(Суббота)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

(Суббота)

Я и Он

Я и Он.

Два лица, два существа, два друга, две дороги рядом, два бога, два дьявола.

Я — это когда вкусно и плотно обедаю, пью вино, чорный кофе, курю дорогую сигару.

Он — это когда в полетах птиц, в движеньи ветра, в изгибе радуги, в травоцветеньи или в ритме прибойных волн моря — видит мудрый смысл песни:

И где нибудь в шатре на Каме

Я буду сам варить картошку

И засыпая с рыбаками

Вертеть махорочную ножку.

Он — всегда в творческом созерцаньи. Он — бесплотен и легок как ангел. Я же — весь в суете человеческих дел и непрестанных событий.

Я всегда — со всеми в куче муравейника.

Он — одинок, высок и оснежен вечностью — будто вершина Казбека.

Я коммерсант или кавалер, пассажир или рабочий, квартирант или слежу за чисткой щиблет и зубов.

Я — главное — издатель Его сочинений, антрепренер Его лекций — гастролей, устроитель Его выступлений — триумфов.

Он — трепетно — гордо любит Книгу, а я занимаюсь распространеньем.

Он — любит подарить Книгу Свою, а я предпочитаю продать и получить деньги.

Он — сгорая в увлеченьи — читает лекцию и следит за красотою стройности речи, а я думаю о кассе 1500 там или 1800.

Ему подносят цветы — зимой пунцовые розы — Он нюхает, вспоминая любимую, а я знаю, что эта корзина роз стоит приблизительно 150.

Его часто приглашают выступить с речью или со стихами и Он никогда не подумает о гонораре — меня же гонорар интересует нервно и я жду высокой заработной платы, как этого ждет каждый мастер у своего станка.

Ведь я знаю — Ему необходима вольная, широкая, многогранная, яркая, феерическая жизнь.

Жизнь — Поэта Жизни.

Жизнь — путешествующего бога с подарками.

Жизнь — открывателя апельсиновых рощ.

Жизнь — пролетающого на аероплане Современности.

Жизнь — Актера (Монахова или Шаляпина) Театра для Себя по Евреинову.

И для всей этой театрализации жизчи — нужны большие средства.

Правда — я также знаю, что Он часто живет иной — нездешней жизнью и доволен ничтожным и до жуткого малым.

Это когда Он — рыбак или странник, созерцатель или — йог, отдающий что имеет.

Дон-Кихот или Робинзон Крузо.

Или — за работой в творчестве.

Но и для этой святой жизни — требуются деньги.

Я все это знаю и достаю их, как умею, как хватает всех сил.

Вся моя жизнь — для Поэта.

А кроме него есть еще моя семья на Каменке и я должен заботиться о них — и заботиться мне и Поэту приятно.

Я бьюсь, выдумываю, изобретаю.

Иногда мне бывает очень трудно, но я — сильный пока и побеждаю.

Как каждый — если остро нуждается — если слишком грозит кризис или гибель — я иду на все и презираю условности и плюю на мещанскую мораль.

Я всегда готов на каторгу за спасенье Поэта.

Голубится голубь веющий

Над моей избой

Благослови Яминь алеющий —

Святой разбой.

Он мне написал эту молитву и я понял ее по своему. Во имя Истины я совершил ряд святых разбоев и в моей душе нет капли раскаянья, напротив — я горд за Молодость, за смелость, за жест решенья, за Него, за счастье быть названным друзьями:

— Святой разбойник.

Я совершенно справедлив в своем спокойствии

Я строго автономен в жизненной борьбе, как Он в своем Творчестве.

Часто мы немешаем друг другу, а иногда расходимся во взглядах и начинаем состязаться в истинности положенья.

Побеждает тот из двух, кто в данный момент окрасится ярче, острее, звучальнее.

Пример: от Давида Бурлюка получил, приглашенье ехать в Японию с своей живописью и поэзией.

Он восторженно засиял и готов бы срочно телеграфировать:

— Выезжаю курьерским.

Я же сказал Ему:

— Для поездки в страну хризантемных гейш нужно 4000, а у меня пустяки.

Отложим Поэт до чуда — чудо придет.

Он согласился.

Потому что верит Он только чудесам, а я опытный режиссер жизни сам тонко и искусно ставлю эти чудеса.

Впрочем иногда неожиданно просто вдруг повезет и я облегченно вздыхаю, радуясь за Него и за свой маленьк! Й отдых.

Я много работаю и очень устаю, но никогда никому не жалуюсь: ведь знаю что всем всем по существу наплевать и на меня, и на Него (с особым удовольств1ем), и на все божественное Искусство.

Тупой эгоизм близких, друзей, врагов — одинаково преимуществует.

И никому нет дела до меня и Поэта.

И если завтра сгинет Поэт с голоду или от гнета нужды — никто может неузнать об этой великой печали: потому что никто незаботился о Нем.

Для эгоистов важно пожалуй, чтобы, Он лишь бился создавать, творить, гореть, учить, возвышать, славить.

Принято верить, что культурными государствами управляет мудрая народная власть, обвеянная революцюнными победами и лучшими идеалами Человечества, но никто незнает случая — где (даже нетъ въ проэктахъ) эта мудрая народная власть избрала и вознесла бы Поэта еще при молодой жизни Его до себя.

До себя — перед всемъ народомъ, передъ всеобщей Единой Совестью, перед океаном людских душ, жаждуюших истинной красоты творческаго слова.

Невежеству народа власть противоставляет дисциплину гражданского сознанья и законы о подчиненьи начальству. Духовной жажде народа власть противоставляет литературу мелкой земской единицы или по улучшенью рогатого скота.

Будто все вопросы жизни — только брюхо и буржуазный покой, демократизированный массами.

А где творчество жизни Духа Страны — где источники талантливости — где залежи Мысли и Чувства — где бог внутри — где чудесные песни — где размах вольной мощи урожайных сердец. Это чует глубинно только Поэт.

Власть же этому Единому Оправданью жизни — значенья не придаёт.

Пускай гибнут Поэты въ мировой тоске и с Ними великие из мастеров Искусства — лишь бы мудрая народная власть следила, честно за государственным порядком и продовольствием.

В мильонах (на мильоны народа) экземпляров власть распространит в любой момент по стране любой сборник по политической экономии и никогда (хотябы приложеньем что ли) неотпечатает и неразошлет великую Книгу гениального Поэта Василья Каменского — Стенька Разин.

Так истинно разсуждаю я — гражданин вольной России — и знаю, что мерзавцы мрака и кретины-критики будут по свинячьи хрюкать в мою сторону.

А власти на Поэта наплевать.

Я и Он — мы останемся на веки на острове Одиночества.

Я — рыцарь Грядущаго Мира — Пятница.

Он — верный Себе Робинзон Крузо.

И оба мы — сверх оптимисты.

Ни я, ни тем более Он — величайший изъ современных мудрецов — несмотря на все ложно-свободное (торжество революции тела) — никого низачто неосуждаем, нетребуем исправленья.

Я только желаю духовнаго просветленья, высшаго напряженья разума, океански творческаго разлива до чудес.

Я Он — эхх. Поэт.

Он вот смотрит на солнечное небо и говорит:

— Сегодня я опять там слышу симфонию — это кричат орлы.