Илья Зданевич
Илья Зданевич
В 1928 году клиенты Шанель обратили внимание на необычные узоры, которые стали появляться на фирменном джерси мадемуазель Коко.
Их автором был эмигрант из Грузии Илья Зданевич. По примеру друзей он взял псевдоним и, объединив первые буквы имени и фамилии, стал Ильяздом.
Ильязд проработал художником-дизайнером в Доме Шанель пять лет – с 1928 по 1933 годы. Одно время возглавлял Tissus Chanel, занимавшийся выпуском ткани. Но даже после того, как Ильязд ушел от Шанель, его личные отношения с мадемуазель не прекратились.
В 1940 году модельер стала крестной матерью дочери Ильязда Мишель. А сам Зданевич, в свою очередь, посвятил аромату Chanel № 5 целую коллекцию сонетов «Афам».
Ведь в первую очередь Ильязд был поэтом…
* * *
Его отец, Михаил Зданевич, родился в семье высланных на Кавказ, в Кутаиси, участников польского восстания за независимость от России. Перебравшись в столицу Грузии, Михаил женился. Его избранницу Валентину воспитали состоятельные поляки Длужанские. И только в сорок лет, после того, как ее разыскала родная сестра, Валентина Зданевич узнала о том, что на самом деле ее родителями были грузины и ее фамилия – Гамкрелидзе.
Первым ребенком у Михаила и Валентины Зданевич стал мальчик, которого назвали Кириллом. Два года спустя родители ожидали пополнения. Они даже не сомневались в том, что на этот раз родится девочка. Но появился Илья.
Валентина, страстно мечтавшая о дочери, не собиралась мириться со столь неожиданным поворотом дела и воспитывала Илью, как девочку.
Годы спустя Зданевич-младший запишет в своих воспоминаниях: «Меня одевали девочкой. Мать не хотела примириться с тем, что у нее родился сын вместо дочери. В дневнике ее записано: «Родилась девочка – Илья, волосики – черные, цвет – темно-синий». Поэтому я носил кудри до плеч. Каждый вечер моя няня Зина делала груду папильоток, снимая по очереди книгу за книгой с полок дедовской библиотеки, и я проводил ночь с несколькими фунтами бумаги на голове. Так с полок исчезли Пушкин, Грибоедов, Державин, Гоголь. Во сне эти писанья входили мне в голову, и я постепенно становился поэтом.
«Слишком кудри», – сказал инспектор Н-ской гимназии, когда в 1902 году меня повели держать соответствующий экзамен. Но я был так очарователен, что экзамен был разрешен, и мое появление было первым случаем совместного обучения в России в 1902 году. Теперь это обыкновенно, но мое путешествие в гимназию с ранцем в юбке было сенсационным.
Старания сделать меня девочкой были непрерывны. Но я пользовался своими привилегиями, часто ходя в женскую гимназию, посещая места, где написано «для дам», вызывая и тут всеобщее восхищение.
Моя дружба с подругами продолжалась до тех пор, пока с одной из них я не сделал плохо. Мне было уже двенадцать лет. Положение стало невыносимым. Я был дважды избит, и дамы заявили в полицию. По постановлению мирового судьи мои родители должны были одеть меня в штаны.
Я пошел и остриг кудри. Моя ненависть к прошлому так возросла, что я решил перестать ходить вперед, как я делал, будучи девушкой, а стал ходить назад, пятиться раком, словом, черт знает что»…
Несмотря на своеобразную манеру воспитания, Илья вырос большим любителем красивых женщин, «имел репутацию "бабника"», и был трижды женат. Что же касается манеры «ходить назад», то и с этим все обошлось. После того, как мальчик упал со скалы, у него словно отрезало желание экспериментировать со способами передвижения.
Спустя годы вместе со старшим братом Кириллом Илья стал одним из самых передовых художников наступившего XX столетия.
После окончания Первой тифлисской гимназии братья Зданевичи отправились в Петербург. Кирилл поступил в Академию художеств. А Илья – на юридический факультет университета. При этом сам он в своих воспоминаниях пишет, что занимался в Петербурге еще и тем, что открыл «Школу поцелуев».
Илья Зданевич стал футуристом. В 1913 году в Политехническом музее в Москве он прочитал доклад «Футуризм Маринетти», в котором озвучил «мотив башмака». Поднявшись на трибуну переполненного зала, молодой человек продемонстрировал публике башмак, заявив, что это – самое прекрасное на свете. Так как «именно башмак дает возможность потерять связь с землей».
А Кирилл Зданевич в это время уже находился в Париже. Да и куда было ехать человеку, решившему стать художником.
«Папа рассказывал, что в Париже он мог позволить себе думать только о творчестве, – поведала автору этой книги дочь художника Мирель Зданевич. – Деньги ему присылал из Тифлиса отец. Михаил Андреевич преподавал французский язык в гимназии и имел частных учеников. «Я только рисовал, – рассказывал мне папа, – не тратил время ни на компании, ни на кафе».
На одну из его выставок в столице Франции пришел Пабло Пикассо. Увидев работы Зданевича, он прямо на холсте написал: «5+». Я потом спрашивала отца, где эта картина с оценкой Пикассо. Папа ответил, что все осталось в Париже»…
Конец мирной жизни пришел в 1914 году – началась мировая война.
«В мае 1914 года русский посол вызвал меня и еще несколько человек, – вспоминал на страницах своей неопубликованной рукописи сам Кирилл Зданевич. – Нам в категорической форме было предложено ехать на родину и по своим призывным пунктам провести «дополнительные занятия». Да и я соскучился по Тбилиси. И вот, прощай Франция!»
Но Кирилл скучал не только по Тифлису, родителям и брату. В доме Зданевичей на улице Бакрадзе хранилось его главное с Ильей сокровище – коллекция картин Пиросмани. Или «Пиросмана», как братья между собой называли необычного живописца.
* * *
Открытие Пиросмани – это памятник, который братья Зданевичи возвели себе при жизни. Даже если бы они ничего больше не сделали в жизни: Кирилл не написал ни одной картины, а Илья – ни одной строчки, их имена все равно остались бы в истории мировой культуры.
Все началось с коллекционирования, а закончилось изучением биографии художника и его подробным жизнеописанием, которое составил Кирилл Зданевич.
«Стены во всех комнатах, террасы и коридоры, даже кладовые и ванная были завешаны от потолка до пола необыкновенными по рисунку и краскам картинами. Много картин, не поместившихся на стенах, было свернуто в рулоны и стояло в углах. Все эти картины принадлежали кисти одного и того же художника, но очень редко можно было найти на них его грузинскую подпись: «Нико Пиросманишвили», – описывал квартиру Зданевичей их друг, писатель Константин Паустовский.
О Пиросмани – в то время совершенно неизвестном художнике – Кирилл Зданевич узнал в 1913 году в Петербурге от художников Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова, которые только вернулись из Молдавии и привезли забавные вывески, найденные ими в Тирасполе. В Грузии Кирилл тоже обнаружил такие вывески. Оказалось, что их автор – местный художник Нико Пиросманишвили.
«У Кирилла были знакомства с крестьянами, духанщиками, бродячими музыкантами, сельскими учителями, – вспоминал Константин Паустовский. – Всем им он поручал разыскивать для него картины и вывески Пиросмана. Первое время духанщики продавали вывески за гроши. Но вскоре по Грузии прошел слух, что какой-то художник из Тифлиса скупает их якобы для заграницы, и духанщики начали набивать цену.
И старики Зданевичи, и Кирилл были очень бедны в то время. При мне был случай, когда покупка картины Пиросмана посадила семью на хлеб и воду. Мария бегала на Дезертирский базар продавать последние серьги или последний жакет. Кирилл носился по Тифлису в надежде перехватить хоть немного деньжат, старик брал со своих недорослей плату вперед.
Наконец, хмурый Кирилл (чем больше он бывал растроган, тем сильнее хмурился) принес картину, молча развернул ее, сказал: «Ну, каково?» – и картина после этого несколько дней провисела на почетном месте в гостиной»…
* * *
После окончания Первой мировой войны (Кирилл находился на фронте, а Илья был военным корреспондентом газеты «Речь» и успел поработать у военного министра Керенского) и большевистского переворота в Петрограде, братья приехали в Тифлис. Теперь это была столица независимой Грузии.
Поэт Илья Зданевич иногда брался за кисть. В 1922 году он придумал роспись для ткани, из которой жена художника Сергея Судейкина Вера сшила себе платье.
Но все больше и больше молодой футурист тяготел к литературе. Да и узоры для платья Судейкиной (впоследствии ставшей женой композитора Игоря Стравинского) были выполнены в виде букв, из которых состояли слова «заумных» стихов.
Илья Зданевич на самом деле был человеком будущего. На придуманном им сто лет назад «ывонным языке» будет говорить «продвинутая» интернет-молодежь XXI века. Только в двухтысячных этот язык назовут «языком падонков».
Люди у которых есть легенда – сами эта легенда.
Коко Шанель
Интернет-язык нового столетия и тексты Зданевича на самом деле весьма схожи. Точнее, их объединяет полное отсутствие правил – как слышу, так и пишу. «Превед, медвед», «афтар, выпей иаду», – эти выражения прочно вошли в обиход жителей виртуальной реальности. «Здесь ни знают албанскава изыка и бискровнае убийства дает действа па ниволи бис пиривода так как албанский изык с руским идет ат ывоннава…», – между тем, уже почти сто лет назад писал Зданевич…
В 1921 году Илья уехал во Францию. Братья вообще всю жизнь мечтали поселиться в Париже. Об этом вспоминал сам Илья: «Наш отец был старым парижанином. Он использовал свои летние каникулы для возвращения в Париж. Жить в Париже было мечтой нашей юности, моей и брата».
Оказавшись в столице Франции, Илья Зданевич, окончательно ставший для всех просто Ильяздом, подружился с Пабло Пикассо, Марком Шагалом, Максом Эрнстом, Соней Делоне, Альберто Джакометти, Хоаном Миро, многие из которых написали его портреты. Его хорошим другом был драматург Жан Кок-то, в одном из писем Илье прямо заявивший: «Вся ваша жизнь – это большой звездный путь».
Каждому из своих новых друзей Ильязд рассказывал о Пиросмани, главном герое своей жизни. Его истории о грузинском художнике-самоучке были столь ярки и заразительны, что сам Пикассо решил написать портрет неведомого ему гения. У Габриэль Шанель возможность воочию увидеть творения Пиросмани появилась в шестидесятых, когда в зале Лувра состоялась выставка его работ.
* * *
Первой женой Ильи стала модель Дома Шанель семнадцатилетняя Аксель Брокар. В 1927 году на свет появилась их дочь Мишель. Крестной матерью девочки стала Коко Шанель.
Мишель Зданевич никогда не была замужем, всю жизнь прожила в Париже и работала в библиотеке. Вторым ребенком в семье Зданевича и Брокар, чьи отношения скоро себя исчерпали, был мальчик Даниэль.
Следующей женой Ильязда стала принцесса Нигерии Ибиронике Акинсемоин. После того, как во Францию вошли фашисты, женщину отправили в концентрационный лагерь. Там она заболела туберкулезом и умерла вскоре после освобождения. Ее похоронили на грузинском кладбище в Левиле.
В этом браке у Ильи родился сын Шалва. «Шалва живет в Париже, его квартира находится в районе Оперы, – рассказывала мне Мирель Зданевич-Кутателадзе. – Он пишет романы и раз в год, под Рождество, звонит моей сестре, которая теперь тоже живет во Франции. Иногда Шалва присылает ей открытку, но каждый раз на ней нет обратного адреса. Сын Ильи и принцессы Нигерии – один из возможных претендентов на престол. Но он никогда не был в Нигерии, так как это опасно. Там же очень серьезный расизм, а мой двоюродный брат – мулат».
В третий раз Илья Зданевич женился на художнице Элен Дуар, взявшей псевдоним мужа, как вторую фамилию. При этом все ее родственники выступали категорически против этого брака. Выбор Элен, которая была довольно состоятельной женщиной, казался им мезальянсом.
Но она очень любила Илью. Ее кисти принадлежит последний портрет Ильязда. После смерти мужа
Элен Дуар-Ильязд приезжала в Тбилиси, привозила его работы на выставку и познакомилась с племянницей Ильи.
«Элен была обеспеченной женщиной, ее первый муж был богатым человеком, – вспоминала Мирель Зданевич. – Она на 20 лет пережила Илью. Во время ее приезда в Тбилиси в 1989 году, мы с ней много общались. И знаете, у меня было ощущение, что мы говорим на одном языке. Хотя французскому меня учил только дедушка и, казалось бы, что я могла тогда запомнить?»
* * *
Как удивительно все переплетено в этой истории.
Судьба Ильязда оказалась связана с Парижем, а карьера – с именем Габриэль Шанель.
Его брат Кирилл остался в Тифлисе, где познакомился со своей второй женой. Встреча произошла в 1925 году в доме Чолокашвили. Самой хозяйки на тот момент в Грузии уже не было – Мелита в это время находилась в Париже, где демонстрировала платья Коко Шанель.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.