Глава II. История оспопрививания

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава II. История оспопрививания

Что такое оспопрививание. – Происхождение натуральной оспы. – Приемы, употребляемые в Китае и Индии для предохранения от заболевания оспой. – Распространение оспы по земному шару. – Крестоносцы как распространители оспы. – Оспа между дикарями. – Оспа в королевских семьях. – Женщины Востока в роли первых оспопрививательниц. – Прививка натуральной оспы. – Переход прививки в руки шарлатанов. – Прививки в России. – Где ныне практикуется прививка натуральной оспы

Оспопрививание или вакцинация[1] составляет, в сущности, прототип того метода лечения болезней, которым прославил свое имя знаменитый французский ученый Пастер. Организму прививается ослабленный яд, и он таким образом как бы застраховывается от влияния тождественного, но не ослабленного, губительного, часто смертельного яда. Рогатому скоту и овцам прививают ослабленный яд сибирской язвы, и они навсегда становятся гарантированными от заболевания этой ужасной у животных заразной формы болезни. Пастер, сделавший это открытие, нашел также ослабленный яд, который, будучи привит животным, предохраняет еще от двух крайне злокачественных заболеваний – от краснухи (у свиней) и от холеры (у кур). Тот же великий ученый в последнее время, как известно, производит прививки ослабленного яда бешеной собаки людям, укушенным взбесившимися животными, и таким образом достигает исцеления и предупреждает развитие страшной болезни, называемой водобоязнью. Повторяем, что оспопрививание Дженнера до известной степени является прототипом приемов, обессмертивших имя Пастера, и пользуемся случаем выразить здесь нашу глубочайшую уверенность, что недалеко то время, когда человечество будет пользоваться услугами и других ослабленных ядов, которые предохранят его от всех известных ныне заразных болезней вроде кори, скарлатины, холеры, дифтерита, тифов и проч. Теперь это дело времени, а не принципа. Заметим при этом, что недавнее открытие Коха представляет уже факт совершенно иного порядка и в нем не имеет места применение идеи об ослабленных ядах.

Оспенная болезнь и идея об искусственном предохранении от этой болезни так же стары, как и род людской. Местом возникновения натуральной оспы считается Азия, эта колыбель человечества; родной ее сестрой, вышедшей оттуда же, нужно признать холеру. В самых древних китайских и индийских рукописях имеются указания, свидетельствующие о страшных опустошениях, производимых оспой, дуновение которой превращало целые населенные области в безлюдные пустыни. Индия считает, что оспа занесена в нее из Китая еще за полторы тысячи лет до Р.Х., причем некоторые историки пресерьезно уверяют, что постройка Великой Китайской стены остановила дальнейшее занесение болезни из Китая в Индию. Еще и по сие время в Китае имеются храмы в честь «святой матери оспы», и китайцы издавна знакомы с разными предохранительными приемами, гарантирующими от заболевания этой болезнью; так, они пытались прививать оспенный яд к слизистой оболочке носа, для каковой цели в него вкладывали куски ваты, смоченные гноем оспы, или же заставляли здорового человека ложиться в кровать к оспенному больному и носить его белье. Подобные же приемы известны и в Индии, где с незапамятных времен в предохранение от оспы делали здоровым людям заволоку, то есть протягивали под кожей кусок тряпки или пучок ниток, пропитанных оспенной материей, или же, наконец, давали проглатывать порошки из высушенных оспенных струпьев. В Индии также имелись храмы в честь богинь, защищающих от оспы, и перед наступлением жаркого времени года в этих храмах брамины прививали оспу здоровым людям, втирая оспенный гной в ранки на руках. Такими приемами удавалось ослаблять свирепствовавшие тогда страшные эпидемии этой болезни. Из Индии войска Александра Македонского распространили оспу по всем областям, где они только ни появлялись.

За 60 лет до Р. X. эта болезнь, по описанию Дионисия Галикарнасского, произвела страшнейшие опустошения в Риме. Во II веке от Р. X. оспенная эпидемия свирепствовала в войсках Марка Аврелия: от нее погиб он сам. Начиная с IV века от Р. X., оспа постепенно захватывает весь Восток, наше Закавказье, которое, как ниже увидим, выработало и особый способ предохранения от оспы в виде прививок (инокуляций). С VI столетия оспа хозяйничает уже по всем прибрежным странам Средиземного моря и в Бургундии уносит в могилу супругу Бургундского короля, за что оба лейб-медика короля поплатились жизнью: их велено было попросту казнить. В Византии натуральная оспа появилась при Юстиниане вместе с войсками, прибывшими из Африки под начальством Аэция. В Аравии при Магомете свирепствовала страшная оспа, и позже мавры разнесли болезнь в VII веке в Сирию, Палестину, Египет и Персию, а в VIII – в Сицилию, Италию, Испанию и Францию.

Первые описания оспы сделал арабский врач Разес, затем ее описали Авиценна и Константин Африканский, давший ей название Variola. Особенно сильно распространилась оспа по Европе после крестовых походов: крестоносцы считаются первыми устроителями больниц для оспенных больных. Вообще, в течение всех средних веков свирепствуют страшные эпидемии оспы, причем смертность от этой болезни была ужасающей и доходила до 80 %; к середине XV века оспа совершенно уже акклиматизировалась в Европе и не проникла еще только в Россию, где первое появление ее относят к XVII веку. В том же XV столетии европейцы перевезли оспу в Америку, где злокачественность ее обнаружилась еще резче, так как цветные племена оказались еще более восприимчивыми к этой болезни, чем белые. И поныне еще принято за правило при приезде в европейские города странствующих трупп краснокожих индейцев и негров немедленно подвергать весь персонал этих трупп прививке предохранительной оспы, дабы они не получили натуральной и не послужили гнездом заразы, опасным для всего населения. Когда в 1788 году европейцы завезли оспу в Порт-Джаксон (нынешний Сидней) в Австралии, она сразу почти уничтожила одно туземное племя. Так же трагичен был завоз этого бича в девственный Новый Свет. Здесь целые племена были стерты с лица земли этой страшной болезнью, занесенной спутниками Писсаро, Кортеса и других искателей золота. Вымирание наших остяков в Сибири, жителей Гренландии и Исландии представляет собой явление того же порядка. Некоторые годы XVIII столетия и даже начала XIX отмечены особенно страшными эпидемиями, не щадившими никого. Болезнь проникала одинаково легко и во дворцы богачей, и в конуры бедняков. Так, 18 января 1730 года от нее умер в Москве юный император Петр II, который, по рассказам, заразился ею от своего друга, князя Долгорукова и, прохворав 12 дней, скончался на 15-м году жизни. В Австрии две эрцгерцогини и супруга императора Иосифа II умерли от натуральной оспы; сама красавица императрица Мария Терезия едва спаслась от этой страшной болезни, которая испортила навсегда черты ее лица. В семье Вильгельма III от оспы умерли его отец, мать, жена, затем дядя, двоюродные братья и сестра; наконец, сам он заразился и едва не умер. Иосиф I в Австрии умер также от оспы. Во Франции король Людовик XV в 1774 году погиб от натуральной оспы, брошенный своими близкими и испуганными придворными. Людовик XV заразился оспою на 64-м году своей жизни, переболев этой болезнью в 14 лет, так что врачи в первое время не хотели и думать, что болезнь короля есть оспа, до такой степени в то время господствовала уверенность, что оспа, безусловно, вторично не появляется у человека, однажды перенесшего это страдание. Однако и прежде не все безусловно умирали, будучи поражены оспой; тот, кто оставался жив, сохранял навсегда непривлекательные следы ужасной заразы: лицо покрывалось безобразными рябинами, оспенные язвы часто съедали ноздри, и человек, нередко утрачивая зрение и слух, приобретал навсегда слабость организма. Из отчета Дома призрения слепых в Лондоне, напечатанного в начале XIX столетия, видно, что из всех слепых, проживавших в этом доме, три четверти лишились зрения из-за оспы.

Из всего сказанного легко можно понять, сколько горя, слез и страданий вносила эта болезнь в человеческую жизнь и какой ущерб наносила государству и отдельным лицам. По приблизительному исчислению, прежде чем Дженнер указал на способ предохранять себя от этой тягостной болезни, ежегодно от нее умирало в Азии около миллиона людей, а в Европе – около полумиллиона.

Де Кондамин высчитал, что в одной Франции в начале XVIII столетия десятая часть от общей смертности приходилась на оспу. В конце XVIII столетия оспа так часто поражала людей, что считалось, будто ни один человек не может обойтись без этого страдания, подобно тому как ныне считается чуть не обязательным всякому переболеть корью. Гильдебрандт в 1787 году так выразил это мнение: «Если данный субъект умер, не болея ни разу оспой, то надо полагать, что у него была оспа в утробе матери». Мы уже говорили, что Восток познакомил нас не только с оспой, но и с предохранительными прививками (инокуляцией), якобы гарантирующими от заражения. Старые женщины Востока явились, в сущности, первыми оспопрививательницами. Оберегая свой дорогой и непрочный товар, предназначаемый для гаремных утех, они с седой древности измыслили способ сохранения женской красоты путем прививки малолетним девочкам, предназначенным для гаремной жизни, оспенного гноя. Гной этот обыкновенно прививался в нескольких местах тела посредством уколов – вблизи пупка, на правой ладони и на левой подошве. Обыкновенно подобная прививка влекла за собой развитие натуральной оспы, но в несколько ослабленной форме, причем нужно сознаться, что женщины Востока умели умерять силу болезни и задерживать ее на определенных частях тела. Для этой цели они завертывали ноги привитых девочек в козлиные теплые шкурки, причем оспенные прыщи появлялись преимущественно на ногах и щадили лицо. Тот же способ издавна практиковался маврами, арабами и сенегальскими неграми, а также в Швеции, Дании и среди инородцев Урала и Сибири. В 1713 году аналогичный метод был обнародован греческим врачом Тимони («греческий метод»). Метод этот состоял в уколах в подбородок, лоб и обе щеки иголкой, смоченной оспенным гноем. Говорят, что одна фессалианка, занимавшаяся подобной инокуляцией, имела не более 10 % смертности среди привитых. Шведский король Карл XII в Бендерах, в 1714 году, также узнал об этом способе, заинтересовался им и составил о нем записку, посланную в Стокгольм. Впрочем, и здесь дело не обошлось без женщины, которая познакомила с инокуляцией все цивилизованные страны. В 1717 году жена английского посла в Константинополе леди Вортлей-Монтэгю не только подвергла прививке своего шестилетнего сына, но сделала прививку и самой себе. У обоих получилась весьма легкая форма натуральной оспы, и оба они выздоровели. Весть об этой смелой прививке распространилась при лондонском дворе и произвела там сильнейшую сенсацию, тем более, что в Лондоне в то время производила ужасное опустошение яростная эпидемия оспы. Из Константинополя была выслана в Лондон прививная материя, и ею решено было сделать прививку всему королевскому семейству, но предварительно пробные опыты производились над несколькими преступниками, приговоренными судом уже к смертной казни. У всех у них прививная оспа (variola inoculata) протекла в легкой форме, все они выздоровели, и король всех их помиловал. Затем пробы, и такие же удачные, произведены были над детьми разных церковных приютов, и в заключение в 1721 году сделаны уже были прививки детям Георга I и всему его семейству, причем у всех у них прививная оспа протекла в весьма легкой форме. Несмотря на противодействие врачей, и особенно духовенства, проклинавшего в церквях этот способ как оскверняющий душу, прививка оспы быстро распространилась в Англии, перешла оттуда в Германию и во Францию.[2]

Во Франции борьба с духовенством отличалась особым упорством, так что в дело вмешался Вольтер, который имел случай познакомиться с прививанием оспы в Англии и убедился в полезности этой меры. Действительно, эти прививки до некоторой степени отвечали общим ожиданиям в том отношении, что у привитых болезнь нередко протекала заметно слабее, чем у людей, самостоятельно заболевших натуральной оспой. Но зато часто наблюдалось и обратное явление: привитые хворали особенно тяжелой формой оспы и сами, в свою очередь, становились очагами и распространителями заразы, которая вызывала самые злокачественные эпидемии натуральной оспы. Благодаря этому доверие к способу стало падать и в самой Англии: в течение первых двадцати лет после прививок решились подвергнуть себя таковым лишь 2 тыс. лиц.

Лишь 20 лет спустя, когда вспыхнула новая сильная эпидемия оспы в Лондоне, в защиту прививки выступили врачи, причем епископ Исаак Мадокс рекомендовал ее в сочинениях и проповедях и устроил первый институт для прививок под председательством известного герцога Мальбрука. Когда в защиту прививки выступили выдающиеся врачи и ученые, доказавшие статистически пользу прививки, то прививание вновь стало распространяться по свету, хотя Гезер и утверждает, что более всяких рекомендаций признанию необходимости прививки способствовало то обстоятельство, что Людовик XV умер от натуральной оспы. Вскоре после этого прививки стали практиковать и в Италии, несмотря на то, что народ сильно противился этой мере, будучи настроен фанатическим духовенством. Тем не менее, к этому периоду относится основание во Флоренции оспопрививательного заведения. Подобные же институты возникли в Швеции и Дании и давали недурной результат; так, на 8 тыс. прививок в этих странах не было ни одного несчастного случая.

Однако благодаря простоте приемов, употребляемых при прививании, вскоре это дело перешло в руки шарлатанов и неучей, которые весьма быстро так уронили и дискредитировали его, что вызвали полное отвращение к нему общества, и во многих странах поговаривали уже о правительственном запрещении означенных прививок. Дело в том, что шарлатаны прививали оспенную материю грязными инструментами, делали при этом разрезы слишком глубокие, причем получались обширные язвы, рожистое воспаление, гангрена и пиэмия. К тому же они страшно истощали организм, прежде чем подвергнуть его прививке. Желающий сделать себе прививку должен был в течение чуть ли не целого месяца принимать разные слабительные, втирать в себя ртуть, пускать кровь и затем только, когда организм окончательно ослабевал, его подвергали прививке, рассчитывая, что ослабление тела ослабит и силу оспы.

В это-то время в защиту прививок и выступил пизанский профессор Гатти, который произвел радикальный переворот в этом способе, и с него собственно и начинается второй, более успешный период прививок. Его книга, появившаяся в 1760 году в защиту улучшенной прививки, считается знатоками не устаревшей и поныне, а способ, им данный, является образцом для введенной впоследствии вакцинации, то есть прививки коровьей оспы. Гатти показал, что никакое подготовительное лечение перед прививкой не нужно – вся подготовка сводилась к воспрещению обжорства и чрезмерной усталости. Он показал также, что прививку должно производить нежным поверхностным уколом, а отнюдь не глубокими разрезами или, что еще хуже, при помощи заволок и фонтанелей, к которым прикладывали губки и монеты, смоченные оспенным гноем. Гатти первый ввел для прививок тонкую швейную иглу – прототип современного оспопрививательного ланцета – и делал ею не более двух-трех поверхностных уколов. В Англии врач Суттон пропагандировал те же идеи.

Благодаря всему сказанному предохранительная прививка натуральной оспы, или вариолация, быстро распространилась по всей Западной Европе, но к нам в Россию этот способ проник лишь в конце XVIII столетия. В 1780 году натуральной оспой заразилась, как мы уже. упоминали, австрийская императрица Мария Терезия, которой врачи отсоветовали делать себе предохранительную прививку. Русская государыня Екатерина II, справляясь о здоровье больной, живо интересовалась вопросом, сохранит ли больная свою красоту или черты лица ее пострадают от рябин, и из опасения самой заболеть этим страшным недугом приказала нашему послу в Лондоне прислать в Россию опытного врача, который бы привил оспу ей и наследнику престола, Павлу. Лондонское медицинское общество рекомендовало для этой цели врача Димсделя, который, взяв с собою материю от легкого оспенного больного, поспешил в Петербург и привил оспу императрице и великому князю Павлу Петровичу. Решимость Екатерины II подвергнуться этой операции считалась геройским подвигом…

Пример, данный ею, произвел сильное впечатление. Сотни и тысячи лиц вслед за Екатериною подвергли себя операции прививки. Екатерина сперва привила оспу только себе. Тогда же и Мария Терезия решилась сделать прививку своим дочерям. Англичанин Димсдель был по-царски награжден за удачную прививку. Он получил за две прививки 500 тысяч рублей и пожизненную пенсию. Знаменитый ван Свитен за прививку, сделанную эрцгерцогине Марии Антуанетте, впоследствии погибшей на эшафоте во Франции, и сестре ее, получил также огромную пенсию и был назначен заведующим вариолацией во всей Австрии.

Эти примеры щедрот за опасный способ предохранения от оспы лучше всего доказывают, как боялись в то время натуральной оспы и какая это была страшная болезнь. Екатерина II издала вслед за тем особый указ, которым вариолация вводилась у нас в России как обязательная санитарная мера. Во многих русских городах, и даже в Сибири, в Иркутске, возникли заведения для прививки натуральной оспы.

«Однако такой закон, – говорит Миллер, – насильственно применяемый к неразвитой массе, без разъяснения его пользы, выполнение которого было возложено на грубую полицию и неряшливых неучей-оспенников, прививавших оспенный яд всем без разбору, вызвал большой ропот в крестьянском населении: на него смотрели как на новую повинность, а в казацких поселениях дело доходило до бунтов, и народ роптал, говоря, что его клеймят, как скот. Несчастные случаи, которые встречались при таких массовых прививках, грязное содержание привитых, заражение оспой целых семей и деревень от случаев прививки оспы вселяли страх».

И на Западе вскоре дело пошло так же худо, так что вера в целебность прививки снова стала угасать: многие врачи обнародовали громадный материал, доказывающий, что прививки не предохраняют от последующих заболеваний оспой и, главное, что оспопрививательные заведения всюду являются главными очагами, откуда повсеместно разносится зараза. Геберден с цифрами в руках показал, что в одном лишь Лондоне за сорокалетний период, когда практиковались прививки, погибло на 25 тыс. оспенных больных больше, чем за такой же период времени до введения прививок.

Таким образом, к конце XVIII столетия всюду наступило разочарование в целебности прививок натуральной оспы, и они, продержавшись в Европе 80 лет, стали выходить из употребления и совсем прекратились, так как в это время появилось благодетельное открытие Дженнера, обессмертившее его имя. Еще в 1762 году французский парламент ввиду сильного распространения оспы через оспенные заведения воспретил в стране прививку натуральной оспы. Позже, в начале XIX столетия, когда Дженнеровский способ стал входить в распространение, прививку натуральной оспы (вариолацию) всюду стали воспрещать особыми правительственными указами, и только в Англии она была воспрещена гораздо позже, в 1840 году, и продолжала практиковаться рядом с вакцинацией (прививка коровьей оспы). Ныне вариолация (прививка натуральной человеческой оспы) встречается и практикуется лишь у дикарей; так, Ливингстон видел эту меру у кафров и негров Центральной Африки, а также ее описывают путешественники, посетившие Индию и Китай. В 1862 году доктор Ватсон с успехом применил вариолацию на корабле в море, когда среди матросов появилась натуральная оспа, причем из 12 заболевших умерло 9, все же привитые (363 человека) остались живы. По отчету Медицинского департамента за 1888 год, вариолацию можно встретить и теперь среди туземных кавказских племен.