Нас били за малейшую провинность Лобанова Вера Венедиктовна, 1926 г. р

Нас били за малейшую провинность

Лобанова Вера Венедиктовна, 1926 г. р

«Вороний мост» – «Raven Brucke» – именно так назывался центральный, и самый большой женский концлагерь фашистской Германии, узницей которого я была.

Я родилась в 1926 году в поселке Саки. 22 июня 1941 года я была в пионерском лагере в Бельбеке. После «костра» старшие девочки пошли встречать рассвет, но встретили войну.

30 октября в Саки ворвались фашисты, мы оказались в оккупации. Начались репрессии: повесили Тертышного, расстреляли евреев, комсомольцев химзавода и врачей местной больницы. Началась вербовка на работу в Германию. Первый эшелон ушел 25 июля 1942 года.

22 июня 1941 года я была в пионерском лагере в Бельбеке. После «костра» старшие девочки пошли встречать рассвет, но встретили войну.

Юноши и девушки стали получать повестки и прятаться по деревням – ехать добровольно никто не хотел. Тогда начались облавы. 10 августа я попала в телячий вагон и 1 сентября 1942 года оказалась в Австрии; попала в небольшой городок Краубат Нижней Австрии

к хозяину Георгу Гопфу. У него была небольшая гостиница. Там я познакомилась с Иосифом Чарным, который организовывал отряды из бежавших военнопленных и остарбайтеров. Однажды хозяйка отправила меня с обедом туда, где отец с сыном пилили деревья; я их быстро нашла по звуку пилы и увидела с ними наших военнопленных. Хозяин сказал солдату, что я русская, Вера, тогда солдат попросил меня достать гражданскую одежду и спрятать возле камня, на котором обедал хозяин. Я это сделала.

Назавтра принесли красные треугольники с буквами той страны, откуда родом, и номера на белой полоске (она была пять на пятнадцать сантиметров). Мой номер был 19760. Теперь у нас не было ни имени, ни фамилии, мы «гефтлинги».

В декабре меня арестовали, избили и посадили в подвал, но скоро выпустили под подписку хозяина. Им нужна была работница, так как старший сын воевал под Сталинградом, а невестка училась в другой стране. Их ребенку было всего несколько месяцев. Так я прожила под домашним арестом некоторое время, но в Страстную пятницу (13 марта) меня арестовали, надели наручники и повезли поездом в Грац, посадили в Шлоссбергскую крепость. Там я пробыла до 2 мая 1943 года. Оттуда – в Вену, затем в Брно, Дрезден, Берлин и в Равенсбрюк. Там нас раздели догола, сняли все украшения, вынули золотые зубы, остригли наголо, отправили в душ, оттуда – на осмотр коменданта. Голыми построили в шеренгу по одному, и началась экзекуция. Вопрос: «Откуда и за что попала в концлагерь?» – и удар плеткой, рядом стояла переводчица и записывала имя и фамилию. Некоторые называли не свои и получали тоже удар плеткой.

Потом выдали белье, платья синего цвета, фартук, косынку и маленькое полотенце, как носовой платок, и повели в 17-й блок с двухэтажными кроватями. Назавтра принесли красные треугольники с буквами той страны, откуда родом, и номера на белой полоске (она была пять на пятнадцать сантиметров). Мой номер был 19760. Теперь у нас не было ни имени, ни фамилии, мы «гефтлинги» [17].

Через неделю нас перевели в 26-й блок и послали на работу.

Я была на строительстве главной улицы Гауптштрассе. Военнопленные русские подавали нам вагонетки с песком наверх, а мы их подхватывали и везли на строительство, высыпали песок, возвращали вагонетки в карьер – так до обеда. Баланду проглотили – и опять до темна. Так каждый день: подъем, аппель (проверка) и работа. Мне пришлось и каток таскать на этой же дороге, огромными молотками рубить камни в карьере.

Страшными были собаки.

У меня на правом предплечье отметка, у моей подруги Нины были раны на животе. А скольких загрызали до смерти собаки и забивали до смерти розгами…

Работа – это не самое страшное, страшное – это дисциплина: за малейшую провинность плетки, бункер, где стоишь по колено в воде и не можешь даже на край ванны присесть, надсмотрщик уже кричит: «Ауфштейн!»[18]. В бункере моя сокамерница Галина Мироненко не выдержала эту казнь. За малейшую провинность зимой разденут до рубашки и обольют холодной водой. Стоишь, пока не упадешь.

Страшными были собаки. У меня на правом предплечье отметка, у моей подруги Нины были раны на животе. А скольких загрызали до смерти собаки и забивали до смерти розгами…

27 апреля нас вывели из лагеря, построили по пятеркам и повели на север. На вторые сутки я убежала в лес, там и встретила наши советские войска 2-го Белорусского фронта, в/ч 28822, с которой и приехала в Белоруссию, а потом домой на перекладных 30 октября 1945 года.