Вместо послесловия
Вместо послесловия
В предыдущей главе этой книги, в которой освещалось развитие политических событий в Советском Союзе в 1985–1987 годах, я только отдельными «вкрапинами» писал о своем участии в них и об их проявлении в Краснодарском крае. Хочу, хотя бы частично, восполнить здесь этот пробел, рассказать, как проявлялись и росли на Кубани «демократические» настроения.
Сначала стали гулять по рукам антикоммунистические статьи, публиковавшиеся в «Огоньке», в «Аргументах и фактах», в «Московских новостях», в «Литературной газете», в «Московском комсомольце» и в других изданиях. Как правило, интерес к ним проявляли в первую очередь те, кто многие годы был любителем ночных слушаний различных зарубежных радиоголосов. Затем к ним добавились свихнувшиеся на гласности и плюрализме уже в горбачевские годы. И те, и другие, судя по всему, поднаторели на самиздатовских публикациях так называемых «инакомыслящих» («диссидентов»), обнажившихся в годы хрущевской «оттепели».
Потом стали доходить «слухи» о сборищах «демократической» публики, проходивших в Москве. Затем стали звучать рассказы очевидцев, побывавших на этих митингах.
Но в большинстве своем люди, узнавая о нарастании антикоммунистических настроений, говорили с осуждением, с тревогой об опасности огульной критики советской и партийной истории, порождавшей нездоровый интерес у многих, политически неподготовленных людей, от которых еще недавно антикоммунизмом и не пахло.
Порой звучали вопросы и реплики с «похвалой», что стали печатать статьи такого содержания. Но чаще – с осуждением такого «плюрализма», сеющего сомнения в ценностях советской системы, жизни, которой спокойно жили советские люди многие десятилетия.
Затем на семинарах партийно-хозяйственного актива, лекторов, пропагандистов, агитаторов и политинформаторов стали возникать вопросы: «Как вы всё это оцениваете? Кому это выгодно? К чему это приведет?»
Возникали такие разноплановые вопросы с различными оттенками и в студенческих аудиториях, и в производственных коллективах.
Как правило, звучали они спокойно, даже с извинением «за неподобающий интерес к этим „демократическим бузотёрам“».
Я был рад тому, что мог помочь своим слушателям понять, разобраться в сути возникших треволнений и стремлений.
Но вскоре спокойный интерес к такого рода поведению «сомнительной публики» стал резко меняться. Особенно, когда откровенно клеветнические, лживые, циничные статьи оставались без внимания ЦК КПСС или даже получали поддержку и одобрение горбачевско-яковлевского руководства партии: «Мол, всё это в русле „демократизма“, „гласности“, „плюрализма“».
У меня лично возросла непроходящая тревога, когда уже не отдельные издания, а в большинстве своем, печать, включая коммунистическую, радио и телевидение, становились рупором чуждой, антисоциалистической идеологии, морали, по сути своей враждебной нашему советскому обществу, сомкнулись с зарубежными антисоветскими голосами…
Анархическое своеволие всё больше укоренялось в реальной жизни нашей страны под мощнейшим массированным наступлением псевдодемократических сил, ослаблялись авторитет и роль КПСС в советском обществе, чему в наибольшей степени способствовала ренегатско-предательская деятельность, проводимая Горбачевым, Яковлевым и иже с ними.
В конце 1988 года и особенно в 1989-м антисоветски настроенные лавины «демократической» публики, первоначально собиравшиеся в темных закоулках и переулках, выкатились мощной многотысячной лавиной на Красную – главную улицу краевого центра. В их рядах преобладала вузовская, инженерно-техническая и творческая интеллигенция, а также студенческая молодежь.
Нежданным для меня взрывом антикоммунизма и антисоциалистических настроений явился семинар преподавателей общественных наук вузов и техникумов края. Трудно было поверить тому, что я услышал из уст многих его участников. Ведь это были люди, профессиональным назначением которых являлось обучение студентов марксистско-ленинской теории, трем её основным составным частям: научному коммунизму, марксистско-ленинской философии, марксистской политэкономии, а также истории Коммунистической партии Советского Союза.
Многих преподавателей я хорошо знал и никогда не замечал за ними антипартийных, антикоммунистических проявлений. Теперь они восхищались тем, что публиковалось в названных выше изданиях, что пленило их сознание…
Мои попытки аргументировано возразить им, разубедить были встречены в штыки. Воспаленные глаза вчерашних единомышленников смотрели на меня не просто возбужденно, а осатанело. Было от чего встревожиться: ведь еще год – два назад эти люди с глубочайшим, как мне казалось, искренним уважением соглашались со мной, благодарно воспринимали мои лекции, выступления, выражали признательность на семинарах, конференциях, в дискуссиях…
Потом я встретился с такого же рода настроениями и высказываниями преподавателей своего родного Кубанского государственного университета на открытом партийном собрании. Они прозвучали в вопросах и репликах после моего выступления с докладом об актуальных проблемах внутренней и внешней политики КПСС.
Все эти факты говорили о том, что горбачевская псевдодемократическая отрава получила весьма широкое распространение и поработила даже многих коммунистов, партийных работников, преподавателей общественных наук.
…С большой тревогой и тяжелыми раздумьями я возвращался с Краснодарского камвольно-суконного комбината, где райком партии попросил меня встретиться с рабочими и служащими, поскольку там возникло много недоуменных вопросов. Не помню, по какой причине, но встреча проходила не в клубе комбината, а на улице, у проходной, где собралось до двухсот человек. Получился импровизированный митинг. Не успел я начать свое выступление, как раздались вопросы, реплики самого агрессивного характера:
– Зачем нам твои речи? Ты лучше ответь, как жить при сплошном дефиците на всё: на продукты, на мыло, на стиральный порошок? До чего вы, коммунисты, довели страну? Куда вы смотрите? Давно пора выгнать вашего Горбачева и всю его свиту. Ведь скоро все передохнем при такой жизни…
И так далее, в том же духе. Только все это было «сдобрено» крутыми язвительными словечками и матерной бранью…
В большинстве своем на митинге преобладали женщины: они составляли основной контингент комбината. Именно это особенно жалило сердце. К тому же в их устах звучала горькая, горестная правда…
Но самым первым и, пожалуй, самым трудным испытанием на прочность и зрелость было мое участие в многотысячном митинге-манифестации крымских татар в Краснодаре, приуроченном к 45-й годовщине их выселения из Крыма. Многие тысячи крымских татар перебазировались из тех мест, куда они были выселены, в районы Краснодарского края, ожидая часа своего возвращения в Крым.
Митинг-манифестацию в Краснодаре организовали лидеры борьбы за восстановление крымской автономии, прибывшие со всех концов Советского Союза.
Цель была очевидна: превратить край в плацдарм для прорыва в Крым. В Краснодаре они намеревались провести «смотр» своих сил, готовились к решительным действиям. На всех видах транспорта в город собралось несколько десятков тысяч человек.
Краснодарский горком партии попросил меня вместе с другими учеными-коммунистами принять участие в этом митинге-манифестации, постараться не допустить возможных провокаций, избежать насилия. И, не дай бог, кровопролития…
Это удалось. Провокационные, подстрекательские призывы радикально-экстремистских лидеров крымских татар были нейтрализованы, а затем и погашены их взрывоопасные настроения спокойными, убедительными ответами. Нам удалось охладить горячие головы экстремистов, призвать крымских татар прекратить манифестацию и организованно покинуть Краснодар.
Большую роль в успехе этой непростой задачи сыграло то, что в рядах активистов борьбы за возвращение крымских татар в Крым и восстановление их автономии было немало трезвомыслящих людей. Некоторые из них знали меня как ученого-историка, были моими учениками и с пониманием воспринимали мои доводы «за» и «против». В общем, это расстроило, как первоначально казалось, «единый», «непримиримый» фронт собравшихся.
Сугубо политическими методами горячая и опасная провокация, которой мог закончиться этот митинг-манифестация, была предотвращена. Длилась она более четырех часов. Какой ценой для моего небогатырского здоровья обошлось это «испытание» знал лишь я, да семья. Несколько дней с трудом передвигался «на ватных» ногах и с высоким давлением…
Из таких вот «генеральных репетиций» складывался мой опыт политического противостояния и противоборства в новой обстановке. В таких условиях закалялись воля и характер. Да они закалялись всей моей жизнью…
…Больно и горько писать обо всех кощунственных деяниях, творимых Горбачевым и К. Ситуация в стране на втором этапе перестройки, особенно после XIX конференции КПСС продолжала резко обостряться. Это сказывалось и на самой КПСС.
Находясь день ото дня в партийных аудиториях и в народной гуще, я освещал и оценивал ситуацию так, как её воспринимал и понимал. И продолжал верить в силу и разум партии, в её способность остановить разрушительные процессы в стране и в самой КПСС. Эту уверенность нес в люди…
В Краснодарском крайкоме КПСС, в горкомах и райкомах, на семинарах и в школах партийно-хозяйственного актива, да и в большинстве случаев, в трудовых коллективах и учебных аудиториях, зная меня многие годы, люди с доверием относились ко мне, разделяли мою позицию, взгляды и оценки.
И не только благодарными словами и аплодисментами выражали свою признательность…
Пришли и высокие награды, которые долго «обходили» меня. Только теперь, на закате истории КПСС и Советской власти, почему-то стали замечать и отмечать мое бескорыстие, самоотверженность в труде и в борьбе, непоколебимую верность идеалам социализма, Советской власти.
Видимо потому, что выдержал испытания и на прочность, и на зрелость, и на верность. Да и на смелость и мужество тоже…
В майские дни 1987 года, после возвращения из поездки в Народную Республику Болгарию, Первый Заместитель Председателя Правления Всесоюзного Общества «Знание» В. Е. Семичастный в торжественной обстановке вручил мне «Удостоверение о занесении в Книгу Почета Всесоюзного Общества „Знание“». В нем говорилось:
«Председатель бюро секции пропаганды теории марксизма-ленинизма и исторических знаний при правлении Краснодарской краевой организации общества „Знание“, доктор исторических наук, профессор Осадчий Иван Павлович занесен в Книгу Почета ордена Ленина Всесоюзного общества „Знание“ за многолетнюю, активную работу по руководству объединением лекторов, пропагандирующих политические и исторические знания среди трудящихся края, а также личный вклад в лекционную пропаганду».
Замечу, я единственный из многотысячной армии лекторов края удостоен этой чести.
Ровно через год, 7 мая 1988 года, в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о присвоении мне почетного звания «Заслуженный работник культуры РСФСР». Это радовало, окрыляло и вдохновляло на дальнейшее безупречное служение нашему великому делу, советскому народу…
Хорошо шли дела во всех областях университетской работы.
Радовало и настроение в семье. Спорились дела у Нины Тимофеевны, уже два десятилетия работавшей на кафедре хлебопекарного, макаронного и кондитерского производства Краснодарского политехнического института.
Набирался опыта педагогической и общественно-политической деятельности и сын, закрепившийся на кафедре философии Кубанского медицинского института.
Оба, и он, и я продолжали активно участвовать и в работе с комсомолом. Не только в вузах, но и во всей краевой организации ВЛКСМ. Дважды отмечал мою работу с молодежью ЦК ВЛКСМ почетной грамотой, трижды – краевой комитет комсомола.
Примечательно. В 1988 году, в связи с 70-летием комсомола были удостоены почетной грамоты Краснодарского крайкома ВЛКСМ за многолетнюю работу по коммунистическому воспитанию молодежи два Осадчих – отец и сын.
…Радовали и внучки. В 1988 году Юленьке исполнилось пять лет, а Катюше – три. Возвращаясь домой после трудных и беспокойных дел, которыми был заполнен каждый день, включая большинство выходных, я попадал в атмосферу уюта и доброй детской непосредственности. Они быстро снимали усталость и приносили вдохновение…
Вернусь, однако, в реальность того времени, тех забот и тревог, которые все больше накапливались и обострялись в стране, и которые не могли оставить меня равнодушным.
…Становилось очевидно – советская страна оказалась в состоянии острейшего политического кризиса. Такая же судьба, увы (!) постигла и КПСС…
Почему это стало возможным? Что можно еще сделать, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу?
С этими вопросами я расстаюсь с читателями. До встречи в заключительной книге трилогии «Мы родом из СССР»…
Иван Павлович Осадчий, заведующий кафедрой Кубанского государственного университета, профессор.
Нина Тимофеевна Осадчая, доцент Краснодарского политехнического института.
Николай Иванович Осадчий, доцент кафедры философии Кубанского медицинского института.
Внучки Юленька и Катюша. 1988 год.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.