И разум, и сердце — Воздушному Флоту
И разум, и сердце — Воздушному Флоту
В домашней библиотеке Вершинина на видном месте всегда стоял заветный том в голубой обложке с изображением самолета, набирающего высоту. Книга, созданная почти ста авторами — командирами, политработниками, летчиками, штурманами, инженерами и техниками 4-й воздушной, — живой рассказ о ратном пути родной армии.
Постоянно помнил Константин Андреевич итоги ее боевой деятельности, гордился ими. Летчики 4-й воздушной произвели 340 тысяч боевых вылетов, обрушили на войска и другие объекты противника свыше 1800 тысяч бомб, уничтожили и повредили более 5 тысяч фашистских самолетов. Более 40 раз соединениям армии объявлялась благодарность Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина; многие части преобразованы в гвардейские, удостоены почетных наименований, награждены орденами; 275 воинов стали Героями Советского Союза, семеро из них получили это звание дважды, а А. И. Покрышкин — трижды.
Как ни приятны были воспоминания, следовало жить настоящим, смотреть вперед.
В начале первого послевоенного года Коммунистическая партия, Советское правительство доверили К. А. Вершинину пост главнокомандующего Военно-Воздушными Силами. Теперь на очередь встали коренные вопросы дальнейшего развития отечественного Воздушного Флота — оснащения его реактивной техникой. Для этого требовалось много знаний, решительность, предвидение. Чтобы обеспечить достижение авиацией больших скоростей полета, стратосферного «потолка», увеличения радиуса действия самолетов, следовало форсировать создание новой, более совершенной авиационной техники.
«Именно форсировать!» — думал Константин Андреевич, анализируя достигнутое за предыдущие годы. Ему было известно, что еще в ходе Великой Отечественной войны, в феврале 1944 года, Государственный Комитет Обороны принял решение создать специальный научно-исследовательский институт конструкторского направления. Наркомату авиационной промышленности предписывалось разработать предложения о строительстве реактивных самолетов и двигателей.
Еще по учебе в академии Константин Андреевич помнил вещие слова К. Э. Циолковского: «За эрой аэропланов винтовых должна следовать эра аэропланов реактивных». Теперь, когда утих гул сражений Великой Отечественной, став главкомом Военно-Воздушных Сил, Вершинин глубже знакомится с теоретическими основами реактивной техники.
Часто в те дни вызывал он к себе председателя Научно-технического комитета Военно-Воздушных Сил генерала А. Н. Пономарева, вместе с ним обстоятельно разбирался в состоянии реактивного двигателестроения. Вершинина особенно интересовали работы конструктора А. М. Люльки, который первым в стране начал проектировать турбореактивные двигатели. По решению правительства на проектирование реактивных двигателей были переведены конструкторские бюро известных советских моторостроителей В. Я. Климова и А. А. Микулина. Поскольку от новых силовых установок в решающей степени зависело создание и новых самолетов, главком попросил Пономарева систематически сообщать, как идут дела на «двигательном фронте». Вместе они побывали у конструкторов. Стало ясно, что в ближайшее время в серийное производство могут пойти реактивные двигатели с тягой от 800 до 2 тысяч килограммов.
— Это уже реальная «синица» в руках конструкторов-самолетчиков, — пошутил Константин Андреевич.
Вершинин попросил Пономарева повседневно интересоваться тем, как идут дела в конструкторских бюро самолетостроителей, и прежде всего у А. С. Яковлева. Тот с одобрения штаба Военно-воздушных Сил занимался установкой реактивного двигателя на истребитель Як-3. По мысли конструктора, это было необходимо, чтобы приобрести некоторый опыт полетов на такой своего рода переходной машине, а затем развернуть и строительство самолетов, обладающих аэродинамикой, рассчитанной на сверхскоростной полет.
— К весне этот Як-15 обещают вывезти на аэродром, — сообщил Пономарев,
— Очень хорошо, — одобрительно заметил главком. — А что у Артема Ивановича Микояна?
— Тоже к весне готовят свой МиГ-9.
В двадцатых числах апреля 1946 года оба реактивных первенца опробовали свои крылья в воздухе.
Советское правительство решило: реактивным первенцам участвовать в воздушном параде в Тушино, а 7 ноября во время военного парада над Красной площадью должны пройти группы реактивных самолетов.
Вершинин вызвал генерала Н. А. Сбытова, командовавшего авиацией Московского военного округа, поручил подобрать летчиков для полетов на реактивных машинах.
Началось освоение полетов на Як-15 и МиГ-9. Оно проходило успешно, но и не без летных происшествий, которые имели неожиданные последствия.
В один из весенних дней Вершинин вместе с министром авиационной промышленности М. В. Хруничевым отправился на подмосковный аэродром, чтобы посмотреть МиГ-9 на земле и в полете.
Были подготовлены две машины. Одну из них предстояло пилотировать летчику-испытателю А. Гринчику. Константин Андреевич хорошо знал этого пилота, приезжавшего во время войны в 4-ю воздушную армию. Сражался он бесстрашно, пилотировал истребитель смело, иной раз даже рискованно. Поэтому, поздоровавшись с летчиком, Вершинин напомнил:
— Из круга не выходите.
Оба реактивных самолета взлетели. Первый прошел по кругу и приземлился. А другой — его вел Гринчик, — набрав высоту, развернулся и со снижением, все больше разгоняясь, пошел к аэродрому. Когда самолет приблизился, все увидели, как отвалилась какая-то деталь. Потом установили: обтекатель левого крыла. Его обшивка под воздействием встречного потока воздуха задралась, самолет развернуло, крыло обломилось, и МиГ-9 рухнул на землю...
Катастрофа, происшедшая на глазах Вершинина, оставила очень тяжелое впечатление. Было несказанно жаль талантливого летчика, рвавшегося на выполнение самых трудных заданий... Происшествие могло отрицательно сказаться и на отношении к новым самолетам в Военно-Воздушных Силах, в авиапромышленности.
Рассеять сомнения смогут только твердые научные доказательства.
И вот специалисты инженерно-авиационной службы, поместив в аэродинамической трубе модель реактивного самолета, стали создавать условия, которые могли бы вызвать его разрушение. Модель не разрушалась. Провели множество экспериментов. Все они подтвердили надежность реактивных машин.
18 августа 1946 года, на празднике в Тушино в честь Дня Воздушного Флота СССР, впервые были показаны Як-15 и МиГ-9. Вершинин, наблюдая с веранды Центрального аэроклуба имени В. П. Чкалова за пролетом необычных машин, посмотрел, как на то реагируют собравшиеся на аэродроме люди. Сначала все замерли от удивления, а потом над зеленым полем вихрем пронеслась волна рукоплесканий. Константин Андреевич подошел к А. И. Микояну и А. С. Яковлеву, не отрывавшим взгляда от неба, хотя их самолеты уже скрылись за горизонтом.
— Первые наши ласточки предвещают весну, — сказал он конструкторам, поздравляя с успехом. — Теперь держитесь! К сентябрю приказано запускать самолеты в серию.
Затем Константин Андреевич тепло поблагодарил создателей двигателей за удачные силовые установки, накоротке побеседовал с П. О. Сухим, чей опытный истребитель с двумя реактивными двигателями уже был, как говорится, на выходе, и с С. А. Лавочкиным, заканчивавшим работу над новым реактивным самолетом. Подошел Андрей Николаевич Туполев, просил прислать представителей Военно-Воздушных Сил на обсуждение проекта переходного бомбардировщика — от поршневого к реактивному. Он планировал на фронтовой самолет Ту-2 установить реактивные двигатели, построить опытный бомбардировщик Ту-12.
— Представитель-то будет, — сказал главком, — но важно знать, когда полетит «двенадцатый»?
— Летом будущего года, — ответил Туполев.
— Так и запишем, — улыбнулся Вершинин. С авиаконструктором С. В. Ильюшиным Константина Андреевича связывали особенно теплые отношения: почти земляки — вятич и вологжанин. Ил-2 Вершинин считал одним из лучших боевых самолетов военной поры и не раз говорил об этом Ильюшину. Тот всегда прислушивался к мнению Вершинина, видя в нем опытного летчика, боевого командарма, знатока техники. На том августовском воздушном празднике 1946 года они тоже обменялись дружескими приветствиями, и главком, разумеется, не мог не поинтересоваться, как идет работа над опытным реактивным самолетом с четырьмя двигателями.
— От Андрея Николаевича Туполева не отстанем, — улыбнулся Ильюшин.
В конце сентября авиапромышленность, работавшая в небывалом темпе, выпустила серийные реактивные истребители. Главком позвонил Сбытову: как идет подготовка летчиков? Тот немедленно приехал в штаб. Подтянутый, собранный, он обстоятельно доложил, что создано четыре группы: первая на «Яковлевых» — 19 летчиков; вторая и третья — на «мигах» — всего 26 человек, четвертая на «лавочкиных» — 7 пилотов. Возглавляют группы офицеры П. Акуленко, П. Чупинов, А. Прошаков, Н. Звонарев.
— Знаю этих командиров. Боевые, достойные люди, — согласился Вершинин.
Накануне праздника главком с тревогой и горечью смотрел на усиливавшуюся гололедицу. Рано утром 7 ноября Сбытов сообщил: все самолеты покрылись толстым слоем льда.
— Обидно. Но против такой погоды мы пока бессильны, — сказал Вершинин. — Отличившихся представьте к поощрению...
— Но ведь воздушного парада не будет, — усомнился Сбытов.
— Люди трудились и еще как! — заключил Константин Андреевич. — Вот и назовите лучших.
В приказе главкома были отмечены все авиаторы, освоившие реактивную технику. А в декабре началась планомерная подготовка к новому параду — первомайскому. В марте Вершинин съездил на аэродром, полюбовался, как летчики П. Акуленко, И. Кошель, А. Кузьминский, К. Зырянов, С. Астахов легко выполняли фигуры высшего пилотажа на Як-15.
— Выходит, совсем приручили реактивную птаху, — похвалил Вершинин. — Молодцы!
На параде над Красной площадью 1 Мая 1947 года в голубом небе прошли 50 реактивных «яков» и 50 «мигов».
— Внушительно! — поздравляли Вершинина на трибуне Мавзолея В. И. Ленина военачальники других родов войск.
А работы по созданию и освоению реактивной техники продолжались. Вершинин отдавал этому делу много энергии и сил. Однажды председатель Научно-технического комитета А. Н. Пономарев сообщил ему:
— Профессор Мясищев предлагает построить стратегический бомбардировщик с реактивными двигателями.
Вершинин даже привстал в кресле. Только недавно доказали реальность создания истребителей с реактивными силовыми установками — и уже предлагается проект самолета-гиганта!
— А насколько авторитетен конструктор? Пономарев рассказал о В. М. Мясищеве: воспитанник туполевской школы, участник создания тяжелых бомбардировщиков ТБ-1 и ТБ-3, восьмимоторного «Максима Горького». Еще до войны ему было поручено сформировать конструкторское бюро для проектирования высотного, скоростного, дальнего бомбардировщика. Самолет получился не совсем обычный. Конструктор впервые применил схему шасси с носовым колесом, герметические кабины. Опытная машина с двухкилевым хвостовым оперением вышла на старт, выполнила успешный полет. Но тем временем Мясищеву, работавшему в содружестве с конструктором В. М. Петляковым, погибшим в авиационной катастрофе, было поручено продолжать усовершенствование пикирующих бомбардировщиков Пе-2. Опытный же самолет, оставшийся вроде без хозяина, в серию не пошел.
— На него можно посмотреть, — завершил рассказ Пономарев. — Машина находится на Центральном аэродроме. И конструктор, кстати, там же.
Отправились на Центральный аэродром. На продутом ветрами, влажно блестевшем после дождя летном поле, неподалеку от ангаров, стоял крупный двухмоторный самолет с длинным, тонким фюзеляжем. Возле машины маячила одинокая фигура. Это и был Мясищев. Главком подошел к нему, поздоровался. Конструктор, заметно разволновавшись, сразу начал говорить о самолете. Но Вершинин попросил:
— Может, сначала расскажете о своей работе для фронта?
Константину Андреевичу, как, впрочем, и многим другим, прошедшим Великую Отечественную, в беседе с вновь встретившимся человеком хотелось прежде всего узнать, каков его вклад в дело Победы. Минувшая война, участие в ней были своеобразной меркой, по которой Вершинин как бы определял, насколько может быть дельным все высказываемое собеседником.
Слушая Мясищева, главком невольно проникался уважением к его труду, вложенному в совершенствование Пе-2, в разработку более скоростной и высотной машины — Пе-2И. Небольшая серия этой уникальной по своим летно-тактическим данным машины уже начала строиться, когда на авиационном горизонте зажглась заря реактивной эры. Конструктор встретил ее, заведуя кафедрой в Московском авиационном институте имени Серго Орджоникидзе. Здесь-то и возник у него замысел создания реактивного стратегического бомбардировщика. Рассказывая об этом, Мясищев видел сочувственный взгляд Вершинина, его одобрительную улыбку.
— А теперь подробнее расскажите о возможностях такого самолета, — попросил главком.
Конструктор говорил горячо, убежденно. Не только полетный вес конструкции — 200 тонн, но и многие другие данные задуманного самолета поражали воображение, казались рекордными.
Внимательно выслушав конструктора, Вершинин сказал: проект смел, оригинален, кажется глубоко продуманным и реальным.
Осуществление проекта возложили на коллектив одного из лучших авиазаводов. Работа закипела.
Тем временем первенцы реактивных бомбардировщиков среднего радиуса действий, как и обещали А. Н. Туполев и С. В. Ильюшин, летом 1947 года ушли в испытательные полеты.
Работа над созданием новых самолетов велась тщательная. Когда требования Военно-Воздушных Сил воспринимались самолетостроителями не сразу, Вершинин настоятельно защищал свою точку зрения.
После того как макет самолета оказывался утвержденным и конструкторы приступали к постройке опытного образца, Вершинин старался побывать и в конструкторском бюро, и в заводских цехах, поговорить с инженерами, техниками и рабочими. Его крупную фигуру, облаченную поверх маршальского кителя в белый халат, нередко можно было видеть рядом с А. С. Яковлевым, С. В. Ильюшиным, А. Н. Туполевым, А. И. Микояном, С. А. Лавочкиным и их помощниками — строителями новых самолетов. Ему было интересно проследить за тем, как конструкторская мысль постепенно воплощается в стреловидные крылья, в могучий фюзеляж, обрастающий, словно мускулами, силовыми элементами...
Именно так, с непосредственным участием Вершинина, были построены опытные реактивные машины под руководством С. В. Ильюшина — Ил-28 и еще два бомбардировщика оригинальной формы. Предстояло определить, какой из них принять на оснащение авиачастей. Критерии для реактивных самолетов тогда еще только рождались, опыта в этом деле маловато. И. В. Сталин посоветовал:
— Пусть каждый из экипажей авиаторов-испытателей полетает на машинах всех трех типов. И выскажет свое мнение. Большинство голосов все и прояснит.
Так и сделали. Экипажи единодушно назвали лучшим Ил-28. Он и стал первым фронтовым реактивным бомбардировщиком наших Военно-Воздушных Сил. Вершинин, подписавший этой машине путевку в крылатый строй, не ошибся: она много лет надежно служила в строевых частях и авиаучилищах.
Решая сложные вопросы строительства новой авиационной техники, главком в то же время повседневно заботился о подготовке летных кадров. Уже осенью 1946 года по его указанию был открыт учебный центр, где летчики-испытатели, выступая в роли инструкторов, обучали командиров и пилотов строевых частей полетам на реактивных самолетах. В День Воздушного Флота 1947 года на авиационном параде в Тушино советские асы впервые продемонстрировали высший пилотаж на реактивных машинах. А через год герой Кубанского воздушного сражения генерал Е. Я. Савицкий с несколькими летчиками показал на авиационном празднике групповой пилотаж реактивных истребителей.
В напряженной работе по дальнейшему развитию авиации время неслось гигантскими скачками. И наступил день, когда на прием к Вершинину одним из первых явился высокий, статный генерал, главный конструктор Мясищев. — Прошу осмотреть стратегический самолет. Константин Андреевич вместе с конструктором порадовался успешному претворению в жизнь смелого замысла. Стратегический самолет был построен, летал флагманом воздушных парадов над Красной площадью.
Вскоре на этих самолетах-гигантах было установлено 19 мировых рекордов. В одном из полетов машина подняла в стратосферу более 55 тонн груза. В. М. Мясищев был удостоен звания Героя Социалистического Труда, его работа отмечена Ленинской премией.
Как в военную пору, так и во время работы на посту главкома Военно-Воздушных Сил, вся повседневная деятельность Вершинина, начальника волевого, умелого воспитателя, обладавшего знаниями ученого, носила характер стремительный, динамичный. Он был организатором авиационных учений и военно-научных конференций, на которых творчески изыскивались новые способы оперативно-тактического применения авиации. Вершинин часто ездил в строевые части и военно-учебные заведения, его нередко можно было встретить в научно-исследовательских институтах, на полигонах. Круг повседневных дел главкома охватывал многие стороны военно-технической революции, в результате которой наша авиация стала сверхскоростной, стратосферной, всепогодной, ракетоносной. Особо гордился Вершинин тем, что именно из ее крылатых рядов вышли советские космонавты, проторившие путь к звездам.
Год 50-летия Великого Октября явился для Вершинина своеобразным отчетом партии, народу. Родине о том, какой могучей стала отечественная авиация, как мужает и закаляется крылатое племя советских людей. В июльский день 1967 года в подмосковном аэропорту Домодедово состоялся воздушный праздник в честь 50-летия Великого Октября. Главным руководителем праздника был К. А. Вершинин. Всем своим обликом в тот день он напоминал командарма-4, которого в дни Великой Отечественной приходилось встречать на прифронтовых командных пунктах и аэродромах. И хотя солнечное небо над Домодедовом было мирным, все происходившее в воздухе по напряженности и стремительности словно возвращало Вершинина к дням минувших сражений. Только иные самолеты рассекали воздух — реактивные, стреловидные. И пилотировали их другие летчики: молодые, высокообразованные, глубоко воспринявшие опыт старших поколений советских авиаторов.
Константин Андреевич взглянул на часы. Серебристо запели фанфары. Над аэродромом, возвещая о начале воздушного парада, на малой высоте в плотном строю пронеслась пятерка стремительных истребителей-перехватчиков. Машины молниеносно и круто набирали высоту. И будто орудийный залп потряс воздух: истребители преодолели звуковой барьер...
В голубизне неба, наплывая на зрителей, появилась группа спортивных самолетов. Строг и четок строй, образовавший слово «Ленин». Летчики крыльями своих самолетов вписали в советское небо имя создателя Коммунистической партии и нашего социалистического государства, а также юбилейное — «50». Полвека с именем В. И. Ленина в сердце, под знаменем партии прожил наш народ — строитель коммунизма. И один из его верных сынов, бывший плотогон и плотник, ставший главным маршалом авиации.
Сменяя друг друга, над аэродромом появлялись все новые и новые самолеты, отражающие достижения отечественной науки и техники.
По уходящей вдаль взлетной полосе пошел в воздух похожий на ракету истребитель.
— Скорость его полета, — пояснял Вершинин руководителям партии и правительства, находившимся на смотровой площадке, оборудованной на здании аэровокзала, — более чем вдвое превышает скорость звука; «потолок» — выше двадцати тысяч метров.
Краснокрылая птица вошла в разворот, ошеломила зрителей каскадом фигур высшего пилотажа. Летчик бросал самолет с огромной высоты к земле, круто уходил вверх, в стратосферу.
А тем временем на краю взлетной полосы снова вскипели звуки запускаемых двигателей. На взлете — четверка сверхзвуковых истребителей. Словно связанные незримыми нитями, они выполнили пилотаж и стремительно ушли, уступая небо другому отряду истребителей. Впервые был показан групповой взлет и пилотаж семерки реактивных самолетов.
График воздушного парада плотен, емок. Стартовали самолеты-амфибии. Часть, в состав которой входили эти самолеты, родилась в грозовом 1918 году. Во время Великой Отечественной ее летчики сражались на Черном море, не раз выполняли задания Вершинина — старшего авианачальника Закавказского фронта.
Над аэродромом — отряды самолетов военно-транспортной авиации. Началась своеобразная воздушно-десантная операция. С земли было хорошо видно, как из крупных воздушных кораблей выпрыгивали десантники. Над ними вспыхнули купола парашютов. Их много — около тысячи. А из-за леса появились десятки вертолетов. Под прикрытием реактивных истребителей они приземлились и, не выключая двигателей, высадили другие подразделения десантников. Еще один отряд тяжелых винтокрылых машин доставил на «поле боя» автомашины, противотанковые орудия, самоходки. А затем приземлились более крупные транспортные самолеты с различной военной техникой, вплоть до ракетных комплексов.
Глядя на оживленное лицо Вершинина, можно было понять: он доволен — авиационный праздник, посвященный 50-летию Великого Октября, проходит четко, слаженно. Такого количества и такого разнообразия сверхзвуковых, высотных и сверхдальних машин еще не было ни на одном воздушном параде.
А показ новой авиационной техники продолжался. Самолет вертикального взлета и посадки. Самолет со стартовыми ускорителями. Самолет с крылом изменяемой в полете стреловидности. Сверхзвуковые перехватчики необычной аэродинамической схемы. Групповой высший пилотаж десятки реактивных истребителей...
Через два месяца нам вновь удалось увидеть Вершинина, вдохновенного, увлеченного динамикой действий тысяч авиаторов на общевойсковых учениях «Днепр».
Днем и ночью небо рокотало авиационными двигателями. И низко над землей, и в стратосфере развертывались учебные воздушные бои; на полигоны низвергались тонны бомб; ракетным огнем с воздуха поражались наземные цели...
Если в Домодедове летчики восхищали всех мастерством пилотажа, то здесь, на учениях, они демонстрировали отличное взаимодействие с наземными войсками, высокую тактическую и огневую выучку. И как в пору Великой Отечественной, так и теперь на учениях командарма крылатых Константина Андреевича Вершинина можно было прежде всего встретить там, где решался исход операции, — на командном пункте общевойскового начальника, решавшего задачу прорыва обороны противника или форсирования водной преграды, в гуще встречного сражения, на высадке воздушного десанта, на аэродромах — среди авиационных командиров и летчиков, которым были нужны и его богатейший опыт, и его напутственное слово...
Когда страна торжественно отмечала полувековой юбилей Советской Армии и Военно-Морского Флота, К. А. Вершинин, рассказывая на страницах «Правды» о том, что представляют собой советские Военно-Воздушные Силы, писал:
«Современная военная авиация — реактивная, сверхзвуковая, ракетоносная, всепогодная. За последние годы ее боевые возможности неизмеримо выросли. За счет оснащения новым вооружением, в том числе и ядерным, увеличилась огневая мощь каждого самолета. То, что в годы второй мировой войны было под силу только целому авиационному соединению, в наши дни может решить группа из нескольких самолетов. Советская авиация способна во взаимодействии с ракетными войсками стратегического назначения и Военно-Морским Флотом наносить эффективное поражение важным объектам противника как на суше, так и на океанских просторах.
В современной войне... ни одна сколь-нибудь значительная операция немыслима без участия авиации. Во взаимодействии со всеми другими средствами противовоздушной обороны страны авиация будет прикрывать от ударов противника с воздуха наземные войска и другие объекты».
В создание именно такой боевой авиации, могучей, идущей во главе современного прогресса, Вершинин вложил огромный труд.
В марте 1969 года, оставив по состоянию здоровья пост главнокомандующего Военно-Воздушными Силами, Константин Андреевич перешел на работу в группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Одному из авторов этих строк довелось присутствовать при его расставании с «однополчанами» по Главному штабу Военно-Воздушных Сил. В просторном зале собрались генералы и офицеры, многие из которых были близко знакомы главному маршалу авиации. Константин Андреевич, как и всегда, ничего не говоря о себе, все добрые слова обратил к крылатому строю советских авиаторов, призвал их проявлять в заботах об авиационном могуществе Родины предусмотрительность, настойчивость, целеустремленность. Во время его яркой и образной речи невольно подумалось о пути, которым пришел бывший вятский паренек к вершинам летного мастерства, полководческого искусства. Что помогало ему? Прежде всего, наверное, рабочая хватка, талант труженика, преданность делу народа, делу Коммунистической партии.
Однажды кто-то назвал Константина Андреевича Вершинина русским самородком. Человек щедрой, самобытной натуры, он стал одним из крупнейших деятелей отечественного Воздушного Флота, уверенно идущего флагманским курсом по маршрутам авиационного прогресса. Завершая краткий рассказ о нем, хочется привести слова, сказанные однажды Вершининым:
— Отвечая на заботы партии о нашей авиации, мы и впредь должны отдавать все силы делу укрепления могущества Родины. Это было смыслом всей моей жизни.
До последнего дня верного служения партии, народу он находился в славном строю советских авиаторов, целиком отдавая и разум, и сердце родному Воздушному Флоту.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.