Кто убил Джона Леннона? (лекция-расследование )

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кто убил Джона Леннона?

(лекция-расследование)

Когда начинаешь цикл лекций о рок-н-ролле, поневоле приходится говорить о The Beatles. He только потому, что с них все началось. Не только потому, что они – главные. А просто потому, что именно эти четверо парней сделали в музыке то, что никто до них не делал. Они сотворили из музыки бизнес. Посмотрите на то, что сегодня называют «шоу-бизнесом», – все это в том или ином виде уже сделали Джон, Пол, Джордж и Ринго. Все верили в то, что рано или поздно они снова перевернут нашу жизнь, сотворив очередное невероятное волшебство, – но главный миф о том, что ливерпульская четверка рано или поздно соберется вновь, миф, просуществовавший целых десять лет после распада группы, был разрушен тридцать с лишним лет назад выстрелами рядом с домом «Дакота» в Нью-Йорке.

Фраза «кто убил Джона Леннона?» звучит, на первый взгляд, удивительно парадоксально, потому что ответ на этот вопрос известен ровно всем. 8 декабря 1980 года Марк Дэвил Чэпмен пять раз выстрелил в Джона. От полученных ранений музыкант скончался – по одной версии в машине «скорой помощи», по другой – уже в госпитале. Тем не менее, вопрос о том, кто же на самом деле убил Джона Леннона, продолжает активно обсуждаться и по сей день. И причина вот в чем: душевное состояние Марка Чэпмена, одного из самых известных преступников XX века, не позволяет судить о нем как о стопроцентно вменяемом человеке. Чэпмен – и это признают практически все исследователи жизни Леннона – оказался той самой роковой случайностью, которая была для Джона фактически предрешена, как бы ни прискорбно это прозвучало. Настоящего убийцу Джона Леннона – а вовсе не его слепое орудие, случайного маньяка, сумасшедшего фанатика – нам и предстоит отыскать.

Существует несколько версий о том, кто же все-таки был повинен в трагическом конце Леннона, и мы сегодня попытаемся охватить их все. Мне, кстати, кажется, что если бы Леннону, скажем, году в 63-м какая-нибудь провидица сообщила о том, каким именно образом он закончит свои дни, сам Джон ничуть не стал бы возражать против такого конца: 8 декабря 1980 года рок-музыка приобрела не просто своего главного героя – умирали и до Леннона, в сонме покойников уже пребывали такие персонажи, как Джими Хендрикс, Дженис Джоплин, Джим Моррисон. Но все они умерли, скажем так, вполне обоснованной смертью – как говорил генерал Епанчин у Достоевского: «При вашем образе жизни и нравственном облике это вполне логично».

* * *

Смерть Джона была вопиюще нелогична. Она была чудовищна по своей нелепости: за несколько дней до гибели он выпускает Double Fantasy – отличную пластинку, «вылежавшуюся» за пять лет, все песни как на подбор, даже те, которые поет не Леннон (формально – это не сольник Джона, а совместный альбом с Йоко). И это – отличные песни, очень цельные, очень зрелые, очень взвешенные. Это был отличный камбэк, который в одночасье закончился. Утром 8 декабря Джон подписал Чэпмену пластинку, а вечером этого же дня Чэпмен Леннона застрелил. Так не бывает, так не должно было быть – но было именно так. Оттого смерть Леннона выглядела до ужаса глупой, деланной, пошлой. Отсюда и множество версий причин его смерти, исследований тех обстоятельств, которые заставили Марка Чэпмена взять в руки оружие – а самое главное, заставили его спустить курок.

Первая версия этой причины, пожалуй, самая шокирующая, претенциозная и пропитана здоровой долей черного юмора, который так любил сам Леннон. Это версия политическая, и лучше всего она оказалась изложена в советском журнале «Смена», вышедшем в марте 81-го года. Версия шокирующая еще и потому, что фактически в подготовке убийства Леннона обвинили человека, который вот уже три года был как мертв. Ну, или считался мертвым. Я говорю об Элвисе Пресли.

Обвинять Пресли в причастности к смерти Леннона – ничего бредовее быть не может, но тем не менее, эта версия при ближайшем рассмотрении оказывается достаточно стройной и – о ужас! – весьма убедительной. Конечно, Элвис здесь выступает не в качестве персонифицированного зла: он, естественно, не науськивал Чэпмена на Леннона, не учил его стрелять из собственных пистолетов (Элвис, кстати, фанатично обожал огнестрельное оружие, у него была огромная коллекция старинных ружей и револьверов, а пару своих «кольтов» он в свое время даже подарил Ринго Старру), но Элвис при этом оказался прямо замешан в «деле Леннона». У Пресли был один – довольно странный – фетиш: он жутко хотел стать государственным служащим, поступить на любую чиновничью должность, но желательно – в силовые ведомства. Собственно, погоны в армии Элвис уже носил – и главный красавчик американской сцены превратился в маскулинного идола: комиксовый герой, капитан Америка – если что, то и красотку околдует, и с оружием в руках родину защитит.

И в начале 70-х Элвис ведет себя чрезвычайно странно. Он начинает донимать президента США Ричарда Никсона откровенно истерическими, а порой – просто идиотскими посланиями. Он просит… принять его в штат ФБР в качестве агента. При этом просится он в очень любопытный отдел – в Бюро по наркотикам и опасным лекарствам. Он пишет прошения следующего содержания: «Я смогу принести и принесу больше пользы, если стану федеральным агентом с широкими полномочиями… Я серьезно изучил вопрос наркомании и методы промывания мозгов, которыми пользуются коммунисты, и я нахожусь в самом центре происходящего, где могу принести и принесу максимум пользы», – перед нами серьезная заявка на успех.

История заканчивается довольно забавно. Элвис пишет Никсону письмо, летит в Вашингтон и самолично относит послание в Белый дом. Дальше в резиденции президента начинается шок: Никсон не понимает ни черта, что от него хочет этот идиот, но помощники быстро разбираются, что к чему. Элвис на службе государства выгоден, его можно будет использовать как мощное пропагандистское оружие, например, заставить записать антинаркотический альбом (напоминаю, главные жертвы героина и кокаина уже ушли в мир иной – я имею в виду Хендрикса, Джоплин и Моррисона), пропаганда здорового образа жизни важна чрезвычайно. И тогда советник Никсона Эджил Кох (он потом станет одним из главных фигурантов Уотергейта) уговаривает Никсона принять Элвиса в Белом доме.

Встреча состоялась, и, надо сказать, Никсон ничего на этой встрече не понял. Элвис с первой минуты начал рассказывать о том, какие мерзавцы эти The Beatles, как они разжигают антиамериканские настроения, что надо их вообще запретить и все такое. Никсон вообще не понимает, что этот человек – Пресли – от него хочет, и единственная фраза, которую Никсон из себя выдавил, звучала приблизительно как «Ты диковато одеваешься», на что Элвис отвечает: «У вас свое шоу, господин президент, у меня – свое».

Но Пресли своего добился: Никсон дает поручение изготовить для Элвиса специальный значок федерального агента с широкими полномочиями, и Пресли получает вожделенную цацку.

Итак, у антиамериканской пропаганды – то есть у пропаганды советской – появляется свой мощный антигерой. Понятно, что пресса много пишет о Пресли, публикуют фотографии, как ему вручается значок, как он встречается с Никсоном. Но козырь этот пропаганда пока приберегает – до поры до времени, пока не приходит время эту карту разыграть.

И вот тут мы возвращаемся к тому самому журналу «Смена»: на дворе 1981 год, еще жив Брежнев – и в молодежном журнале выходит статья на два разворота с огромной фотографией Леннона: той самой, где он подписывает альбом Чэпмену (еще одна роковая случайность – фотографу удалось сделать снимок, как Джон дает автограф человеку, который через несколько часов его убьет). Конечно же, основной пафос статьи предсказуем – Джон Леннон был затравлен американской пропагандой! Его, борца за мир и свободу, травили продажные американские журналисты и все американское общество – а главное, во всем виноват негодник Пресли, приверженец, клеврет капитализма, и действующий агент ФБР! Именно он подготовил досье на Леннона, которое затем было использовано в пропагандистских целях, вокруг которого была развернута вся травля Джона, а дальше – дело техники: при столь сильном общественном накале рано или поздно найдется маньяк, который выпустит роковую пулю. И таким маньяком как раз и стал Чэпмен – пешка в чужой игре.

Доля истинности тут, конечно, присутствует: как ни прискорбно, если бы Чэпмен по какой-то причине не застрелил бы Леннона вечером 8 декабря, то его жертвой стал бы другой человек: в вещах Чэпмена нашли программку пьесы «Человек-слон», в которой играл Дэвид Боуи – имя Боуи было обведено Чэпменом в траурную рамку. Как оказалось, Чэпмен ходил на спектакль и даже фотографировал Боуи у дверей на сцену. Полиции Чэпмен признался, что если бы ему не удалось убить Леннона, то он бы вернулся в театр и застрелил Боуи.

Но вот история об Элвисе – зловещем агенте ФБР, конечно же, не выдерживает никакой критики: Пресли коллекционировал, помимо оружия, еще и значки государственных служб – а значка ФБР у него не было. Так что единственным способом заполучить заветный экземпляр к себе в коллекцию оказалось непосредственное поступление на работу в Бюро. Не более того – вот тут вся первая версия и рассыпается, как карточный домик.

* * *

Вторая версия смерти Леннона несколько более лирична, если можно так выразиться. Содержится она в интереснейшей книге Альберта Голдмана «Жизни Джона Леннона». Она издана у нас в серии «ЖЗЛ» и безусловно заслуживает того, чтобы ее прочесть. Голдман в этой работе предельно критичен – во всех невзгодах Леннона он винит ровно одного человека, и, надо признаться, небезосновательно. Это – Йоко Оно.

Все битломаны делятся ровно на две категории: одни горячо ненавидят Йоко Оно, другие относятся с ней с ровно пропорциональным уважением, или даже любовью, признавая, что она была единственной музой Джона и женщиной, предназначенной для него самой судьбой.

Ко встрече с Йоко Джон подошел женатым человеком: его брак с Синтией Леннон, урожденной Синтией Пауэлл, казался весьма и весьма крепким: пара растила малыша Джулиана, Синтия во многом потакала мужу и, признаемся честно, восхищалась им, да что уж – боготворила. Она прощала Леннону бесконечные гастрольные авантюры, она снисходительно относилась ко многим его чудачествам, позволяла ему все, чего Джон желал, – в доме царил абсолютный культ Леннона. Он мог сутками ни с кем не разговаривать, бродить по комнатам и огрызаться на жену и сына – так Синтия одергивала Джулиана и просила того не тревожить папу. Но Леннону вовсе не было нужно такое идолопоклонство. Леннону нужна была не жена. Леннону был нужен партнер, соратник. И Йоко Оно пришлась тут как нельзя кстати.

Между тем, у нее был серьезный шанс стать подругой совсем другого битла. Первым с ней познакомился Пол Маккартни (он же и рассказал Леннону о выставке новой экстравагантной японской художницы). Существует даже легенда о том, что Йоко, не отличавшаяся излишним пуританством, добавила Маккартни в список своих сердечных побед и лишь потом переключилась на Леннона. Явных подтверждений этому нет – ни Оно, ни Маккартни никогда не комментировали подобные слухи, но факт остается фактом – в конце 60-х именно Пол Маккартни был завсегдатаем разнообразных тусовок, где вращалась и Йоко.

История романа Леннона и Оно известна довольно подробно – в принципе, ничего экстраординарного тут нет, зависит от того, что вы думаете о Йоко Оно как об отдельно взятом культурном феномене. И, конечно, можно говорить о том, что она запудрила Джону мозги, воспользовавшись и без того не самым стабильным психологическим состоянием последнего.

С Голдманом нельзя не согласиться: Леннон действительно прожил не одну жизнь, и каждый новый этап своей жизни он начинал словно бы с чистого листа, кардинально разрушая все предыдущее, обрывая старые связи и выходя на новый этап жизни совершенно другим человеком. Эти моменты в жизни Леннона были так или иначе связаны с личными потерями – это была сперва мать Джона Джулия, затем – его лучший друг Стюарт Сатклифф, потом – менеджер «Битлз» Брайан Эпштейн, а затем Леннон потерял одного из самых важных людей в своей жизни.

Он потерял самого себя.

Когда в середине 60-х «Битлз» решили прекратить гастролировать и сосредоточиться на студийной работе, целиком и полностью посвятив себя творчеству, а не изнуряющему концертному марафону, Джон сперва воспринял это заявление с радостью, но потом – опомнился. Сперва отказ от концертов гарантировал битлам некую личную свободу: у них оставалось больше времени на саморазвитие, на музыкальные эксперименты, в конце концов – на написание песен. Но тандем Леннон-Маккартни окончательно распался: вся четверка отдалилась друг от друга, осев по собственным домам. Нет, иногда они, конечно же, устраивали образцово-показательные сборища – на несколько совместных сессий по написанию новых песен они даже приглашают журналиста Хантера Дэвиса, перед которым стоит задача по созданию авторизованной биографии «Битлз». Но волшебная магия тандема Леннон-Маккартни неизбежно уходит в прошлое. Теперь есть песни Леннона, а есть Маккартни, и единственное, для чего нужен тандем, – так это для взаимного стимулирования собственного творчества.

* * *

Если Джордж Харрисон находит успокоение в индийской культуре, то Джону все это кажется надуманным шарлатанством (когда позднее союз битлов с индийским гуру Махариши Махеш Йоги развалится – Леннон снова почувствует собственную правоту и увековечит ее в песне Sexy Sadie – изначально песня называлась Maharishi, но Леннона уговорили заменить слова). И здесь Йоко приходится как нельзя кстати: она тянет Джона в мир нового, абстрактного искусства. Только вот это – уже не тот Джон. Похоже, что это – вообще не Джон. Перед нами – потерявшийся в осознании собственного пути человек, странник, заблудившийся в лесной чаще. И Йоко пытается вывести его оттуда – но неизбежно выводит в собственный мир, в то время как даже не задается вопросом – а нужен ли Леннону этот чужой мир вообще?

Надо сказать, что сам Джон тоже ответа на этот вопрос не знает: он лишь движется по инерции. Надо снимать абстрактные фильмы и записывать абстрактную музыку – пожалуйста. Надо начинать собственное творчество? Не проблема. Тут, кстати, нельзя не оговориться о распаде «Битлз», в котором так часто обвиняют Йоко Оно – вовсе не она первой поставила вопрос о существовании группы. Первым был Ринго Старр, несколько раз порывавшийся уйти из команды, потом из обоймы выпадал Джордж – и только затем между собой выяснили отношения Леннон и Маккартни. Джон-то как раз хотел сохранить «Битлз», это Пол первым озвучил то, что давно срывалось у всех с языка – группа «Битлз» в том виде, в котором она существовала все эти годы, более не существует. Собственно, это была чистейшая правда.

И в этой ситуации Джон начинает десятилетний марафон по саморазрушению. Музыка становится для него чем-то факультативным, он все глубже и глубже увязает в политической и социальной борьбе, он эмигрирует в Америку из Англии, он даже пытается разойтись с Йоко – о «затянувшемся уик-энде» мы поговорим в одной из следующих лекций, – но пика суицидальные намерения Джона достигают в середине 70-x.

С одной стороны, у него все невероятно хорошо: наконец-то снова сошелся с любимой женщиной, у них родился долгожданный ребенок – на сына Шона Джон нарадоваться не может. Но музыкант Джон Леннон перестает существовать: Джон запирается дома, превращается в няньку-домохозяйку, не пишет новых песен, а самое главное – он совершенно сознательно себя изнуряет. Он мало ест, еще меньше двигается, его организм держится на мощнейших внутренних ресурсах (Джон чрезвычайно вынослив).

Просветление наступает в 1979-м, когда он таки решает вернуться в музыку, и они с Йоко начинают работать над Double Fantasy – лебединой песней, блестящей с музыкальной точки зрения пластинкой. Планируется мировое турне – Леннон собирается в 1981 году посетить Англию с концертами, ему надо вернуть былую публику. Он встречается с Полом, и, похоже, недалек тот день, когда «Битлз» смогут снова собраться вместе, но…

Выстрелы Чэпмена заканчивают эту историю.

* * *

И вот тут пришла пора остановиться на той самой третьей версии. В ней все очень похоже на две предыдущие: Чэпмен – лишь орудие. Но – орудие для ленноновского самоубийства. Сам Джон никогда бы не спустил курок – выстрелила в Джона сама судьба. А Леннон к этой встрече уже подготовился.

Медики, которые везли Джона в больницу, в один голос уверяли полицию, что, если бы организм мистера Леннона не был истощен до такой невероятной степени, то его можно было бы спасти, кровопотеря была не столь велика.

Джон сознательно изнурял себя. Джон сознательно гнал себя к неизбежному финалу. Правда, думаю, он успел-таки опомниться – Double Fantasy пропитана оптимизмом и жизнелюбием, но, увы, спохватился Джон слишком поздно. Это, конечно, не умаляет вины Чэпмена – маньяк получил свое по заслугам, вряд ли он когда-нибудь вообще выйдет из тюрьмы – власти не отпускают Чэпмена, боясь самосуда со стороны битломанов. Но я бы хотел вернуться к тому, с чего начал. Если бы к девятнадцатилетнему Джону, только-только выпившему пива со Стюартом Сатклиффом и поигравшему с Полом Маккартни на гитарах, пришел гонец из будущего и сообщил о том, какой конец ждет его через двадцать с небольшим лет – думаю, Джон был бы этому только рад.

Выстрелы Чэпмена подарили ему бессмертие. Мы никогда не увидим Джона Леннона старым, мы никогда не узнаем о том, как бы он отнесся к палестино-израильскому конфликту, к распаду СССР и к войне в Ираке. Скорее всего, осудил бы любое насилие и снова призывал бы к миру. Но при этом Джон Леннон-легенда оказался миру куда нужнее живого Джона Леннона.

И хочется надеяться, что там, где он сейчас, в лучшем из миров, ему хорошо.

* * *

В начале 2000-х, во время триумфального возвращения Пола Маккартни к мировой гастрольной деятельности, журнал Rolling Stone обратился к ведущим музыкантам 90-х, чтобы те сделали совместное интервью с Маккартни. Каждый из двадцати рокеров задавал Полу по одному вопросу. Мрачный шутник Шон Крэхан из группы Slipknot задал самый короткий – и самый важный вопрос: «Где Джон?», на что Маккартни так же лаконично ответил: «Я уверен – на небесах».

И я в этом тоже абсолютно уверен.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.