1

1

Дома взялись землю готовить, свояку Петру поручил всю технику, так как он с малых лет в Бразилии занимался посевами, и у них была техника, и отец был неплохой посевшик. А Андрияну сказал:

– А ты помогай сеять и готовься на ответственный пост, не обижайся, что поручил Петру: как ни говори, он тебя старше. Всем надо дать возможность. Но знай, Петро не пойдёт, я ето вижу наскрозь, но, чтобы не обижался, пускай похозяйничат, но знаю, что провалит. На Василия тоже нет надёжды, я чувствую, что он мухлюет, уже два раза захватил в дверях – подслушивает наш разговор. Так как нет секретов, пусть слушает. Но знай, что ето уже враг, добра не жди, от него можно ждать толькя подрыв, вот до чего доводит зависть. Учитесь, детки.

– Да, тятя, я тоже замечаю, оне с дядя Петром шишикаются. Но ты правильно поступил, и знаю, что ты нас берегёшь на ответственный пост, поетому я и не волнуюсь. Но зачем ты опять связался с нашими?

– Андриян, ради вас и внучат. Ты хорошо знашь наших, очень много порядошных старообрядсов есть, но у нас пока их нету. Сумем показать, что в Россию можно верить, – многи поедут, тогда есть кому будет поручить ответственность, а чичас надёжда толькя на нас.

– Тятя, я ето знаю, и знай, дядя Петро уезжает обратно в Канаду, он там работу не кончил, а приехал посмотреть, правды ли, нет проект разрабатывается. Но у них ишо проблема с тёткой Ганяй.

– А что им не хватает?

– Да ему, дураку, всё мало баб, вот вся и проблема.

– Ну вот, Андриян, на таких надёжды ноль.

– Тятя, ты замечаешь, он к тебе ластится и к Василию?

– Конечно, как проститутка. А почему я тебе сказал – нет надёжды? Вот, детки, учитесь, таким людям хоть золото толкай, всё провалют. Что я на сходке говорил и убеждал, хоть хто внимание взял?

– Думаю, деда взял.

– Нет, Андриян, ошибаешься, ето оппортунисты.

– Как знашь?

– Ого-го, Андриян, что, ишо меня не знаешь?

– Да знаю.

– Наверно, нет. Почему таки? вопросы задаёшь? Слушай, мало пройдёт, все наши переселенсы нам изменют, все жадны на деньги, нихто не думает о благородным проекте, каждый думает о своей шкуре, как бы побольше ему досталось.

– Неужели не ценют такоя доверие?

– Да, милый мой, и спаси Христос, что понимаешь.

– Тятя, ето жутко.

– Да вскоре всё увидишь.

– А зачем продолжаешь?

– Оне всю свою жизнь в говне провалялись. Думаю, всё сделаю, чтобы жили как добрыя люди, толькя бы поценили, что им предлагают. Но вижу – без пользы.

– А что теперь делать?

– Слушай, ето секретно. Перва надёжда – ето на вас, втора – достать рабочу силу с Боливии или с Узбекистана, здешны русски не гожи, но будут попадаться хоро?ши – будем брать. Когда наши старообрядсы подъедут, вот тогда можно на чё-то надеяться, но чичас, Андриян, надо работать день и ночь, как работали на рыбалке.

– В етим мы тебя не подведём.

– Знаю, поетому и рассказываю. Ишо прошу, Андриян, следи за всеми.

– Да я уже слежу.

– Молодес.

За Танькяй стал бегать Санькя Царёв, она его не отвергала, но изучала. Ей в России русские не понравились, она говорит: «Здесь мужчины идивоты, женчинов ни за что не шшитают, толькя оне люди, а женчины мусор, а сами подумали бы, откуль оне. Я не за порядошного никогда не пойду». А мне сказала:

– Тятя, ты зачем всё рассказываешь про весь проект? Оне уже бесются от зависти, оне не ценют и не шитают, как ето чижало достаётся.

– Доча, я специально ето делаю. Оне мне столь насрали в Уругвае, я хочу им показать, на что я способен. Но оне всё провалют, и кому оне докажут – сами себе, а мы выйдем вперёд, ежлив чиновники не подговняют. Вижу негатив с обоих сторон.

– А зачем берёшься за дело?

– Ради вас, и я дал слово нашему губернатору, Лидии Ивановне, Лукину Владимиру Петровичу, Москвину Виктору Александровичу, и сам пресидент знат. Я действую честно, но что мне покажут, хочу видеть и в чё верить.

– Но тятя, люблю тебя за ето, – и заплакала.

Я тоже не вытерпел:

– Тань, я для тебя приготовил вышнея образования, но надо будет учиться день и ночь.

– Тятя, согласна, я хочу учиться.

– Якунины будут оплачивать, учиться будешь в Белгороде, в институте, Елена Талгатовна уже тебя устроила, но надо тебе будет ехать со мной в Аргентину и твои дипломы заверять в МИДе, в школе и у консула.

– Да, я согласна. Тятя, бойся Василия, вот на днях он залазил в кладовку через окошко и подслушивал.

– А, дак вот чей след! Ну вот, почему всегда вам наказываю: дома ничего секретного не говорить. Вот чичас говори сколь хошь, нихто не узнат и не услышит, а вся проблема – ето баба да Василий.

– Уже говорят: получил четыре милливона рублей, а где оне? Оне хочут, чтобы ты их разделил.

– О боже ты мой, оне что, сдурели? Оне ничто не думают, поэтому я тебе говорю: ничто им не рассказывай. Нет, Таня, ежлив нет доверия, нельзя работать. О боже ты мой, в стакане воды топются.

Я дождался воскресенье, отмолились, Алёша и Санькя тоже были, я всех остановил и задал вопрос следующай:

– Я завсяко-просто всё вам рассказываю, но вижу, вы недовольны. В чём я виноват, не знаю, ночами не сплю, всего добиваюсь. Для кого? Для вас. Слухи идут о деньгах. Один вопрос: хоть один из вас хоть одну копейкю вложил в наш проект? – Все молчат. – Но тогда какая речь может быть о деньгах? Я начал с ноля, и бегал занимал, и сумел вас всех достать, билеты оплатить, груз оплатить, всем взял морозилки, матрасьи, для консэрвов банки, продукт, всех оформил. Что ишо надо? Вон техника и земля, скоро будут дома, енергия, газ, дороги. Вон Василий привёз пятьдесят тысяч долларов и в банок положил, а пользуется на наши деньги.

– Но мы их берегём на чёрный день.

– Да, у вас чёрный день, а у нас его нету. Чем вы ишо недовольны? – Всем неудобно, но один по одному заоговаривались:

– Да всем довольны.

– Но я услышу ишо ропот, ничто больше рассказывать не буду. А деньги, что нам заняли, ето на проект, я не имею права их делить. И вот ребята, оне уже с нами, оне такие же християне, как и мы.

Алёша и Санькя стали проситься[328], тесть ответил:

– Ето до?бро.

– Но Василий заявил:

– Мы их не можем принять просто так, мы доложны обратиться в соборы, тогда будет результат, а пока пускай так приходют.

Думаю, ах ты идивот, палки в колёсьи ставишь! Да хто будет разбираться? Знаю, что нихто, тут решается само собой.

– Ну что, пишите в соборы.

– Да надо бы. – Ага, нихто не собирается писать.

– Но тятенькя, ето твоя обязанность.

– Да я неграмотный, пускай ребяты сами напишут. – Ну вот, обычное издевательство. – А ты хорошо пишешь, когда захошь. – Но я промолчал, думаю, решу сам.

Тут всё понятно: Алёша им мешается, всё оформлено на него, Василий – гражданин Российской Федерации, и почему бы не оформить всё на него? Но как на тебя надеяться, ты толькя думаешь о себе, и уже дал знак: вдруг что, всё бросит и уедет обратно. Да, Алёша молодой, неопытной, в АПК называют его разгильдяям. У него нет привычки мне информировать все дела, за ето я уже его гонял, но толку нету, но по крайней мере он честный, а покамесь лучше его у меня нету. Но Алёша удивился, как оне поступили, и сказал:

– Ежлив Данила вам неправильно ведёт, то не знаю, что ещё вы ищете. У него одне мысли – как лучше всё сделать.

Тёща заизвинялась:

– Да куда лучше Данила действует, ничего больше не надо. – Ах ты лицемерка, опять притворяешься!

– Тятенькя, как вам толькя Богу молиться, вам больше ничего не надо, а остальное оставьте в мои руки.

– Да я ничего и не ищу.

– Но предупреждаю: будет повторяться – я замолчу, и вы больше ничего не узнаете, что делается.

Землю приготовили, но работал большинство тестяв Алексей да Андриян, Петро всё отвиливал, и Василий также, всё у них дела. Софоний и Никит несовершеннолетни, в России дурацкие законы: несовершеннолетни не имеют права садиться за трактор, а у нас в Южной Америке – парнишко восьмилетний, не видать его за рулём, а уже вовсю работает. Топливо привезти тоже проблема: не имеешь права на тележке бочки возить с топливом. Но правды, дурацкия законы. На пашне работать – надо права езды на трактор, мы вообче етого не слыхали. Семенами нас выручили Аверины ребяты, оне поговорили со своёй хозяйкой, и она продала, уже протравлены всё, даже привезли к нам на пашню. Я Василия попросил как агронома отрегулировать сеялку и следить за посевом, он посулился, но даже не подошёл. Тут часто приезжал Рубаненко, он отрегулировал сеялку, и стали сеять. У меня работы с утра до ночи хоть разорвись.

Тут явилась Дудникова агроном, стала ругать наших ребят, что неправильно сеют, оне остановились, мне звонют, я всё бросил, прибежал, всё узнал. Ага, значит, подрыв. Звоню Севальневу Алексею Анатольевичу:

– Что такоя, зачем Дудников агроном мешается, мы к ним не лезем, и пускай к нам не лезут.

– Что случилось? – Я рассказал. – Хорошо, мы разберёмся.

Пришла суббота. Я уже знал, что Якунины согласились нанять Елену Талгатовну за семьдесят тысяч рублей, по-московскому ето дёшево, она берётся за всё административноя дело. Да, ето для меня большая выручкя. Я их взял на круглый стол и представил как свою администрацию. Все насторожились. Елена Талгатовна стала поступать по-грамотному и строго. Начало заседания, Родионов стал задавать вопросы – то не сделано, друго? не сделано, Родионов поднялся на Селютина:

– Что медлите? – Тот завилял.

Родионов приказал:

– К следующай субботе отдай ответ. – Он промолчал. – Данила Терентьевич, как посев?

– Половина посеяна.

– А что так медлите? Время уже вышло.

– А мы рази виноваты? Тут таки? законы.

– В чём дело?

– Топливо можно возить толькя в абилитированным[329] грузовике.

– А что, вы не знали?

– Да тут всё непонятно.

– Срочно помогчи! Севальнев, твой ответ[330]!

– Есть, принимается.

– Владимир Яковлевич, что же у вас здесь порядки в России? Десять агрономов, и все распоряжаются по-своему, да ишо и ругают.

– А что получилось?

– Ваш агроном одно говорит, Рубаненко своё говорит, прибежала Дудникова агрономка – своё кричит, наши агрономы нам своё советуют. У вас так: десять человек, и все советники, но на деле их нету. У нас не так: в чужоя дело никогда нихто не полезет, пока не попросишь, а попросишь – с удовольствием разъяснит. И зачем Дудников к нам лезет? Я не хочу, чтобы нам мешались посторонния.

– Севальнев, разберись.

– Есть.

– Остальноя ничего не исполняется.

Елена Талгатовна взяла блокнот и стала записывать все компромиссы[331] и ставить числы, что когда обещаются сделать. Всем ето не понравилось, но она со всех взяла обещание.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.