Королева Виктория и принц Альберт Саксен-Кобург-Готский

Королева Виктория и принц Альберт Саксен-Кобург-Готский

Принцессам положено выходить замуж за принцев – это правило в прежние времена действовало практически непреложно. А рассматривать другие варианты брака для будущей королевы, к тому же единственной наследницы престола в консервативной Британии ХIХ века, никому и в голову бы не пришло!

Королева Виктория и принц Альберт на балу-маскараде 12 мая 1842 года. Эдвин Ландсир

Принцесса Александрина Виктория родилась в мае 1819 года там, где и положено рождаться особам королевской крови, – во дворце. Малышка лишилась отца, когда ей было всего восемь месяцев от роду, и росла под присмотром матери, а также многочисленных придворных нянек, бонн и гувернанток. Условия, в которых воспитывалась та, чье царствование впоследствии было названо великим, были самые жесткие: девочке запрещалось спать отдельно от матери, а также разговаривать в ее отсутствие с любым незнакомым ей человеком!

Тирания требовательной и не в меру строгой матери кончилась в один день: однажды утром девятнадцатилетняя принцесса и единственная законная претендентка на трон проснулась королевой. Первое, что приказала сделать та, которую 20 июня 1837 года епископ Кентерберийский объявил новой королевой, – это убрать свою кровать из спальни матери. Это был решительный шаг, и сколько еще таких шагов в своей жизни Виктории предстоит совершить!

Новой королеве было почти двадцать – возраст по тем временам изрядный, а королевство нуждалось в наследнике престола. Собственно, выбора как такового у Виктории не было: единственным кандидатом, предложенным ей в мужья матерью и дядей, бельгийским королем Леопольдом, был принц Альберт Саксен-Кобург-Готский. Брак намечался сугубо династический, ведущий к укреплению обоих участвующих сторон, но…

Виктория уже виделась с Альбертом раньше, и он показался ей не просто милым, а чертовски привлекательным! Принц был хорош собой, любезен, благородно прост в общении, однако… Дух противоречия и долго терпимая зависимость от властной матери – именно то, что заставило ее в свое время приказать вынести собственную кровать в помещение, принадлежащее только ей, не дали Виктории сразу сказать «да». И, в конце концов, она была королевой! Ей хотелось самой принимать не только государственные решения, но прежде всего те, которые касались ее личной жизни.

Как говорит народная мудрость, «суженого и конем не объедешь». Не объедешь его и королевской каретой – тем более когда чувствуешь такое сильное влечение! Хитроумный дядя Леопольд устроил встречу строптивой племянницы с Альбертом, и тот, не прикладывая никаких особых усилий, совершенно очаровал девушку. Уже через два дня она сама написала бельгийскому монарху: «Красота Альберта впечатляет, он так любезен, так прост: короче, он соблазнителен».

В решительности Виктории нельзя было отказать, и она, не откладывая дела в долгий ящик, объявила премьер-министру, лорду Мельбурну: «Я решилась на брак с Альбертом. Надо ему об этом сообщить!» Чопорный лорд растерялся: «Обычно мужчины просят руки суженой, а не наоборот!» Это немного отрезвило Викторию – действительно, хотя их брак с Альбертом казался делом решенным, форсировать события самой как-то не по-женски…

Однако первой заговорить о браке пришлось именно ей. После королевской охоты, на которую принц Альберт получил приглашение, Виктория позвала его в свой кабинет. И – впервые осталась с тем, в кого уже была влюблена, наедине. Принц просто смотрел на нее – но он молчал! И тогда говорить пришлось ей. «Вы понимаете, зачем я позвала вас сюда? – спросила Виктория кузена. – Я буду счастлива, если вы станете моим мужем!»

Альберт преклонил одно колено и прошептал: «О, я недостоин вас… – Щеки Виктории вспыхнули, однако это был не отказ. – Я буду счастлив провести всю мою жизнь рядом с вами…»

Принц Альберт хорошо понимал, что, соглашаясь на этот брак, он навсегда останется в тени своей царственной супруги, постоянно будет следовать на шаг позади нее, потому что супруг английской королевы – это не король. Он будет носить лишь титул принца-консорта, и тот получит не сразу после женитьбы, а только по истечении нескольких лет. Королева могла назначить своего мужа всего-навсего фельдмаршалом, и то лишь номинально!

Виктория понимала, насколько такое положение вещей, четко прописанное в конституции страны, унижает Альберта, и даже сделала об этом запись в своем дневнике. Кроме того, она влюблялась в своего будущего мужа все сильнее и сильнее. И это толкало ее на все более решительные шаги. Она даже хотела потребовать от парламента дать своему мужу титул короля, но от этого опрометчивого шага ее отговорил все тот же мудрый лорд Мельбурн. «Те, кто делает королей, могут и свергать их! – заметил он. – И прошу вас, ваше величество, не поднимайте этот вопрос сейчас. Еще не время».

Свадьба, которую с помпой отпраздновали в 1840 году, наконец-то соединила Викторию с тем, к кому она так стремилась. Ее страсть, возраставшая с каждым днем, даже озадачивала несколько холодноватого и рассудительного принца: сможет ли он соответствовать такому сильному чувству?

Но, как бы ни любила его невеста, она все сделала по-своему, несмотря на его многочисленные просьбы и пожелания: сама выбрала дом, в котором они будут жить, всю обстановку, и даже предложила своему будущему мужу… новых друзей! Взять в их новую жизнь его собственную свиту Виктория не пожелала…

Альберт никогда не был пылким любовником, и страсть жены порой его утомляла, но… она все же была королевой! Причем королевой, которую он сделал счастливой. В ее кабинете поставили второй письменный стол – для Альберта, хотя он не мог принимать никаких государственных решений. А в своем дневнике Виктория написала: «Я подписываю бумаги, а Альберт их промокает»…

Однако глупо предполагать, что муж королевы был полностью отстранен от дел управления государством: можно сказать, что Альберт мудро и ненавязчиво руководил своей женой, давал ей дельные советы и даже… был нянькой и сиделкой при беременной Виктории! Слово Альберта всегда оставалось решающим и в воспитании, и в лечении детей, которых супруги родили целых девять.

Брак Виктории и Альберта был на редкость удачным, что для коронованных особ скорее исключение, чем правило. Вот как пишет о нем сам Альберт в письме к брату: «Чем тяжелее и крепче цепи супружества, тем лучше. Супруги должны быть прикованы друг к другу, неразделимы и жить только друг для друга. Я хотел бы, чтобы ты приехал и полюбовался на нас – идеальная супружеская пара, соединенная любовью и согласием».

Разумеется, когда тебе то и дело приходится носить и рожать детей, что, конечно, тоже поступок государственной важности, приказы и законы отступают на задний план. Альберт все больше вовлекался в дела королевства – он вставал еще до восхода солнца, шел в кабинет и принимался за работу: читал и подписывал бумаги, вникал в дела министерств… Некоторые политики даже возмущались, что у нового монарха в руках слишком много власти, но Виктория только радовалась сложившемуся положению дел!

Королева называла мужа «мой милый, мой несравненный ангел», а он отвечал ей такой же нежной любовью. Казалось, ничто не может омрачить их семейную идиллию, но… Внезапно в декабре 1861 года Альберт заболел. Королева вначале не придала значения недугу, думая, что болезнь мужа не более чем легкое недомогание, но все развивалось настолько стремительно, что через четыре дня короля не стало… Последними его словами были: «Моя дорогая жена…»

Король умер. Однако любовь Виктории к Альберту не умерла вместе с ним. И хотя она долгие годы будет переживать эту потерю почти так же остро, как и в первые скорбные дни, всю свою оставшуюся жизнь она посвятит увековечиванию памяти о любимом. Кроме памятников безвременно ушедшему супругу, Альберт-холла и Альберт-мемориала, Виктория будет почитать память любимого ежедневно и ежечасно: в его комнате всегда будут стоять свежие цветы, на его постель каждый вечер будут класть пижаму, а утром приносить горячую воду для бритья…

Она никогда не забудет и не предаст любимого, и память о нем будет хранить тем способом, который более всего приличествует королеве: закончит все те начинания, которые Альберт считал важными. Никто не смел диктовать Виктории свою волю, кроме того, кто незримо и до конца ее дней будет стоять у нее за плечом и шептать ей на ухо: «Ты поступаешь правильно, моя дорогая жена…»