Год 1367

Прекрасные птицы в обители. Стефан встречает на лесной дороге мальчика Андрея и его умирающего отца. Стефан приводит Андрея в обитель.

«Дивен Бог во святых Своих! — писал иеромонах Никон. — Прославляя Своих избранников, Он через них же устрояет и наше спасение. В истории Церкви Божией мы постоянно видим примеры такого попечительного промышления Божия, а в трудные для Церкви времена, когда благопотребна была особенная помощь Божия к укреплению веры Православной в сердцах людских, или когда нечестие людское грозило подавить собою благочестие и веру Православную, в такие трудные времена Бог нарочито посылал особых избранников Своих, которые, будучи преисполнены благодати Божией, своею дивною жизнью, своим смирением привлекали к себе сердца людей и делались наставниками и руководителями в духовной жизни для всех, кто искал очищения от страстей и спасения души своей. Целые тысячи монашествующих воспитывались под их духовным руководством и потом расходились в разные стороны, основывали свои обители, в свою очередь делались также наставниками других в иноческой жизни, делились добрым советом духовного опыта и с мирянами, были избираемы в сан святительский, или же выходили на проповедь Евангелия к неверующим в истинного Бога… Одним из таких великих избранников Божиих был и отец наш Сергий. Ему суждено было обновить дух подвижничества на земле Русской, зажечь благодатный огонёк во многих отдаленных пределах Русской земли и через то соделаться духовным родоначальником бесчисленного лика монашествующих. Справедливо поэтому говорят, что он был для северной, Московской Руси тем же, чем были для южной, Киевской Руси Антоний и Феодосий. И Богу угодно было утешить ещё при жизни смиренного подвижника Радонежского пророческим откровением о будущем многочисленном духовном его потомстве».

Случилось это в конце весны, когда на Маковице установилась тёплая сухая погода. Дни были солнечные, ночи ясные. В одну из таких ночей в окне только одной кельи мерцал слабый отблеск свечи. Там молился Сергий, стоя на коленях.

— Господи, прими молитву мою за духовных чад моих. В каждом из них — и в безусом юнце, и в длиннобородом старце вижу я ребёнка своего родного, которого должен воспитать и вырастить, которого страшно потерять. Душу каждого надо вознести мне на руках к Всевышнему. Господи, прошу Тебя, помоги мне, многодетному отцу, сохранить и воспитать всех чад моих. Есть среди них мужественные, сильные духом, но есть и слабые, помоги мне, Господи, всех их спасти и возвести к святости, особенно слабейших — предмет забот и тревог моих. Только Ты, единый Господь, можешь совершить это. Помоги, Господи, дарованным мне духовным детям. На свою душу беру грехи каждого и оплакиваю их.

Что-то отвлекло Сергия от молитвы. Он огляделся, но ничего необычного не заметил. Снова вернулся было к молитве, как вдруг услышал удивительный, как бы исходящий сверху издалека мягкий и ласковый голос:

— Сергий!..

Он посмотрел наверх, прислушался и снова услышал голос:

— Сергий!.. Ты молишься о детях своих духовных. Господь услышал твою молитву.

Сергий вздрогнул. В окно лился всё усиливающийся свет. Одолевая волнение, Сергий перекрестился, встал и вышел за порог. Там в высоте небесной увидел он чудный свет, сияющий так, что исчезала ночная тьма, и стало светлее, чем днём. Сергий увидел множество прекрасных птиц. Они летали по всей обители и вокруг ограды и пели несказанно сладко. Сергий застыл в изумлении. С высоты раздался тот же неведомый голос:

— Посмотри вокруг, видишь, какое множество иноков собрано тобою во имя Живоначальной Троицы. Подобно множеству птиц этих умножится число учеников твоих. Разлетятся они по всей Руси великой, и после тебя не оскудеют они, так чудно будут украшены разными добродетелями, если только захотят последовать стопам твоим. И тем Святая Русь укрепится.

Поражённый видением, Сергий некоторое время стоял неподвижно. Затем, желая поделиться чудным видением и своей духовной радостью с кем-либо, позвал:

— Симон, Симон, скорее иди, посмотри.

Свет стал постепенно уменьшаться, осталось только светлое пятно на небе и лучи от него. Птицы разлетались. Когда Симон, живущий в соседней келье, вышел на порог, он увидел только затухающий свет и последних улетающих птиц.

— Что это? — спросил он с изумлением.

— Такой чудный свет с небес пролился, а вокруг всё птицы, птицы летали и чудно пели. А голос с высоты возвестил, что, подобно птицам этим, умножатся ученики наши и разлетятся по всей Руси.

— Радость-то какая, предзнаменование это Господне, — произнёс Симон с восторгом. — Обновится дух подвижничества на земле Русской, зажжётся благодатный огонь во многих отдалённых пределах, и через то сделаешься ты духовным родоначальником бесчисленного лика монашествующих.

— Не моя в том заслуга, на всё воля Божия. Спаси нас, Господи, и сохрани, дай нам силы на выполнение заветов Твоих.

Сергий и Симон стояли, крестясь и глядя на небо. Свет постепенно угасал, возвращалась ночь.

Примерно месяца через два после явления Сергию чудесного света и прекрасных птиц по лесной дороге в обитель возвращался Стефан. Выйдя на поляну, он увидел лежащего у дороги человека в старой потрёпанной рубахе. Худое измождённое лицо его было бледным, глаза закрыты. Рядом сидел мальчик лет девяти в ветхой одежонке, босой и тихо плакал.

— Аль случилось что? — спросил Стефан мальчика.

— Тятя помирает, — ответил тот сквозь слёзы.

Услышав голоса, человек с трудом приоткрыл веки.

— Что сталось с тобой, сын мой? — спросил его Стефан.

— Помираю я, отче, — с трудом выговаривая слова, ответил человек.

— Где дом твой? Откуда ты? — продолжал спрашивать Стефан.

— Из Рублёва мы, тут недалече. Был дом, да нет его, погорельцы мы. Родных нет, жена померла, сироты мы с сыночком остались, — умирающий говорил еле слышно, тяжёлое дыхание часто прерывало его слова.

— А куда путь держите?

— Шли в обитель Сергиеву, думал, там проведу дни свои последние, да и сыночка там пригреют, не оставят без милости своей. Да сил не хватило, видно, не судьба.

— Звать-то как тебя?

— Меня Никодимом кличут, а то сынок мой Андрейка. Отче, худо мне, помираю я. Богом прошу, не оставь кровиночку мою, не дай сыночку сгинуть. — На глазах страдальца появились слёзы.

— Не усомнись, сын мой, выполню твою просьбу. Иду я в Сергиеву обитель, возьму его с собой.

— Возьми, возьми его, не дай ему сгинуть. Похлопочи перед отцом Сергием, чтоб принял Андрейку.

— Буду просить Сергия оставить его в обители. Игумен великодушен, он никому не отказывает в приюте, думаю, и мне не откажет, ведь я брат его старший.

— Спасибо Тебе, Господи, услышал Ты мои молитвы, коль послал мне доброго человека и утешение в мой последний час. Уйду я с покоем. — Никодим закрыл глаза и затих.

Стефан стал читать над усопшим молитву. Андрейка сидел рядом и плакал.

Тут же у дороги, разрыхляя землю ножом и выгребая её руками, Стефан вырыл небольшую могилу и похоронил крестьянина. Прикрыл свежий холмик еловыми ветками. Вырезал из веток перекладины, скрепив их бичевой, сделал крест и поставил его на могилку. Закончив погребение, Стефан перекрестился и произнёс:

— Прости, Господи, грехи вольные и невольные новопреставленному рабу твоему Никодиму, даруй ему Царствие Небесное.

Некоторое время архимандрит Богоявленской обители Стефан и осиротевший мальчик Андрей из Рублёва молча стояли у одинокой могилы. Скверно было на душе у Стефана, смахнув рукавом слезу, он прошептал:

— Ещё одна могила у дороги. Сколько было и сколько ещё будет таких одиноких могил и одиноких детей на Руси. Кто спасёт и пригреет их? Господи, Пресвятая Богородица, спасите их, помогите им, направьте их на путь истинный и дайте им силы устоять в этой жизни. Помогите людям обрести доброе сердце, чтоб не оставляли сиротами ни своих, ни чужих детей. Кто, кроме Вас, способен сотворить сие благое дело.

Стефан посмотрел на Андрейку и осторожно привлёк его к себе. Мальчонка доверчиво приник к нему.

— Много на Руси хороших людей, велика доброта человеческая, но ещё более доброта и великодушие Господа нашего. Пойдём, сын мой, в обитель Сергиеву, теперь там будет дом наш.

Стефан перекрестился. Андрейка, глядя на него, проделал то же самое. Подняв с земли котомку, Стефан надел её на плечи, взял посох, и они пошли по дороге в обитель.

Инок-привратник узнал Стефана. Поздоровавшись, сообщил, что все в церкви. Стефан на службу не пошёл, решил подождать Сергия на скамейке у его кельи. Вскоре Литургия закончилась. Стефан встал, кланяясь проходившим мимо инокам. Последним, как всегда, из церкви вышел Сергий. Увидев брата, он поспешил к нему, они обнялись.

— Рад видеть тебя, брат мой любезный, — радовался Сергий. Посмотрев на Андрейку, добавил: — Опять юного отрока привёл к нам. Тогда был твой сын, теперь кто?

— В лесу встретил, — ответил Стефан. — Погорельцы из Рублёва, одни остались на белом свете, направлялись в твою обитель, но по дороге отец его ушёл в мир иной, Царствие ему Небесное. — Стефан и Сергий перекрестились.

Сергий посмотрел на мальчика:

— Уберёг Господь дитя для жизни будущей. Теперь идём в келью, отдохнёте с дороги, да и ребёнку успокоиться надо. Потом расскажешь, что привело архимандрита Богоявленской обители в места наши пустынные.

— А где сын мой Фёдор, здоров ли? Что-то я его после службы не узрел.

— Фёдор, слава Богу, в добром здравии, инок добрый, молится с усердием, иконы пишет. Теперь он в соседнем селе по делам монастырским, завтра быть должен.

— Ладно, Бог даст, ещё свидимся. Отдохнуть мне надо, уставать я стал, мне уж шесть десятков минуло.

— Пошли, пошли, — пригласил гостей Сергий.

Стефан подобрал котомку и проследовал за братом.

Позади шёл Андрейка, ошеломлённый свалившимся на него несчастьем.

Войдя в келью, Стефан положил котомку на скамейку.

— Вот рукомой, вот полотенце, теперь трапезничать будем, — сказал Сергий, расставляя на столе овощи, рыбу, ягоды, кружки с водой.

Сотворив молитву и перекрестившись, приступили к трапезе. После еды Сергий сказал Андрейке, который от усталости клевал носом:

— Ты, сынок, приляг, отдохни, а мы тут побеседуем.

Отвел его в другую комнату, уложил на лежанку, заботливо накрыл одеялом.

Утомлённый пережитым и трудной дорогой, Андрейка уснул мгновенно.

Убрав со стола, Сергий сел рядом с братом.

— Намаялся отрок, много пережить пришлось, пусть отдыхает, — тихо сказал Сергий. — Расскажи теперь, был ли на могиле родителей?

— На могиле родителей был, помолился о них в Хотькове.

— Царствие им Небесное. — Оба перекрестились. — Часто я вспоминаю о наших праведных родителях, о детстве, — с грустью в голосе сказал Сергий. Затем, немного приободрившись, спросил: — А помнишь наши первые совместные подвиги отшельничества?

Стефану стало неловко от вопроса. До сих пор его мучила вина за то, что он тогда оставил в лесу одного ещё совсем неопытного младшего брата. Он попытался робко оправдаться:

— Трудно было, я ушёл, а ты остался и всё выдержал, и вот какая знатная обитель образовалась на пустынном месте. Помнишь, ведь ты сам его выбрал.

— Сколько лет прошло.

— Уж почитай без малого три десятка.

— Да-а, давно мы покинули дом наш. Как теперь там Пётр?

— Был я у него. Там все, слава Богу, живы и здоровы. Дети выросли, живут своими семьями, нарожали Петру внуков. Все тебе привет передавали. Пётр собирается навестить тебя, вот только закончит хозяйственные дела, к зиме готовится.

— А ты к нам надолго?

— Ещё сам не знаю, — покачал головой Стефан. Немного помолчал и стал рассказывать: — Душа моя истосковалась среди суеты и распрей столичной жизни. Почёт настоятельства в обители не тешит меня. Близость к вельможам отдаляет от Бога. Меня начала засасывать трясина боярских интриг, знакомых мне ещё по мирскому прошлому. Не для того я уходил в монахи, чтобы оказаться думным боярином. Всё чаще мне стала вспоминаться наша тихая Маковица, совместные молитвы, ощущение близости Всевышнего. И потянуло меня в эти края, видать, то зов и промысел Божий.

— Брат мой, — обрадовался Сергий, — с великой радостью приму тебя в обитель нашу. Ты имеешь сан архимандрита, хорошо знаешь церковный устав и принесёшь немалую помощь обители.

Немного помолчав, Стефан тихо ответил:

— Хочу я быть здесь простым иноком-послушником.

— Поступай, как сочтёшь нужным. Келья свободная для тебя есть.

— Одна просьба к тебе будет.

— Сказывай.

— Отец ребёнка просил меня не оставить сына его и позаботиться о нём. Я обещал умирающему выполнить его просьбу. Прошу тебя, пусть отрок живёт в обители, идти ему некуда, в миру он один-одинёшенек остался и сгинуть может.

— Мы никому не отказываем в помощи, ни больным, ни здравым, ни старым, ни молодым, а уж дитё призреть Сам Господь велит. Подумаем, куда пристроить его, ему учиться надо.

— Может, к Фёдору? — предложил Стефан. — Фёдор молод, они быстро поймут друг друга. Будет помогать краски растирать, кисти мыть, а Фёдор — учить его грамоте и иконописи.

— Пусть живёт у Фёдора, глядишь, иконописцем станет, всё в руках Божиих, — согласился Сергий.

— Расскажи, как идут дела в обители, как иноки живут?

— Всё идёт своим чередом. У братии общая храмовая молитва, вместе исполняют необходимые работы. А так у каждого инока всё своё собственное, свой огородик, свой домик-келья, где всяк устраивается на свой лад — кто победнее, кто побогаче.

Уловив в голосе брата какую-то неудовлетворённость, Стефан ответил, пожав плечами:

— Да ведь так везде в монастырях, что тут плохого?

— Такой порядок открывает путь для зависти и превозношению одних над другими. Возникают поводы и соблазны к низким чувствам и тщеславию. Инок, накопивший на чёрный день, уже полагается на свои накопления, а не на помощь Божию. Такая жизнь является препятствием для достижения одной из главных монашеских добродетелей — нестяжательности. Для высшего духовного преуспевания братии надо сделать нечто очень важное в устройстве монастырской жизни.

— А что может быть полезным здесь? — равнодушно спросил Стефан.

— Ты ведь знаешь, каково было устроение первых христианских общин, где ни у кого не было ничего своего, всё общее. В русских монастырях общежитие было введено Феодосием Печерским, но мало-помалу порядок этот в наших обителях ослабел и забылся.

— Аты не мыслил вводить общежитие в своей обители? — Стефану стало интересно.

— Иноки по недостаточному рассуждению духовному не любят общежития. Не решаюсь я своею личною волею, без особенного указания свыше, вводить общежитие. Просил я святителя Алексия получить на то благословение Патриарха Византийского. Всё в руках Божиих, как Господь пожелает, так и совершится.

Стефан внимательно посмотрел на Сергия.

— Да поможет тебе в твоих стремлениях промысел Божий.

Перекрестились. Сергий встал.

— Пойдём, покажу тебе твою келью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.