18. Обзор плаваний и исследований в XVIII веке
18. Обзор плаваний и исследований в XVIII веке
История русского мореплавания XVIII в. начинается деятельностью Петра Первого, создавшего русский военно-морской флот и русские морские кадры. Указом Петра от 14 января 1701 г. в Москве была открыта школа «Математических и навигационных, то есть мореходных хитростно наук учению». В 1715 г. Петр открыл в Петербурге Морскую академию и перевел в нее старшие классы «Навигацкой» школы.
Открытие Навигацкой школы в Москве повлекло за собой создание в России и других учебных заведений светского типа. Одновременно с созданием военно-морского флота Петр Первый организовал в России «новоманерное» кораблестроение и положил начало точным (инструментальным) гидрографическим работам, проводимым на государственные средства.
Надо напомнить, что в начале XVIII в. инструменты, используемые для кораблевождения и для производства гидрографических работ, были весьма несовершенны. Для измерения высот светил пользовались градштоками (астрономическими палками), астролябиями и квадрантами. При измерении углов градштоками наблюдателю приходилось смотреть одновременно по двум направлениям. Измерение углов астролябиями и квадрантами требовало спокойного положения линии отвеса, а на качке свободно подвешенные астролябия или квадрант превращались в маятники. Точность измерения такими приборами высот небесных светил, а следовательно, и определение географических широт была невысокой. Горизонтальные углы измерялись по компасу.
Местное время определялось по определению моментов прохождения Солнца через меридиан места по солнечным часам, а промежутки времени по песочным часам. Пройденные расстояния определялись или по оценке скорости судна на глаз, или по скорости проплывавших мимо судна предметов.
Во время плавания и при работах в море далеко не всегда возможны определения координат судна по наблюдениям небесных светил или, как говорят моряки, «по обсервации». Часто приходится рассчитывать плавание лишь «по счислению», т. е. по пройденным разными курсами расстояниям. Понятно, что «счислимые» географические координаты всегда менее точны, чем «обсервованные».
Все же определение широты по высотам небесных светил не представляло особых затруднений даже при таких несовершенных приборах, как градшток и астролябия. В то же время определение «обсервованной» долготы стало возможным только после изобретения хронометра, а также после разработки так называемого метода «лунных расстояний». Хотя первый хронометр был построен еще в 1735 г., однако внедрение его в снабжение даже военных кораблей затянулось почти до конца XVIII века. Определение долготы по лунным расстояниям стало возможным только после создания теории движения Луны (русским академиком Эйлером), после определения с достаточной точностью координат небесных светил и после издания соответствующих таблиц. Прием лунных расстояний был окончательно разработан также лишь к концу XVIII века.
Таким образом, к концу XVIII в. мореплаватели получили в свое распоряжение такие совершенные навигационные инструменты, как секстан (1731) и хронометр, и такой метод определения долгот, как метод лунных расстояний.
Особо надо подчеркнуть навигационное значение секстана. В этом инструменте, благодаря поворотному зеркалу, изображения предметов, угол между которыми измеряется, в трубе секстана совмещаются. Так, наблюдатель, например, смотрит непосредственно на линию горизонта и поворотом зеркала подводит к этой линии отраженное изображение Солнца. Таким образом, глаз наблюдателя в секстане смотрит по одному направлению, в то время как при измерении углов градштоком наблюдателю приходилось смотреть одновременно по двум направлениям. Самое драгоценное свойство секстана с морской точки зрения то, что им можно измерять какие угодно углы и притом в любую качку.
Постепенное совершенствование навигационных и гидрографических инструментов, а также и приемов морской описи создало возможность для более тщательного изучения наших морей, на которых интересы России с течением времени все более и более возрастали.
Географические карты всегда являются лучшими показателями изученности отдельных районов земного шара, а печатные карты, которых до Петра в России фактически не было, свидетельствуют, кроме того, о политическом и экономическом значении данного района. Значение рукописных карт, даже очень точных и даже вычерченных в нескольких экземплярах, в этом отношении очень невелико.
Рассматривая карту как показатель географической изученности, проще всего проследить развитие картографии в XVIII в. по отдельным отечественным морям.
Балтийское море. Первыми русскими картами Балтийского моря были две карты, носившие общее название «Размерная карта части в начале Балтийского моря»: первая – от Петербурга до Монвика и вторая, служащая продолжением первой, до Рогервика. Третья карта носила название «Новые размерные карты части Балтийского моря» от Гогланда до Эланда с Рижским заливом и Оландскими шхерами[188].
В 1714 г. был перегравирован со шведского атласа адмирала Розенфельда и дополнен частными картами, составленными по русским описям, атлас морских карт под названием «Книга размерная градусных карт Ост-зее или Варяжского моря». Этот атлас переиздавался в 1720 и 1723 годах.
В 1719 г. приступили к общей съемке Финского залива. В результате этой съемки инженер-полковник Иван Люберас в 1726 г. представил Адмиралтейств-коллегии одну генеральную и двенадцать частных карт Финского залива.
В 1738 г. Федор Иванович Соймонов переделал и дополнил голландский «Зее-факел» (морской светильник), содержавший карты Балтийского моря с приложением описания каждой карты на русском языке, под названием «Морской светильник или описание Варяжского моря».
С 1739 г. на Балтийском море началась деятельность знаменитого гидрографа Алексея Ивановича Нагаева. Первое издание атласа Нагаева, содержавшее пять морских и пять шхерных карт, было закончено в 1757 году. К атласу прилагалась лоция в трех частях. Лоция эта передавалась на корабли в рукописи – напечатана она была только в 1789 году. Сам атлас Нагаева переиздавался с дополнениями в 1788, 1789 и 1795 годах.
Карты Нагаева для своего времени были хороши, но они основывались только на шести астрономически, береговыми квадрантами определенных пунктах: Петербург, Гогланд, Ревель, Рига, Дагерорт и Аренсбург. Прочие места наносились с помощью астролябии и компаса.
Наконец, в 1800 г. был издан составленный генерал-лейтенантом Логином Ивановичем Голенищевым-Кутузовым «Морской атлас для плавания из Белого моря к Англинскому каналу и в Балтийское море».
Белое море. Как утверждается в официальной истории гидрографического исследования Белого моря, «первая, собственно морская карта Белого моря находится в атласе Ван-Кейлена, известном под названием „Зее-факела“, изданном в Амстердаме в исходе XVI или в начале XVII столетия. Карта эта составлена большей частью глазомерно, а западная часть Белого моря, Мезенский залив и Канинский берег нанесены, вероятно, со слов наших промышленников»[189]. С этой карты в 1701 г. Андриян Шонбек гравировал в Москве первые карты Белого моря на русском языке.
В 1727 г. по поручению Адмиралтейств-коллегии капитан Деопер и штурман Казаков произвели опись Белого моря, на основании которой была составлена новая карта Белого моря.
В 1741 г. «мастер от флота» (старший штурман) Евтихий Бестужев и мичман Михайлов на двух ботах описали Канинский берег Горла Белого моря от Мезени до Канина Носа.
В 1756 и 1757 гг. штурманы Беляев и Толмачев описали «береговою мерою» восточный берег Белого моря от Архангельска до мыса Конушина и остров Моржовец. От острова Моржовец до устья реки Мезени и дальше вдоль Зимнего берега до устья Северной Двины они произвели первый на Белом море правительственный промер. Кроме того, Беляев и Толмачев астрономически определили положение нескольких пунктов.
В 1769 г. капитан-лейтенант Михаил Степанович Немтинов описал южный берег Белого моря от устья Северной Двины до устья Онеги и сделал некоторые промеры.
На основании описей Бестужева, Беляева и Немтинова была составлена первая, довольно близкая к действительности рукописная карта Белого моря.
В 1778 г. на трешхоуте «Бар» под командой лейтенанта Петра Ивановича Григоркова и на боте под командой лейтенанта Дмитрия Андреевича Доможирова было предпринято подробное исследование северной части Белого моря. Работа эта была выполнена в два лета.
Съемка берегов велась береговыми партиями, при помощи астролябии, компаса и тесьмы; одновременно суда производили промер. В результате был положен на карту берег Горла Белого моря от реки Пялицы до Иоканских островов. Промер делался по всему Горлу Белого моря продольными и поперечными галсами, а на пути из Архангельска и обратно вдоль всего Зимнего берега.
В 1797 г. генерал-майор Логин Иванович Голенищев-Кутузов сделал представление о необходимости новой описи Белого моря, «ибо все прежние описи были не полны, не надежно между собой связаны астрономическими определениями». Руководство этой новой описью поручили самому Голенищеву-Кутузову. Опись производилась с 1798 по 1801 год. Для съемки и промера берег Белого моря от Канина до Святого Носа был разделен на шестнадцать участков, на каждый из которых были назначены морской офицер и штурман. Против каждого участка был сделан шлюпочный промер до глубины четырех сажен. В открытом море промер производился с парусных судов. Банки и рифы при этом не обследовались. Береговая съемка велась с помощью астролябий и пель-компасов. Во время экспедиции два специально назначенных из Морского корпуса астронома определили шестнадцать береговых астрономических пунктов, магнитное склонение, прикладной час и величину прилива в астрономически определенных пунктах. В результате этих работ Голенищев-Кутузов к 1806 г. составил генеральную карту Белого моря.
Азовское и Черное моря. Уже в 1701 г. была составлена карта «Восточная часть моря Палус Меотис и ныне называется Азовское море», что было вызвано военной необходимостью. Более полные гидрографические работы на Азовском море были проведены в 1768 г. под руководством адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина.
На Черном море «первая серия прибрежных промеров была произведена еще в 1696 г. экипажем корабля „Крепость“, доставлявшего в Константинополь русского посланника»[190].
Первая опись на Черном море была сделана в 1722–1724 годах. Первая карта Черного и Азовского морей на русском языке издана лишь в 1737 году. В 1770 г. была проведена под руководством Ивана Ивановича Нагаткина опись устьев Днепра, Днестра и Дуная, а в 1793 г. – опись «инженерными и гребного флота офицерами» берега Черного моря между устьями Днепра и Днестра.
Каспийское море. Первой правительственной экспедицией по изучению Каспийского моря была экспедиция капитана Александра Бековича-Черкасского, посланная Петром Первым в 1715 году. Бековичу поручалось разведать нижнее течение реки Аму-Дарьи, якобы впадающей в Каспийское море. Бекович, выйдя из Астрахани к полуострову Мангышлак, прошел на юг вдоль берега до юго-восточного угла Каспийского моря и составил карту этой части моря. Одновременно из расспросов выяснилось, что Аму-Дарья впадает в Аральское море.
Для обследования Каспийского моря Петром была послана еще одна экспедиция под началом капитан-поручика Карла Петровича Вердена – пленного шведского штурмана, до того уже производившего (1718) гидрографические работы в Финском заливе.
Помощники Вердена подпоручик Федор Иванович Соймонов и поручик Василий Алексеевич Урусов в 1719–1720 гг. описали западный и южный берега Каспийского моря. В результате всех этих работ, а также работ Бековича-Черкасского, была составлена первая приближающаяся к действительности карта Каспийского моря.
В 1726 г. Соймонов произвел новую опись южного и восточного берегов Каспийского моря, причем открыл вход в залив Кара-Богаз-Гол. Соймонов первый охарактеризовал этот залив как гигантский естественный испаритель.
В 1730–1734 гг. опись Каспийского моря производил лейтенант А. И. Нагаев, впоследствии работавший на Балтийском море.
В 1731 г. был издан первый атлас карт Каспийского моря, составленный «первым русским гидрографом» Ф. И. Соймоновым под названием «Описание Каспийского моря». Первая карта этого атласа называлась «Хартина плоская генералная моря Каспиского…» В 1748 г. издано «Описание моря Каспийского», составленное геодезистом Переваловым.
В 1764–1766 гг. производилась новая опись восточного берега Каспийского моря под руководством капитана 2-го ранга Ильи Васильевича Токмачева.
Наконец, в 1781–1782 гг. капитаном 2-го ранга Марком Ивановичем Войновичем была произведена опись западных берегов Каспийского моря у Апшеронского полуострова и восточных берегов у Красноводского залива, острова Челекен и др. Очень важным было открытие Войновичем у Апшеронского полуострова подводных нефтяных источников.
Любопытно отметить, что при описях берегов Белого, Баренцова, Балтийского, Черного, Азовского и Каспийского морей никто никогда не упоминал о каких-либо новых географических открытиях. Всегда подразумевалось, что берега этих морей уже настолько давно известны, что речь могла итти лишь об их описи, о составлении карт и об уточнении последних.
Баренцово море. Первая правительственная опись мурманского побережья была проведена лишь в 1741 г. лейтенантом Василием Винковым на гукоре «Кроншлот». Южные берега Печорского моря от Канина Носа до новоземельских проливов были положены на карту во время Великой Северной экспедиции.
Первой картой Маточкина Шара надо считать рукописную карту Якова Чиракина, составленную им глазомерно в 1767 году. В 1768–1769 гг. этот пролив положил на карту инструментальным наблюдением штурман Федор Розмыслов.
Северный Ледовитый океан. Великая Северная экспедиция (1734–1742) положила на карту весь берег Северного Ледовитого океана от Печорского моря до мыса Большого Баранова. Подразумевалось, что и эта экспедиция не сделала новых географических открытий, а лишь описала и дала название тому, что уже было известно.
После работ Великой Северной экспедиции картография Северного Ледовитого океана пополнилась описью Ляховских и Медвежьих островов. Но и эти описи нельзя назвать географическими открытиями, ибо Ляховские и Медвежьи острова, так же как и посещенный и описанный лишь в XIX в, остров Врангеля, в ясную погоду видны с сибирского побережья.
После работ Великой Северной экспедиции довольно точная опись берегов Сибири от устья Яны до мыса Шелагского была сделана в 1761–1762 гг. купцом Никитой Шалауровым. Первая сравнительно верная опись Медвежьих островов произведена геодезистами Леонтьевым, Лысовым и Пушкаревым в 1769 г., а первая опись Большого Ляховского острова геодезистом Хвойновым в 1775 году. В 1791 г. геодезист Гилев произвел береговую съемку от мыса Дежнева на запад почти до Колючинской губы. Других гидрографических работ на берегах Северного Ледовитого океана в XVIII в. не производилось[191].
Охотское и Берингово моря. О географических представлениях русских к началу XVIII в. о побережьях и островах Охотского и Берингова морей можно отчасти судить по карте Ивана Львова, привезенной Шестаковым в Петербург в 1726 году. О географических представлениях русских к концу XVIII в. можно судить по карте Сарычева 1802 года[192].
Из простого сравнения этих двух карт видно, какие великие географические открытия были сделаны русскими в Охотском и Беринговом морях в XVIII веке.
В последней четверти XVIII в. очень много было сделано по описи берегов Охотского и Берингова морей штурманами, приглашенными на должность капитанов промысловых судов. Так, в 1770 году штурман Афанасий Очередин, много плававший на промысловых судах, составил новую карту Алеутских островов. В 1781 г. штурман Потап Ильич Зайков описывал Чугацкий залив, в 1786 г. штурман Гавриил Логинович Прибылов открыл и положил на карту Прибыловы острова. В 1787 г. геодезист Елистратов описал на байдарке западный берег Камчатки от устья реки Тигиль до устья реки Пенжины.
В 1789 г. штурман Герасим Алексеевич Измайлов описал берег между Чугацким заливом и губою Якутат (Беринга), юго-западный берег Кенайского залива и Камышакскую губу. В 1791 г. штурман Дмитрий Иванович Бочаров описывал на байдаре северный берег полуострова Аляски от Исаноцкого пролива до реки Квичак, впадающей в вершину Бристольского залива[193].
Главными русскими географическим открытиями в XVIII в. на севере Тихого океана надо считать следующие:
1. Открытие Берингом и Чириковым в 1728 г. острова Св. Лаврентия.
2. Определение Федоровым и Гвоздевым в 1732 г. приблизительной ширины Берингова пролива, известного русским задолго до Беринга.
3. Открытие в 1741 г. Берингом и Чириковым положения западного берега Северной Америки между 55 и 60° с. ш.
4. Открытие в том же году Берингом и Чириковым ряда островов в заливе Аляска и Алеутских островов.
5. Открытие в том же году Берингом Командорских островов.
6. Открытие в 1776 г. лейтенантом Синдтом острова Св. Матвея в Беринговом море.
7. Открытие в 1786 г. штурманом Прибыловым в Беринговом море островов Прибылова.
8. Открытие в 1789 г. Биллингсом и Сарычевым острова Св. Ионы в Охотском море.
Карта Сарычева показывает, что к началу XIX в. берега Охотского моря, Курильские острова, берега Сибири от мыса Дежнева до мыса Лопатки, Командорские, Алеутские острова и полуостров Аляска с прилегающими частями американского материка были сравнительно верно положены на карту. Понятно, что во время описей, производимых отчасти правительственными экспедициями, отчасти в порядке частной инициативы, было положено на карту много островов и бухт. Однако это можно рассматривать лишь как уточнение уже открытого.
Начало продвижению русских на восток вдоль Алеутских островов было положено плаванием Беринга – Чирикова в 1741 году. Создание в 1799 г. Российско-американской компании явилось своего рода завершением дела Ермака, начатого еще в 1581 году. Исключительно быстрое продвижение русских к Тихому океану (1639), а затем новое продвижение на восток через северную часть Тихого океана (1741–1799) удивляло не только современников, но и последующих историков как русских, так и иностранных.
Вот что писал по этому поводу немецкий историк Ф. Гельвальд:
«В начале XVIII столетия уже почти все народы Европы имели свою долю участия в деле открытия Америки, от всех были основаны колонии на Новом Свете. Но истинным чудом представляется, что, наконец, и русские добрались до Америки… предприимчивые русские казаки нашли путь в Америку, невзирая на бесконечные пустыни Сибири, и совершенно самостоятельно и своеобразно открыли эту новую часть света. Всем остальным народам Европы Колумб открыл путь в Америку, с предприятиями же русских плавание Колумба не имеет почти ничего общего… Все другие народы шли с востока вместе с солнцем на запад. Русские же шли с запада на восток… Необычайно быстрым завоевательным походом они пробираются через весь Север Азии, приходят к берегам Тихого океана, и там у них является свой собственный Колумб (Г. И. Шелихов.—Н. 3.), который во имя России приобретает право владения Северо-Западной Америкой»[194].
Продвижение русских к Северной Америке и освоение ее берегов отличалось от движения западноевропейцев и заселения ими обеих Америк не только по направлению движения. Западноевропейцы на своем пути разрушили такие культуры, как культуры ацтеков и инков, и подвергли неслыханным бедствиям местное население, В Северной Америке индейцы жестоко истреблялись.
Часть русских в своем движении на восток по Сибири, вдоль Алеутских островов и в Северную Америку также допускала, особенно на первых порах, всякого рода бесчинства. Но эти бесчинства никогда не были системой и как только на осваиваемых русскими землях появлялась государственная власть, они постепенно прекращались.
Никогда и нигде русские при сношении с туземцами не подчеркивали какого-то превосходства белой расы. Это совершенно не свойственно исторически сложившемуся характеру русского человека. Такое отношение русских людей к народам, находящимся на более низкой ступени развития, очень хорошо определено следующими словами В. М. Головнина:
«Обширный ум и необыкновенные дарования достаются в удел всем смертным, где бы они ни родились, и если бы возможно было несколько сот детей из разных частей земного шара собрать вместе и воспитать по нашим правилам, то, может быть, из числа их с курчавыми волосами и черными лицами более вышло бы великих людей, нежели из родившихся от европейцев»[195].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.