Петли «два ноля первого»

Петли «два ноля первого»

В этот день мы должны были впервые совершить маневр звеном на аэродром военно-транспортной авиации Кала. Виктор Михайлович Животов, командир первой эскадрильи, скептик по натуре, пролетавший в Насосной больше десятка лет, всех убеждал, что это авантюра, и что кроме как повреждений асфальтовой взлетно-посадочной полосы у нас ничего не выйдет.

Командир привычно четко поставил задачу экипажам, обратив внимание на особенности полетов и маневра в Кала. Командующий, сурово обведя взглядом присутствующих пилотов, остановил его на мне и жестко спросил:

– Так, скажи, что произошло на прошлой неделе в Кюрдамире?

– Капитан Григорьев, – как положено по Уставу, представился я высокому начальнику.

– На прошлой неделе в Кюрдамире произошла авария самолета Су-7, который пилотировал командир эскадрильи майор Прохоров!

– Причина аварии?

– Вывод из атаки при стрельбе по наземной цели на высоте менее безопасной! Самолет попал в осколки от своих снарядов, что привело к остановке двигателя! Летчик успешно катапультировался!

– Это официальная версия. На самом деле летчик вывел самолет на режим сваливания, за одну секунду создав перегрузку восемь единиц. Скажи, капитан! – вновь обратился ко мне Командующий, как будто рядом не было других пилотов.

– Вот ты перегрузку восемь единиц за сколько секунд бы создал?

Сделав небольшую паузу, я выпалил:

– За пять – восемь секунд!

– Правильно! – довольно хмыкнул командующий и снова обвел присутствующих пристальным взглядом:

– Все так думают?

– Так точно! – прогудел класс предполетных указаний.

Командующий дал понять, что разговор окончен, и летчики пошли готовить свои МиГи к предстоящему вылету.

Я был в составе звена, совершавшего полет на аэродром маневра. Ведущим был командир полка, я замыкал звено. Мы благополучно приземлились на новом для нас аэродроме. Асфальтовая полоса, вопреки мрачным прогнозам Животова, выдержала наши тридцатипятитонные монстры. Толпа местных технарей облепила невиданные досоле самолеты и с любопытством задавала вопросы. Как обычно, народ интересовался количеством заливаемого спирта и масандры и возможностью их безопасного внутреннего употребления. Самый наглый из местных аборигенов попросил налить «фляжечку» легендарной масандры, якобы попробовать «на зубок».

– Да чего уж там! Наливайте! – сделал широкий жест кто-то из пилотов.

Мы не учли, что находимся на территории военно-транспортного полка. Сама бродячая жизнь офицеров и прапорщиков полка научила их предприимчивости в сочетании с беззастенчивостью. Они как будто ждали этой команды и в одно мгновенье облепили все четыре самолета в местах слива пятидесятиградусного зелья. У каждого была своя «фляжечка» – от граненого стакана до двадцатилитровой канистры. Толпа, матеря друг друга, стремилась наполнить все припасенные емкости.

Когда «гастроном» работал на полную мощность, мы услышали приближающийся свист, характерный для МиГ-23-го. Командующий, неведомо откуда появившийся, несся над полосой на высоте три метра. С середины аэродрома он энергично пошел, как и в Насосной, на петлю. Но у нас верхняя граница полетов была две тысячи сто метров, а в Кала всего-навсего триста. Рядом находился гражданский аэродром города Баку, и через него проходил коридор, по которому каждые пять минут вылетал на свою трассу гражданский борт. И вот, в это же время, когда Командующий показывал нам свое мастерство, по коридору шел ничего не подозревающий Як-40. Командующий, будучи на вертикали, пролетел у Яка перед самым носом. С земли картина была жутковатая. Пущенная умелой рукой «стрела» МиГа, казалось, неминуемо должна была вонзиться в пролетающую рядом «дичь» – Яка. Но Бог миловал, и пятнадцатитонный снаряд пронесся мимо буквально в нескольких метрах. Не знаю, успели ли заметить взмывший вверх самолет летчики Яка, но летчик МиГа явно не заметил своей мишени и, мастерски закончив вторую половину петли, уже вновь мчался над полосой все на тех же трех метрах. Теперь над аэродромом величаво пролетала более крупная «птица» – Ту-154, «промазать» по которой Командующий просто не имел права. Но сейчас, наверное, предупрежденный с земли пилот выполнил косую петлю с наклоном траектории около шестидесяти градусов, и его высота, как и положено, не превышала установленные триста метров. Вторая половина полупетли закончилась выпуском шасси, закрылков и одной из эффективнейших и красивейших посадок на истребителе, какие я когда-либо видел в своей жизни.

– Да! – опять восхищенно подумал я.

– Вот так и должен летать Командующий ВВС округа!»

Впоследствии Сергей Павлишин, а именно он руководил тогда полетами, рассказал, что когда командующий первый раз невесть откуда появился над полосой, он только и успел ему сказать:

– Два ноля первый, два ноля первый, над точкой коридор!

Но было уже поздно.

– Когда я увидел, что траектории самолетов пересекаются, я закрыл глаза! – делился своими переживаниями Серега.

Уже на нисходящей траектории ему удалось объяснить «два ноля первому», что высота полета не должна быть более трехсот метров. На что тот спокойно ответил, что надо было предупредить раньше, и не отказал себе в удовольствии выполнить косую петлю и эффектную посадку.

С приземлением Командующего Жуков зычным голосом разогнал любителей крепкой халявы, и мы украдкой наблюдали за главным летчиком округа. Он, по всему, был доволен и нашим маневром, и своим полетом и в наши дела, связанные с подготовкой к повторному вылету, не вмешивался.

Вот так началась наша жизнь в Военно-воздушных силах Советского Союза. К полетам отношение здесь было гораздо проще. Самым главным критерием уровня подготовки летчика, звена, эскадрильи, полка был налет. Полеты по каждому поводу и без повода, как в ПВО, не отбивали, к летным происшествиям относились спокойно и философски, как к жизни и смерти, которые всегда рядом. С виновниками происшествий здесь долго не разбирались, сначала рубили голову, а потом удивленно говорили:

– Ой, кажется, не та полетела! – И для верности секли другую.

Что мне не нравилось, так это отношение к летному составу. Летчиков, мягко говоря, вверху не уважали. Поэтому сразу же после перехода в ВВС путевки в санаторий стали для нас дефицитом, в командировках нас селили теперь не в гостиницы, а в солдатские казармы.

Но для меня главным были полеты, и потому ВэВээСовского бытового дискомфорта я не замечал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.