Р. П. ЭЙДЕМАН. И. Д. ШАДР
Р. П. ЭЙДЕМАН. И. Д. ШАДР
Новые обитатели дома, поселившиеся в нем после национализации, также оказались причастными к искусству. На первый взгляд это кажется неожиданным. Однако талантливый полководец, крупный военный, общественный и государственный деятель Роберт Петрович Эйдеман был всесторонне одаренным человеком. Природа щедро наделила его талантами, в том числе и литературным.
Роберт Петрович Эйдеман родился 27 апреля (9 мая) 1895 года в местечке Леясциемс (ныне в Гулбенском районе Латвийской ССР). Отец его был учителем. Сын по окончании в 1914 году Валкского реального училища переезжает в Петроград и поступает в Лесной институт. Проучился он там недолго. В 1916 году в связи с условиями военного времени Эйдеман был призван в армию и отправлен в Киев в пехотное училище. Пройдя там ускоренный курс, в том же году он был выпущен со званием прапорщика. Новоиспеченный прапорщик получил назначение в 16-й Сибирский запасной стрелковый полк, расположенный в Канске, где начал службу командиром батальона.
Война и революция круто изменили судьбу юноши из интеллигентной семьи, готовившего себя к мирному труду лесовода. После Февральской революции 1917 года пользовавшийся любовью и уважением солдат молодой офицер был избран председателем полкового комитета и председателем Канского Совета солдатских депутатов. В качестве председателя Канского Совета Эйдеман был делегирован на Первый Всесибир-ский съезд Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, который состоялся в октябре 1917 года в Иркутске. На съезде было создано первое революционное правительство Сибири — Центральный Исполнительный Комитет Советов Сибири. В коалиционном правительстве, куда входили большевики, эсеры-интернационалисты, меньшевики-интернационалисты, эсеры, меньшевики-оборонцы, ведущая роль принадлежала большевикам. Большевиком был его председатель Б. 3. Шумянский, большевиком был и избранный заместителем председателя ЦИК Сибири Эйдеман, вступивший в партию в марте 1917 года.
На несколько лет судьба молодого латыша, энергичного, одаренного военачальника, оказывается связанной со становлением Советской власти в Сибири. Эйдеман принимает самое деятельное участие в ее утверждении. Начало карьеры Эйдемана как боевого командира Красной Армии совпало с началом гражданской войны: в декабре 1917 года он находился в составе революционных отрядов, подавлявших поднятый юнкерами антисоветский мятеж.
В качестве депутата от Сибири Эйдеман участвовал в работе III Всероссийского съезда Советов в Петрограде и даже был избран членом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Однако вскоре он вновь оказался на востоке, в Сибири. С мая 1918 года он командует отрядами красногвардейцев, которые ведут боевые действия в районе Омска против чехов и белогвардейцев: сначала он командир 1-й Сибирской (партизанской) армии, в августе — октябре — 2-й Уральской (Средней) дивизии 3-й армии Восточного фронта, которая особенно отличилась в Екатеринбургской операции в августе 1918 года. В октябре — ноябре Эйдеман — командир 3-й Уральской партизанской дивизии, с ноября 1918 года — командир Особой дивизии 3-й армии Восточного фронта.
1919-й и следующие за ним годы Эйдеман также проводит на фронтах гражданской войны, но уже на юге. В начале 1919 года его переводят на Южный фронт. Вот основные вехи его стремительной биографии: в марте — июле 1919 года он — начальник 16-й, в октябре — ноябре — 41-й, в ноябре 1919 — апреле 1920 года — 46-й стрелковой дивизии, в апреле — мае 1920 года — начальник тыла Юго-Западного фронта, в июне — июле — командующий 13-й армией, в августе — сентябре — Правобережной группой войск 13-й армии в районе Каховского плацдарма. С сентября
1920 года Эйдеман занимает должность начальника тыла Южной армии и одновременно с октября он — командующий войсками внутренней службы Южного и Юго-Западного фронтов, с января 1921 года — командующий войсками внутренней службы Украины, е марта — войсками Харьковского военного округа, с июня
1921 года — заместитель командующего вооруженными силами Украины и Крыма.
После окончания гражданской войны судьба вновь ненадолго забрасывает Эйдемана в Сибирь — в 1924 году он возвращается туда уже как командующий войсками Сибирского военного округа.
Приезд Эйдемана в Москву был связан с новым, очень почетным для него назначением: с 1925 по 1932 год Эйдеман — начальник и комиссар Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе.
В Москве начинается новый этап жизни и творчества Эйдемана — научного работника в области военных наук, педагога, издательского работника, общественного деятеля. Эйдеман сумел привлечь в академию талантливых военных теоретиков. При его непосредственной поддержке в эти годы публикуется ряд важных исследований, сделавших честь советской военной науке. Эйдеман и сам публикует серию работ, посвященных обобщению опыта гражданской войны, и что особенно важно — разрабатывает вопрос о характере войн будущего, об особенностях их начального этапа. История подтвердила справедливость многих высказанных тогда Эйдеманом предположений. Среди работ Эйдемана тех лет книги «Химия в войне будущего», «Армия в 1917 году» (в соавторстве с В. А. Меликовым), «Гражданская война на Украние» (в соавторстве с Н. Е. Ка-куриным) и многие другие.
Прямым продолжением научной стала его многообразная редакторская деятельность. В 1927–1936 годах Эйдеман — ответственный редактор журнала «Война и революция», член редколлегии газеты «Красная звезда», журнала «Книга и пролетарская революция», трехтомника «Гражданская война (1918–1921)».
В 1932 году Эйдеман получает назначение на пост председателя Центрального совета Осоавиахима СССР. Оно было вызвано той огромной ролью, которая отводилась в те годы массовым организациям по подготовке резервов для Красной Армии. И на этом посту Эйдеман занимается не только руководящей практической работой. Он много печатается, издает статьи и брошюры по вопросам укрепления обороны страны.
Эйдеман был арестован в связи с делом о так называемой «антисоветской троцкистской военной организации» и расстрелян 12 июня 1937 года. Полностью реабилитирован в 1957 году.
Совершенно особой и неожиданной для деятеля такого ранга и специализации, как Эйдеман, бывшего к тому же в 1932–1934 годах членом Реввоенсовета СССР, а с 1934 года членом Военного совета при Наркомате обороны, является его литературная деятельность. Кадровый военный и ученый был автором многочисленных стихов и поэм, повестей и рассказов. Он участник Первого Всесоюзного съезда советских писателей в 1934 году, член правления Союза советских писателей и председатель Латвийской секции Союза писателей СССР.
Согласно бытующей в семье потомков Ф. О. Шехтеля легенде, не подтвержденной пока документальными данными, во второй половине 1930-х годов в дворовом флигеле находилась мастерская выдающегося советского скульптора Ивана Дмитриевича Шадра (1887–1941).
Настоящая фамилия скульптора — Иванов, Шадр — это его псевдоним, образованный от названия родного города скульптора — Шадринска бывшей Екатеринбургской губернии (ныне Свердловская область).
Шадр принадлежит к числу наиболее выдающихся представителей первого поколения советских скульпторов. Творчество его пронизано героическим пафосом, тяготением к романтической трактовке образов, эмоциональной насыщенности и экспрессии. Выходец из низов, сын уральского плотника, скульптор долго и. много учился мастерству. Сначала в Екатеринбурге у Т. Э. Залькална (1903–1907), затем в Петербурге в Рисовальной школе Общества поощрения художеств (1907–1908). По установившейся среди русских скульпторов традиции Шадр, подобно своему учителю Залькалну и своим сверстникам, например В. И. Мухиной, продолжает занятия в Париже у знаменитых французских скульпторов О. Родена и Э. А. Бурде ля (1910–1911); из Парижа он переезжает в Рим (1911–1912) и, наконец, сочтя свое образование законченным, возвращается в Россию.
Самым крупным и значительным из ранних произведений скульптора является полный глубокой экспрессии и выразительности памятник Мировому страданию (1915), посвященный жертвам первой мировой войны. Памятник был задуман как развитая монументальная композиция, мемориал или кладбище, где пластика и архитектура, древесные насаждения и водоемы составляют неразрывное целое. Особенно выразителен главный фасад памятника. По обе стороны от входа на фоне трапециевидной, несколько напоминающей фасады храмов Древнего Египта стены расположены гигантские фигуры четырех плакальщиц. Они, подобно кариатидам Древней Греции, архитектоничны; архитектурные формы скульптор трактует подчеркнуто пластично, стилизуя и творчески претворяя в духе модерна наследие архаического искусства Греции, Древнего Египта и Ассиро-Вавилонии.
После публикации в 1918 году декрета «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников в честь Российской Социалистической Революции» замысел памятника Мировому страданию трансформируется у скульптора в проектах двух памятпиков: Борцам пролетарской революции и Человечеству.
Высший расцвет творчества Шадра приходится на следующие два десятилетия — 1920— 1930-е годы. В это время созданы лучшие произведения скульптора. Они вошли в золотой фонд советского искусства. Это его классика, пронизанная пафосом революционного порыва и социальных преобразований.
Произведения Шадра послереволюционного периода получили широкую известность и признание. Такие шедевры начала 1920-х годов, как «Сеятель», «Крестьянин», «Рабочий», «Красноармеец», в буквальном смысле вошли в жизнь каждого советского человека благодаря массовому тиражированию на марках и денежных знаках.
Революционный порыв народных масс с большой художественной силой и убедительностью выражен в одном из самых значительных и типичных для творчества скульптора произведении — «Булыжник — оружие пролетариата. 1905 г.» (1927).
В том же 1927 году Шадром создан и другой его шедевр — памятник В. И. Ленину на Земо-Авчальской ГЭС. Это один из лучших памятников Ленину. Исключительная выразительность фигуры, экспрессия и содержательность позы и жеста сочетаются с органической включенностью статуи в пейзаж и архитектурное окружение. Для памятника было выбрано место у самой плотины, на каменном мысу при слиянии Арагвы и Куры. Над ним, на вершине горы, где раньше находился центр древней столицы Грузии — Мцхеты, высится храм Джвари (VI в.). Бронзовая фигура В. И. Ленина (высота ее 11 м, вместе с гранитным постаментом — 24 м) стала неотъемлемой частью одного из крупных ансамблей советской промышленной архитектуры, организующим началом, композиционным и смысловым центром окружающего монумент природного ландшафта и рукотворной, созданной человеком архитектурной среды.
В ряду последних по времени крупных работ Шадpa, также замечательных по глубине и выразительности характеристики, — модель памятника М. Горькому (1939), который предполагалось первоначально установить на Манежной площади (ныне пл. 50-летия Октября). Скульптору не довелось воплотить свой замысел. Это было сделано уже после смерти Шадра В. И. Мухиной, которая на основе авторской модели совместно с 3. Г. Ивановой и Н. Г. Зеленской перевела в бронзу памятник, установленный в 1951 году на площади Белорусского вокзала.
Памятники Шадра, даже посвященные конкретным историческим лицам, неизменно полны символической значительности и создают, при неизменной яркости портретной, индивидуальной характеристики, впечатляющий, содержательный образ — символ великих социальных бурь, неудержимого революционного порыва. Таковы памятники-символы: Г. К. Орджоникидзе, красноречиво названный «Пафос революции. 1919 год», или близкий ему по духу «Максим Горький. Буревестник» (1939). Последний создавался скульптором в расчете на установку на родине писателя в городе Горьком, бывшем Нижнем Новгороде. Эти и ряд других работ сродни замечательному проекту фонтана для первой в Советском Союзе Сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1923 года, названному «Штурм земли».
О широте диапазона и творческих возможностей Шадра-скульптора свидетельствуют также полные лиризма, очарования и мягкости прекрасные женские образы— надгробия Н. А. Аллилуевой (1930) и Е. Н. Немирович-Данченко (1932), оба на Новодевичьем кладбище. Это противоположный, камерный полюс многогранного дарования большого художника.