Кремлёвский концерт

Кремлёвский концерт

Актриса Малого театра Ольга Владимировна Гзовская (родная сестра гимназического товарища Маяковского) вспоминала:

«Однажды я участвовала в концерте, организованном для воинских частей в Кремле в Митрофаньевском зале. Это было в 1919 году 23 февраля, в день Красной армии. На концерте присутствовал Владимир Ильич. Он сидел в первом ряду, сложив руки на груди, и внимательно смотрел на всё происходившее на сцене.

В этот вечер в моей программе были стихи Пушкина, а закончила я стихотворением Маяковского «Наш марш». Как сейчас вижу слегка прищуренные глаза Владимира Ильича, смотревшие внимательно на меня во время моего чтения».

Тот вечер описала и Надежда Константиновна Крупская:

«Однажды нас позвали на концерт, устроенный для красноармейцев. Ильича провели в первые ряды. Артистка Гзовская декламировала Маяковского: "Наш бог – бег, сердце – наш барабан " – и наступала прямо на Ильича, а он сидел, немного растерянный от неожиданности, недоумевающий, и облегчённо вздохнул, когда Гзовскую сменил какой-то артист, читавший „Злоумышленника“ Чехова».

Ольга Гзовская:

«По окончании концерта в комнате рядом с залом был подан чай, и тут произошёл мой разговор о Маяковском с Владимиром Ильичом. Он спросил:

– Что это вы читали после Пушкина? И отчего вы выбрали это стихотворение? Оно не совсем понятно мне…там всё какие-то странные слова.

Я отвечала Владимиру Ильичу, что это стихотворение Маяковского, которое он доверил мне исполнить. Непонятные слова я старалась объяснить Владимиру Ильичу так же, как мне объяснял это стихотворение сам Маяковский.

Владимир Ильич сказал мне:

– Яне спорю, и подъём, и задор, и призыв, и бодрость – всё это передаётся. Но всё-таки Пушкин мне нравится больше, и лучше читайте чаще Пушкина.

Никакого возмущения или беспощадной критики поэзии Маяковского в тот вечер я от Владимира Ильича не слышала».

Годы спустя Ольга Гзовская раскритиковала статью «Ленин о поэзии», которую написал видный большевик Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич. В статье говорилось о «резко отрицательной» реакции вождя не только на прочитанное ею стихотворение «Наш марш», но и вообще на всё творчество поэта-футуриста:

«Его отрицательное отношение к Маяковскому с тех пор осталось непоколебимым на всю жизнь».

Гзовская писала:

«После моего выступления со стихами выступила танцовщица-босоножка Элли Рабенек с ученицами своей школы. Они танцевали под полонез Шопена революционный марш с красными знамёнами. Движения их были наступательные, вперёд, на авансцену. Об этом номере я упоминаю потому, что в воспоминаниях В.Бонч-Бруевича говорится, что Гзовская скакала по сцене. Этого не было, скакала и наступала с флагом Элли Рабенек. В.Бонч-Бруевич запамятовал».

Известная танцовщица Елена (Эльфрида) Ивановна Книппер-Рабенек была дочерью известного в Москве купца второй гильдии Иоганна Бартельса, владевшего булочными на Кузнецком мосту и Большой Никитской. С детства увлёкшись танцами, Елена брала уроки у родной сестры знаменитой танцовщицы Айседоры Дункан. Выступление Элли Рабенек в Кремле стало одним из последних в стране Советов – вскоре она покинула родину навсегда, эмигрировав в Вену где открыла свою студию.

Из Москвы перенесёмся в Петроград – к коммунистам-футуристам. Бенгт Янгфельдт сообщил о таком весьма любопытном факте:

«Комфут задумывался как коллектив при одной из петроградских партийных ячеек, но в регистрации им отказали, сославшись на то, что подобное объединение может „создать нежелательный прецедент в будущем“. Отказ был подтверждением растущей враждебности к футуристам в партийных и правительственных кругах».

Комментаторы изданного в советские времена шеститомного собрания сочинений Владимира Маяковского утверждали, что группа «коммунистов-футуристов» существовала в Петрограде «короткое время»:

«Увлечение Маяковского комфутскими идеями было случайным и временным. Эти идеи в основном исходили от таких комфутов как О.Брик, Б.Кушнер, Д.Штеренберг, Н.Альтман и др.».

В тех же комментариях к шеститомнику также указывалось, что уничтожить художественное наследие прошлого призывал тогда не Маяковский, а Осип Брик:

«… наиболее характерной является статья О.Брика «Дренаж искусства», в которой всё наследие классиков объявлялось реакционным, буржуазным, уподоблялось идейному чаду».

Эти категоричные утверждения не соответствуют действительности. Ничего «случайного» и «временного» в увлечении Маяковского идеями комфутов не было – ведь существовала единая и весьма боевая команда коммунистов-футуристов, в которой он находился в первых рядах (несмотря на свою беспартийность). Но власти по-прежнему решительно отказывали комфутам в признании, так как слишком ревниво относились к любой попытке кого бы то ни было выступить под другим именем (не большевистским).

И тут подал голос Горький.