Психометрия

Психометрия

Переводя психологию, не устаю поражаться обилию психометрических тестов. И так подступаются к человеку, и этак; то одно измеряют, то другое, и никак не найдут главного. Всех обскакал шизофреник Кеттел, который придумал собственные черты личности, подлежащие измерению: сургентность, премсия, пармия, протензия, праксерния. Мы в студенческие годы подходили к психометрии проще. Для нас анализ ограничивался одним аспектом: стремностью, она же стремота. Иногда это синонимизировалось с крутостью, но нечасто; крутость - термин позднейшей эпохи.

У меня до сих пор стоит мой приятель по прозвищу Братец, который был достаточно стремен, чтобы переделывать ампулы с омнопоном в ампулы с димедролом при помощи зажигалки. Братец, точнее, не стоит, а сидит за пианино. И проникновенно напевает автобиографическое:

"Ходят кооо-они по балкону.

Ищут кооо-ни омнопону...."

Дальше следует проигрыш, в котором все хорошо, но братец нарочно добавляет лишнюю нотку легким касанием мизинца, и песня приобретает гнусную, помоечную окраску. Поет дальше:

"К Вове не идут... больно Вова крут!"

Но самым стремным был не Братец Вова, а его приятель Вася, учившийся курсом старше. Вася был из старой гвардии. Они с Братцем уже однажды учились в мединституте, когда милиция накрыла всю их шайку. Братца не посадили, но выгнали, и он ушел в армию. Васю выгнать не успели, он сам завербовался и успел побывать в Анголе, Никарагуа и на Кубе. Потом они вернулись и познакомились со мной, причем Вася был уже в чине капитана.

Вася меня не любил, чуя во мне гнилое нутро и угрозу общему делу.

"Так стремен ты больно, вот он и тебя и сторонится!" - защищал меня Братец.

"Га, - ухмылялся довольный Вася. - Дык я ж его еще не стремал!"

Помимо прочего, он был еще каким-то образом связан с госбезопасностью.

Вообще, Вася внушал благоговение. Однажды мы сдавали проваленный зачет акушерскому идиоту доценту Волкову. Вася сидел на первой парте со сложенными перед собой руками. Мне не передать взгляда, каким он смотрел на Волкова через затемненные очки. В этом взгляде было подобострастное обожание кавказской овчарки, готовой, сложись дело иначе, разорвать Волкова на ядовитые фрагменты.

Братец завидовал Васе и в результате достиг таких высот стремности, что Вася предупредил все братцево окружение: "С ним стало не стремно, а очень стремно". По его словам выходило, что за Братцем уже неотступно следуют мужчины в серых пальто и шляпах.

И отношения с Братцем прекратились. А с Васей, по сути, и не начинались.

Говорят, он отличился на сборах после пятого курса. Потребовал, чтобы ему выдали форму капитана-лейтенанта. Ему говорили, что это он где-то там был капитан, а здесь он никто, и из него будут делать морского медицинского капитана. Вася показывал военный билет, и в итоге его оставили вообще без формы, и он ходил в футболочке, где хотел; пил, жрал и вообще быковал.