Витатуте Жилинскайте

Известную не только у себя на родине, в Литве, писательницу Витатуте Жилинскайте, юмористку и сатирика, ее читатели на литературном вечере однажды попросили ответить на вопрос:

«Как вы пишете?»

«Я спокойно выслушала его. Выслушав, кивнула головой: мол, вопрос понятен».

Однако Витатуте Жилинскайте читателям на него так и не ответила. Долго повторяла вслух их вопрос, комично переставляя слова то в одном порядке, то в другом, а потом...

«Я почувствовала надвигающуюся катастрофу. Ах, лучше бы я совсем никогда не писала. И вообще — лучше осталась бы неграмотной.

— Как?

Зал упорно молчал. Видимо, еще на что-то рассчитывал. Нужно было добавить что-то особенно весомое.

— А так!

Я села и исподлобья покосилась в зал...»

Кончается маленький остроумный рассказик «Как я пишу» таким пассажем:

«А в меня будто дьявол вселился с того вечера. Все время только и делаю, что ловлю себя на том, как я пишу. Вроде собаки, которая пытается поймать себя за хвост. И еще одного не могу понять: как я до сих пор писала и столько написала, не зная, как я пишу?»

Пассаж этот не что иное, как литературное кокетство. Кстати сказать, Витатуте Жилинскайте владеет этим даром в совершенстве. Хороший вкус позволяет ей при этом вовремя останавливаться на той опасной грани, за которой начинается уже не милое кокетство, а утомительное и плоское жеманство, свойственное некоторым нашим литературным снобам независимо от их половой принадлежности.

Витауте Жилинскайте отлично знает, как надо делать сатиру, а следовательно, знает и как она пишет. Впрочем, вернее будет сказать, что Витауте Жилинскайте знает, как надо пользоваться одним из приемов сатиры, очень важным и плодотворным приемом сатирического гротеска.

Вот рассказ — короче воробьиного носа — «Его светлость!». Собственно, даже не рассказ, а фельетон о том, как иногда у нас нянчатся с двоечниками и второгодниками, которые портят общую картину показного академического благополучия в школе. А вообще-то об очковтирательстве и показухе!

Учительница-историчка обращается к двоечнику Тартакивичюсу, называя его «вашим высочеством», и умоляет его на любых условиях приготовить урок, чтобы исправить злосчастную двойку по ее предмету. «Вельможа» отказывает учительнице в ее скромной просьбе.

«Историчка схватилась за голову.

— Что вы делаете, ваше высочество! — всхлипнула она. — Что теперь будет?

Тут Тартакивичюс извлек благородный палец из воды (действие происходит на берегу реки, в которой купается двоечник. — Л.Л.) и вытянулся во весь свой гигантский — один метр тридцать пять сантиметров — рост. И громовым голосом сказал:

— Что будет! Я знаю что! Мне уже вывели две двойки — по арифметике и по литовскому языку! Может, вы хотите влепить и третью? В то время как школа работает без второгодников? Ха!

Тартакивичюс топнул ногой, и прискакал невидимый конь. Его светлость проворно вскочил в седло и помчался вдаль — через горы, леса и долы... в следующий класс!»

Посмотрите, как облагородил, приподнял, какими яркими комическими красками освежил не новую, бывалую тему прием гротеска, как уместны тут все сатирические преувеличения.

Или другой рассказ — «Ангел над городом», — это название стало названием всего сборника В. Жилинскайте на русском языке.

Рассказ начат писательницей в энергичном, прямо-таки реактивном темпе:

«Сенсация: вместе с тучей ворон над городом пролетел ангел. Затем вороны вежливо отделились, а ангел повис в воздухе — значительно выше телевизионной мачты, но куда ниже цены цветного телевизора...»

Описав наружность ангела — его оттопыренные уши и «желтые башмаки разных размеров», — Витатуте Жилинскайте в остроумных диалогических сценках «комментирует» эту «сенсацию» от лица сверхбдительных работников-кадровиков, от лица ханжи-воспитательницы из детского сада, от лица незадачливых лекторов — мастеров никчемного водолейства. В ее сатирическую картотеку попадают еще и отец-викарий, и отец-настоятель, и журналист, автор лакирующих действительность очерков, сочинитель литературных портретов выдуманного, высосанного из пальца «положительного героя», лишенного всяких живых человеческих черт, и даже работники обувного комбината, надевшие на ангела «желтые башмаки разных размеров».

В этом рассказе, самом глубоком по своему сатирическому наполнению изо всех рассказов сборника, опять-таки именно прием гротеска помог писательнице справиться с темой, развернуть целую галерею сатирических типов, набросанных эскизно, но четко и наглядно на столь малой площади повествования.

Витатуте Жилинскайте принадлежит к той школе сатиры и юмора, которую мы, юмористы и сатирики, условно называем «польской школой». Что это такое?

Есть сатирики и юмористы, которые ищут свои сюжеты в самой глубине жизни. Какая-то житейская история, какое-то столкновение человеческих характеров, иногда комическое, иногда трагикомическое, а порой даже с налетом фарса, становится материалом для их юмористических сочинений со всеми свойственными литературному произведению обобщениями и типизацией. Это хорошая, проверенная, традиционная школа реалистического юмора. Думаю, что если я назову имена Чехова, а из современников Зощенко, то будет понятно, что я тут имею в виду.

У юмористов и сатириков «польской школы» сюжет условен, очень часто фантастичен; для такого писателя главное — сатирическая оценка того или иного отрицательного явления жизни, неправильных — с его точки зрения — взглядов на произведения искусства, литературы, театра, кинематографа.

Лаконизм, остроумие, часто парадоксальное, зрелость философской мысли — вот характерные черты произведения лучших последователей «польской школы» юмора.

К сожалению, многочисленные отечественные авторы юморесок, мелькающих в нашей печати то там, то тут, сильно скомпрометировали эту школу. Читаешь их произведения и думаешь, что краткость у них находится в очень далеком родстве с талантом, а то и вовсе не имеет с ним никаких родственных связей, что зрелость философской мысли подменяется дутым глубокомыслием, а парадоксальное остроумие натужным хихиканьем. В этом ряду Витатуте Жилинскайте одно из немногих счастливых исключений.

Я познакомился с творчеством талантливой литовской юмористки давно — еще во времена Второго съезда молодых писателей, на котором руководил семинаром по юмору и сатире. Думаю, что это обстоятельство дает мне право кое-что посоветовать Витатуте Жилинскайте.

Первый совет: не ограничивать свое творчество одним лишь приемом гротеска, ибо одна из главных опасностей, подстерегающих юмориста на его литературном пути, — это опасность утомительной однотонности. Надо стремиться к симфоничности в своем творчестве.

Второй совет: не ограничивать себя в тематике, смело переступать за черту привычных сатирических тем, связанных с явлениями литературы, искусства, бытового обслуживания и мелкого канцелярского бюрократизма.

Гоголевский бурсак, читая псалмы у гроба панночки-ведьмы, ограждал себя от нечистой силы меловым кругом. Не надо уподобляться ему. Сатирик должен смело вступать в бой со всякими виями, возникающими на нашем пути. И да хранит его козлоногий бог сатиры со своей веселой дудочкой в руках.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.