3

3

Вернусь назадь, когда мы жили на острове. Дрова возили от Гонсалеса. Однажды поехали на двух лодках за дровами с Алексеям, нагрузили, шёл ветер, были волны, Алексей говорит:

– Тятя, хватит.

– Ничего, ишо мале?нькя.

Ишо загрузили. Ну, хватит, поплыли. Выплываем в глубь, волны боле и боле, стало страшно, ветер ишо добавил, волны стали выше. Смотрим, одна волна, втора?, третья, и наша лодка пошла на дно, хоть и деревянна, но мотор тянет на дно.

– Алексей, не робей, переплывай на ту лодку и сбрасывай дрова!

Алексей махом туда, а я быстрым махом освободил верёвку, подплыл к другой лодке, привязал, и стали сгружать дрова. Разгрузили, стал за верёвку тянуть, подаётся, подтянули, нос лодки завыставлялся, привязали ближе. На наша счастья, на маленькяй лодке осталось обрезок палатки, вёслов не было, был ключ от свечей да отвёртка. Когда лодка потонула, я успел выключить мотор, ето уже хорошо, выключенной мотор легче прочистить. Ето получилось в девять часов утра, мы сделали маленькяй парус и вечером в пять часов выплыли на берег, открутили свечи, прочистили, продули и завели мотор. Ну, слава Богу.

В Ново-Берлине на наш берег приходил парнишко – лет двенадцать, весь изорванный, грязный, косматый, и всё любопытничал и старался завести дружбу с нашими ребятёшками, где что-нибудь поможет. Но как много воров, я говорил детя?м: «Гоните его от себя», но дети жалели. Как-то раз не хватило рабочих, оне спросили его:

– Поедешь с нами рыбачить? – Он с радостью собрался. – Но беги, неси постель, посуду.

Он отвечает:

– У меня нету.

Ребятёшки взяли запасную постель, чашку-ложку. Стали рыбачить. Он оказался ленивенькяй, но послухливый. Бывало, много работы, станут на его кричать, он плачет да работает. Дети стали его брать на рыбалку. Когда он почувствовал доверия, рассказал про свою жизнь. Его отец работал чернорабочим, заработки ни?зки, пятеро детей, да ишо пил. Мать жила распутно, дети росли без надзору, всегда были голо?дны. Етого парнишка звать Естебан. Ему часто приходилось ставать в три-четыре часа утра и искать в кухне что-нибудь поесть. Когда увидел нас, присмотрелся к нашему укладу жизни, и решил во что бы то ни стало войти в нашу жизнь. Я ето не знал, дети говорили, что он просится к нам.

– Да вы что, ничего с его не будет, мало ли пришли к нашим, а потом бросают и уходют. Гоните вы его от себя.

Дети стали издеваться над ним, чтобы он сам ушёл, но он всё терпел и старался угодить, дети стали его жалеть, но мне ничего не было известно.

Тестявы ребятёшки рыбачили всегда близко возле наших. Тимофей женился и уехал в Аляску рыбачить с тестям, Анатолий с Алексеям рыбачили недалёко от нашего Алексея. Но наш Алексей настоль прославился храбрым и профессиональным рыбаком, все рыбаки, русски и уругвайсы, почитали его, ему было пятнадцать лет. Однажды тесть рассказыват:

– Говорю своёму Анатолию: «Слушайся и проси совета у Алексея, он прославленный рыбак и добрый, всегда посоветоват, где ставить сети».

Анатолий решил испытать, попросился у Алексея:

– Можно с тобой поплыть вряд[180]?

– Да, пожалуйста.

Поплыли, доплыли, где Алексей решил остановиться, Анатолий спрашиват:

– Алексей, а где посоветовашь поставить сетки?

Алексей посмотрел на солнса, на погоду, откуда ветер, на речкю и сказал:

– Плыви вон туда, сетки ставь вот так, – показал как.

Алексей:

– А ты куда?

Он посмотрел туда-сюда и сказал:

– А я поплыву вон туда.

Анатолий поставил сети как сказано, но последню сеть поставил по-своему. Наутро все сети по?лно рыбы, а в той, что поставил по-своему, пусто. У Алексея тоже по?лно.

Некоторы ребята злились и завидовали: как так, у Алёшки рыба, а у нас нету. Раз решили испытать, поплыли все за нём, он видит, что ето не рыбалка, ишо отплыл и остановился, стал ставить сети. Все остальные стали ставить круг него, всё заставили. Утром приплыли – нет ни у кого рыбы, все бросили Алексея, уехали каждый на своё место. Алексей вернулся на своё место и приблизительно знал, куда шло руно рыбы. Доплыл, поставил сети – наутро по?лно рыбы. Ребяты: «Ето колдун», Георкя Ануфриев даже сумел сказать: «Собачья счастья». Однажды поднялся ветер, все рыбаки бросили рыбачить: больши волны. Алексей знал: в таку? погоду хорошо ловится дорадо, поплыл. Все рыбаки ахнули: волны большие, Алексея то видать, то не видать, все сказали: всё, утонул. Перед утром ветер стих, рыбаки решили плыть, искать Алексея, смотрют: Алексей плывёт, по?лно дорадов. Алексей никогда не гордился и вёл себя скромно, за ето его все любили.

Ксения Григория часто бросала и снова вёртывалась к нему, последний раз сманила его в Бразилию, у них родился сын, назвали его Калин. Григорий пил, однажды пришёл пьяный прежде времени и захватил Ксению с бразильяном на кровати, избил её и уехал в Уругвай. Она стала шляться, он ушёл к бактистам[181], бросил пить-курить, стал рыбачить и пасеку разводить. Ксения хотела вернуться к нему, но он её не принял.

Наш Илья просится в Боливию, девок посмотреть и даже жениться. Стал ему говорить:

– Подожди, чичас много работы, всего восемнадцать лет.

Ни в каки?: поеду и всё. Думаю, я ведь тоже женился восемнадцатилетний, ну, пускай едет.

– Марфа, езжай с нём вместе. – Она собралась. – Да смотри за нём хороше?нь, сама видишь, парень молодой.

Оне уехали, у нас самый разгар работы, Андриян день и ночь возит рыбу, мы пакуем, готовим грузы, отсылаем. Кажда фура чистого заработку семь тысяч долларов, делится на три части: нас троя, и три части. Японес не знаю, платил ли или нет моим компаньёнам, но одно: мои компаньёны стали высылать реже и реже рыбакам деньги. Пошли проблемы, рыбаки стали бастовать, я стал требовать, чтобы деньги высылали, те жалуются, что «японес не плотит», звоню японсу, тот отвечает, что «пошти всё заплочено». В Бразилии пошла девальвация, доллар стоил один на один, а тут за два месяца ушёл три на один. Стало совсем невыгодно: наоборот, пошлёшь фуру и ишо остаёшься должен. Все скупшики остановились скупать рыбу, мы тоже остановились. Мои компаньёны приехали забирать машину.

– Как так, мы его давно заплатили.

– Нам японес не заплатил.

– А чем вы платили рыбакам?

– Из своёго кармана.

– Как так?

– А японес говорит, что пошти всё заплатил.

– Мы не получали, и пускай докажет. – Ни в каки?, и машину забрали.

Марфа звонют с Боливии: высватали Устину Евгеньевну Ануфриеву, оне уже вернулись с Чили в Боливию. Думаю: нигде больше не могли найти невесту, толькя у Ануфриевых.

– Ну что, тебе жить.

Марфа вернулась, он остался.

Я пить стал редко, но метко, стал похварывать, да ишо как выпью. Андриян стал налетать драться и на мать стал руки подымать, часто приходилось заступаться.

Рыбалка прекратилась, посевы не пошли, со всех сторон кризис. Поехал к японсу в Бразилию разобраться, тот уверят, что пошти всё заплатил, показыват квитансыи, но вижу, что не всё. Стал говорить, он отвечает, что кризис и по первый возможности вышлет. Попросил у него пять тысяч долларов, он дал. Поехал в Монтевидео к компаньёнам, стал с ними разбираться, показываю ксерокопии квитансый, те тоже показывают свои. Вижу, что обманывают, идти в суд – время займёт много, а чем жить? В деревнях бардак. Мы сумели послать в Бразилию тридцать шесть фуров рыбы, чистого заработку у нас двести тридцать восемь тысяч пятьсот двадцать долларов, наших тридцать три процента. Но я кроме пяти тысяч долларов, что дал японес, не получал, и всё пропало, обманули. Один Алехандро скупал рыбу и возил в Бразилию, как он делал – непонятно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.