь.

– Руслан, всё надоело. – Руслан хохочет. – Но Василий, он хочет быть лидером. Руслан, ничего с него не будет, он думает толькя про себя. – Руслан хохочет.

– Данила, мы решили отправить тебя раньше в Бразилию, ты вылетишь 4-го февраля и всё подготовишь, а мы вылетаем 8-го, 10-го будет выступления, мы уже с Павлом Ивановым договорились.

– Вот ето хорошо. А хто едет, Руслан?

– Данила, все политики отказались, сам видишь – кризис. Я дал слово – я исполню. Зайди в МИД, и что скажет Поздоровкин Владимир Георгиевич.

– Хорошо.

Я звоню Поздоровкину, он назначил встречу в четырнадцать ноль-ноль в МИДе, мы встретились, я объяснил:

– Встреча состоится 10 февраля в Бразилии в Гоясе, город Рио-Верде.

– Но, Данила Терентьевич, так срочно?

– Но вам было уже предупреждёно.

– Ну, хорошо, посмотрим, хто с нами поедет. А как там расход в Бразилии?

– Об етим вы не беспокойтесь, всё будет оплочено. Вот адрес Иванова Павла, ето будущай представитель.

– А вы что, Данила Терентьевич?

– У меня сердце больноя.

– Вот кака? беда! Но с вами хорошо работать, вы обо всём беспокоитесь.

– Большоя спасибо, Владимир Георгиевич.

– Ну хорошо, Данила Терентьевич, будем готовиться.

В пять часов прихожу к Якунину Вадиму Сергеевичу, он меня принял, но хладно, и стал вопросы задавать.

– Данила Терентьевич, почему не отвечал на телефон?

– Вадим Сергеевич, простите, и я был больной.

– Но ответил бы, что больной.

– Вадим Сергеевич, я не в состояние был ответить, и я никому не ответил, за ето простите. – И я со слезами всё рассказал, что у нас произошло.

Тогда он смягшился и стал разговаривать ласково, но мне обидно. Рассказал про отравление.

– Данила Терентьевич, ето кака?-то ошибка, вас отравлять нихто не будет, чичас за ето строго берутся.

– Но а тогда что?

– Мы сделаем експертизу и узнаем.

– Вадим Сергеевич, вдруг что – мы собрались в тайгу. Вы можете помогчи нам економически?

– Нет, Данила Терентьевич, чичас нет, а вдальнейше видать будет.

– Ну, простите, что надоедам, и спаси Христос за всю по?мочь, оказавшую нам. Вадим Сергеевич, а как с вами расшитаться?

– Да ничего не надо, Данила Терентьевич.

– Ну, ишо раз спаси Христос. А когда будет експертиза, Вадим Сергеевич?

– Данила Терентьевич, позвони через неделю.

– Вадим Сергеевич, а в Бразилию вы не собираетесь?

– Да наверно нет, некогды.

– Но вы же обещались.

– Ну, раз так произошло, значит, не получилось. Данила Терентьевич, а хто остаётся в Белгороде?

– Тесть с Василиям.

– Ну хорошо, позвони через неделю.

– Ну, Вадим Сергеевич, прости Христа ради, и спаси Христос за всё.

– Да не за что, Данила Терентьевич, пока.

Да, я здорово обидел Вадима Сергеевича. Но – пока я жив, был бы чичас мёртвым, нихто бы не обиделся, но толькя пожалели бы. Вот такая человеческая система.

Прихожу к Руслану вечером расстроенный.

– Данила, что с тобой?

– Да жить неохота, Руслан.

– Да брось ты, говори, что нужно.

– Я конкретно надумал уехать в тайгу, но не на чё.

– А чем ты хошь там заниматься?

– Пасекой, скотом, лечебны травы собирать.

– Да, занятие хороше, Данила, давай начинай. Сколь надо деняг?

– Надо посчитать.

– Ну хорошо, Данила, пошшитай. И когда поедешь в Бразилию, пускай Андриян с Софониям с тобой приедут, мы вместе посудим.

– Руслан, мне неудобно перед тобой.

– Да замолчи, Данила, мы же ведь друзья.

– Да, я понимаю, но всё равно неудобно.

– Да ладно, Данила. Но ты выбрал наилучший уголок в России, вот где пожить!

– А что, давай вместе что-нибудь построим. – Он смеётся.

– Данила, я не против, но видать будет. Данила, ты чичас куда?

– Домой, Руслан.

– Билеты мы уже тебе взяли, вылетаешь 4-го, а обратно 14-го.

– Хорошо, прекрасно, Руслан. Значит, на той неделе в пятницу.

– Да. А когда можешь приехать?

– Значит, мы доложны приехать в среду.

– Хорошо, я вас жду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.