КГБ «сигнализирует»

Хочу представить читателям два документа Лубянки, которые опровергают домыслы диссидентов и бывшего друга. Оба составлены искусствоведами в штатском, подписаны шефами КГБ – здравствующим Семичастным и покойным Андроповым.

Первое письмо появилось после закрытия летом 1964 года выставки в московском Манеже, последовавшего за публикацией письма-доноса членов партбюро МОСХа в «Вечерней Москве». В тексте, адресованном инстанциям, выражалась резкая критика картин Глазунова. Они характеризовались антикоммунистическими, клерикальными, ведшими народ не туда, куда звала партия.

Выставку немедленно закрыли. От чекистов потребовали в ЦК справку о случившемся. Они ее оперативно сочинили. Вот текст:

«Секретно.

Комитет госбезопасности ЦК КПСС при Совете Министров СССР 20 июня 1964 г. № 1467-с, г. Москва.

В Центральном выставочном зале с 15 по 20 июня действовала организованная Министерством культуры СССР выставка произведений художника И. Глазунова.

Как известно, выставка проводилась, минуя Московское отделение Союза художников, которое рассматривает работы И. Глазунова не отвечающими современным идейно-художественным требованиям.

Используя недозволенные приемы саморекламы, Глазунов способствовал созданию обстановки определенной нервозности и ажиотажа на выставке. Несмотря на то, что отдел изобразительных искусств разрешил отпечатать лишь 300 экземпляров афиши, Глазунов добился в типографии „Красное знамя“ изготовления 1500 экземпляров, которые вместе со своими почитателями сам расклеивал в городе. В разговоре с иностранцами Глазунов похвалялся, как в этих целях он разбивал Москву на квадраты, обращая особое внимание на места, где живут знакомые иностранцы. Некоторых иностранцев Глазунов оповестил заранее и пригласил их посетить выставку вместе с родственниками и близкими.

В день открытия выставки, когда были сняты с экспозиции две картины, Глазунов заявил, что „забрали лучшие экземпляры“.

Среди части посетителей выставки распространен слух, что Глазунов является „мучеником“, „борцом за правду“, которого не признают в МОСХе. Этому способствовало поведение самого Глазунова на выставке, который нередко обращался к зрителям с жалобой, что он-де влачит жалкое материальное состояние, что его не признают.

Выставку ежедневно посещало более пяти тысяч человек.

В книге отзывов имеется ряд восторженных откликов о Глазунове и отрицательных высказываний по адресу художников-реалистов.

Например:

„Выставка – это удар по нашим художникам-иезуитам…“

„МОСХ и Союз художников СССР дают трещину…“

„Глазунов – это Паганини в живописи…“

„Здесь Русь, здесь русским духом пахнет…“ и т. п.

19 июня намечалось обсуждение творчества Глазунова. Министерство культуры отпечатало и разослало специальные пригласительные билеты, однако к моменту начала обсуждения посетители и, в основном молодежь, поклонники творчества Глазунова отказались покинуть зал и, усевшись на полу, криками в течение нескольких часов требовали открытого обсуждения. Обсуждение было отменено.

Ряд иностранных корреспондентов отправили за границу тенденциозные сообщения о выставке И. Глазунова.

Председатель Комитета Госбезопасности

В. Семичастный».

Мог ли человек, за которым, как явствует из этой некогда секретной бумаги, велось наружное наблюдение, чьи разговоры фиксировались следовавшими по его пятам агентами Лубянки, быть тем, кем его представляет писатель вслед за автором книги «КГБ»?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.