Тэкс Торнтон

С Торнтоном меня заочно познакомил мой друг, обозреватель и корреспондент телевидения Валентин Зорин. Примерно за полгода до моей первой поездки в США он был там и интервьюировал Торнтона. Заодно рассказал ему обо мне и новом институте, который я начал создавать. Сказал также, что институт собирается приглашать интересных людей.

– Вроде меня, – пошутил Торнтон.

– Да, да, и вас, возможно, тоже, – ответил ему Зорин.

Когда по возвращении в москву Зорин рассказал мне об этом разговоре, я всерьез задумался: а почему бы действительно не начать приглашения с Торнтона? Он был известен как один из руководителей программы быстрого развертывания производства боевых самолетов в годы войны, когда он пришел в правительство с группой молодых людей (их потом прозвали «торнтоновскими вундеркиндами») и сумел добиться в самолетостроении чудес – таких же, как Кайзер в судостроении. После окончания войны его пригласили стать главным управляющим «империи» Форда; оттуда Торнтон перешел главным управляющим в самолетостроительную фирму Хьюза, а потом решил работать уже только на себя: купил захудалую, балансирующую на грани банкротства фирму «Литтон индастриз» и за несколько лет превратил ее в гиганта по производству авионики, а затем систем управления для военных самолетов и ракет.

И мы его пригласили. Это был наш первый американский гость, и программу для него подготовили прекрасную: Москва, Ленинград, еще строившийся тогда автозавод в Тольятти и много других интересных мест, встреч и посещений.

Я решил вместе с моей помощницей Инной Шейдиной (она же – переводчик) сопровождать нашего гостя во время всей поездки. В Ленинграде мы посетили завод «Светлана», и в частности цех, где изготавливали полупроводниковые элементы для компьютеров и других сложных технических изделий.

Осмотрели по-быстрому город и Петергоф, а затем пошли в Эрмитаж. Борис Борисович Пиотровский принял нас очень любезно и после беглой экскурсии по музею предложил осмотреть «золотую кладовую», где хранились скифское золото и другие ценные находки археологов, а также драгоценности царского двора, включая изделия Фаберже. Когда мы, усталые (как всегда после музея), вышли, Торнтон мне сказал:

– Вы видели конскую сбрую, украшенную золотом и драгоценными камнями? Знаете, если бы я жил тогда в России, то, наверное, стал бы коммунистом и участвовал бы в революции. Кругом такая нищета и бедность, а знать не знала, куда деньги девать.

В Тольятти Торнтон задавал много вопросов, а потом сказал, что сейчас такие гиганты избегают строить: огромный сборочный цех – да, но большую часть комплектующих деталей делают средние и крупные фирмы в других городах.

По возвращении в Москву было организовано прощание в институте, где Торнтону подарили на память сделанную нами книжечку формата записной книжки: «Цитаты из председателя Торнтона» (во всем мире как раз нашумела книжка «Цитаты из председателя Мао»).

Он остался очень доволен поездкой и взял с меня слово, что я посещу его в Лос-Анджелесе, и он покажет мне восход солнца над пустыней Мохави (у Торнтона был свой небольшой самолет, которым он сам управлял). Год спустя я выполнил обещание, и мы с ним полетали – все было хорошо, только вставать, чтобы встретить восход солнца, пришлось в три часа утра.

А уж наговорились мы всласть – и о СССР, и о США, и обо всем другом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.