У Р. С. Землячки
У Р. С. Землячки
Как-то мне позвонил Тевосян и сказал:
— Меня вызывают к Розалии Самойловне Землячке. Она проверяет, как выполняется постановление ЦК партии и Совнаркома о производстве работ по одному из оборонных объектов. Я пойти к ней не могу, так как в эти же самые часы должен быть в Совнаркоме. Я сказал, что вместо меня будешь ты. Кстати, в постановлении прямо записано, что необходимо сделать заводу вашего главка. Советую на заседание взять с собой и директора.
Директор завода был у нас в главке, и мы с ним отправились к Розалии Самойловне. Она в то время была председателем Комиссии советского контроля. В кабинете Землячки собралось человек пятнадцать.
Розалия Самойловна обвела взглядом всех собравшихся и сказала:
— Вы, конечно, знаете, какое значение партия и правительство придают своевременному окончанию строительства оборонного объекта. Однако проведенной проверкой установлено, что ряд наркоматов не выполнил возложенных на них поручений по изготовлению специального оборудования. Нам поручено доложить правительству о причинах срыва важнейшего задания.
— Как у вас осуществляется постановление? — спросила Землячка наркома одного из машиностроительных наркоматов. — На сколько процентов выполнен вами план?
— На восемьдесят пять процентов, — прозвучало в ответ.
— В чем причина невыполнения плана?
На наркома через стекла очков были направлены строгие глаза Розалии Самойловны.
— Производственные возможности завода не велики. Нам нужно еще два месяца, чтобы закончить работу.
— Когда постановление готовилось, с вами его согласовывали? Почему же вы согласились на эти сроки и завизировали проект документа?
— Тогда мы еще не представляли, с какими трудностями встретимся. Это обнаружилось уже позже.
— Когда эти трудности были выявлены?
— Месяца четыре назад.
— Почему сразу не доложили правительству об этом?
Нарком молчал.
— Что же делать? Если мы вас не накажем, вам трудно дальше работать будет. Ну, как можно требовать выполнения своих приказов от подчиненных вам людей, если сами нарушаете постановления партии и правительства. Мы будем вносить предложение поставить вам на вид.
— А как у вас дела? — спросила она второго нарушителя — начальника Главного управления из электропромышленности.
— Очень тяжело, Розалия Самойловна. Мы недавно приступили к работам и выполнили задание только на тридцать два процента.
— Да, я вижу, мне дали справку. Объясните, разве вы не знали, что речь идет об одном из важных для обороны страны строительств. Почему не доложили правительству, что не можете вовремя начать работы? На что вы рассчитывали? — Землячка пристально рассматривала начальника главка.
Он опустил голову и молчал.
— Мы будем предлагать вынести вам строгий выговор.
Что же ожидает меня? Мы еще совсем не приступали к работам — об этом мне сказал сидящий рядом со мной директор завода.
— А вы что, совершенно ничего по этому постановлению не сделали? — отрывая глаза от лежащей перед ней справки, спросила Розалия Самойловна, посмотрев на меня.
— Нет, ничего не сделали.
— Почему?
— Я не знал, что это такое важное дело. Завод с большим трудом выполняет план по производству броневой стали. Я думал, что это обычный заказ, и не хотел ставить под угрозу выполнение плана по броне.
— Разве вам Тевосян не говорил об этом постановлении?
— Нет, у нас с ним на эту тему разговора не было.
Землячка очень хорошо относилась к Тевосяну, любила его за честность и точность выполнения всех партийных и правительственных поручений. Хорошо она относилась и ко мне. Я видел, что ей было неприятно слышать о том, как плохо у нас обстоит дело с выполнением такого важного поручения правительства.
— А когда же вы теперь сможете все это сделать?
Не успел я ей ответить, как директор завода, сидевший рядом со мной, вдруг поднялся и сказал:
— Через десять дней, Розалия Самойловна, мы все полностью изготовим.
— Через десять дней, сегодня второе — значит, двенадцатого? Ну хорошо, я вам добавлю еще четыре дня — запишем 16 число.
— Нет, Розалия Самойловна, — опять поднялся директор завода, — запишите двенадцатого. К этому времени все будет закончено. Мы отольем слитки и прокатаем их.
— Вот видите, как нехорошо все получилось. Всего-то нужно десять дней, а вы почти полгода ничего не делали.
— Не знали, что это так важно, Розалия Самойловна.
Я стоял и только повторял — мы изготовляли броню.
Если бы я только знал, что это так важно, конечно, принял бы все меры.
Все вызванные к Землячке ушли, мы оставались вдвоем с директором завода. Она нас задержала.
— Вот не ожидала, что может с вами такое случиться! Так теперь-то знаете, в чем дело? Шестнадцатого числа все закончите?
— Розалия Самойловна, — сказал директор, — я вам двенадцатого позвоню и сообщу, что задание полностью выполнено.
— Вы этого не сможете сделать. Завтра я уезжаю в отпуск, меня не будет здесь целый месяц.
Мы пожелали ей хорошего отдыха и ушли. На душе было как-то нехорошо.
Вернувшись в главк, я вызвал сотрудника и сказал:
— Надо срочно получить из наркомата постановление ЦК партии и Совнаркома, — и я назвал ему номер. — Просто безобразие какое-то, что нас не ставят в известность о постановлениях, которые прямо нас касаются. Пришлют бумажку о том, чтобы заказ на завод спустили, и все.
В ответ на мою тираду, наполненную возмущением, сотрудник, к моему удивлению, сказал:
— Зачем нам в наркомат обращаться, это постановление есть у нас в главке. Мы его получили.
— Когда?
— Да уже несколько месяцев назад.
— Так почему же вы мне его не показали? — с гневом обрушился я на него.
— А вы его видели.
— Ну, знаете, глупости не говорите, я еще памяти не лишился. Ну-ка, побыстрее принесите мне это постановление!
Через десять минут передо мной лежал документ, и на нем моей рукой была сделана надпись — ознакомился, число и подпись.
«Как я мог позабыть? Что же я наделал? Во-первых, я ввел в заблуждение Землячку, во-вторых, поставил в неприятное положение Тевосяна».
Я позвонил Тевосяну, но его не было. Надо рассказать все Землячке. Что бы там ни случилось, но надо выложить все, как есть, всю правду. Набрал номер телефона.
— Розалия Самойловна, когда я вернулся в главное управление, то обнаружил, что неправильно проинформировал вас. Постановление нами в главке было получено несколько месяцев назад. Оказалось, что документ не только был у меня, но на нем имеется моя пометка.
…Розалию Самойловну Землячку я знал со студенческих лет. В 1922 году она была секретарем Замоскворецкого райкома партии в Москве. Партийная организация Московской горной академии находилась в этом районе, и мы часто слышали выступления Землячки на митингах и районных собраниях.
Землячка привлекала к партийной работе в райкоме членов партии — студентов Горной академии и всегда находила в них опору. Это были трудные годы, когда в районе кое-где действовали еще подпольные группы меньшевиков и эсеров, а в некоторых партийных организациях подняли головы оппозиционеры всех видов и мастей. Особенно хорошо Розалия Самойловна знала Тевосяна и Фадеева. Тевосян регулярно работал в райкоме, вначале партийным организатором четвертого участка, а затем заведующим организационно-инструкторским отделом. Землячка знала и меня, хотя я встречался с ней не так часто. Тем более мне было тяжело увидеться с ней снова при таких обстоятельствах. Как же все-таки это случилось? Такого со мной раньше никогда не было.
Конечно, и такой нагрузки никогда в жизни тоже не было. Чем только нам в главке не приходилось заниматься! Помимо сложного и разнообразного производства мы выполняли огромный объем строительных работ. К ним привлечены десятки тысяч строителей и монтажников. Случалось, что мы ошибались, делали промахи. Нас поправляли и наказывали, но сознание важности выполняемого дела не оставляло времени для личных переживаний, мы спешили, часто принимали на себя трудные решения. Уже много лет спустя я вспомнил, что в те годы нигде не были зафиксированы права и обязанности директора завода и начальника главка. А могли бы мы их тогда определить? Сомневаюсь. Они в то время еще только складывались. То, что ныне называется чувство ответственности, подсознательно руководило нами…
— Розалия Самойловна, Тевосян совсем здесь ни при чем, это я лично во всем виноват.
— Как же это получилось, а?
— Не знаю.
— Ну что же мне теперь с вами делать? Хорошо, что позвонили. Это очень хорошо. А к шестнадцатому числу все сделаете?
— Вы слышали, Розалия Самойловна, директор завода заверил, что все будет изготовлено к двенадцатому числу. А я со своей стороны приму меры к тому, чтобы не нарушать этого срока. Директор завода очень хороший инженер, по специальности прокатчик, так что ему верить можно.
— Ну, желаю успеха. А с Тевосяном я все-таки поговорю, как же это вы так.
Было ясно, что она сильно расстроена случившимся.
Розалия Самойловна на следующий день уехала в отпуск, а мы принялись за работу по изготовлению злополучных листов. Задание оказалось в действительности значительно сложнее, чем предполагал директор завода. Но наконец ценою огромных усилий заводского коллектива все было выполнено и листы отгружены заводу, который должен был изготовить из них детали для важного оборонительного сооружения.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.