Америка, 1934

Америка, 1934

14.03.34

Приезд Н.К. и Ю.Н. Рерихов в Нью-Йорк в 1934 году

Приехали наш светлый Гуру и Юрий. Н.К. весь светится любовью к нам и терпимостью, которая в каждом его слове. Юрий превосходно выглядит, возмужал. Н.К. не изменился ни на йоту. Говорил, что в Париже Шкляв[ер] работает хорошо, мадам де Во просила его приезжать каждый год или же раз в два года! Правительство там теперь дружественно нам — Думерг и др. <…>

Таубе говорит, что в Германии очень туго: молодежь приходит на лекции профессоров вооруженная револьверами, и профессора их боятся. С Германией нам работать невозможно. В Италию к Муссолини большевики прислали какую-то красавицу, которая так его подчинила, что он расположен к большевикам. В Белград Н.К. не поехал из-за расходов, и потом, их дружелюбие вовсе не было высказано на Конвенции, где представитель Югославии даже не выступил вообще.

Н.К. говорил об иезуите, отце Ганском, который спросил Н.К., отчего он не сделается католиком. Н.К. сказал ему: «Я рожден в ортодоксальной православной церкви, ответьте мне по сердцу, должен ли я стать католиком?» Тот ответил: «Нам лучше иметь вас другом».

<…> Н.К. встретил нас словами: «Итак, мы пришли к будущему! О прошлом надо забыть». Свет от него буквально струился! Приехал он в 1.30 дня, завтракал у Нетти — мы все внизу, а затем собрались у нее. Он посмотрел Музей, удивился, что такие глубокие трещины в полу, говорил о том, что у меня в кабинете хорошо, любит прямую линию всех портретов у меня. Он прошел всю Школу, повсюду одобрил картины учеников, очень похвалил талант Марголиса, ему лично сказал, что у него сила в живописи. Я познакомила его с некоторыми учениками. В моей студии он видел Тарухана и Таню. Юрий сказал нам, что Тарухана не любят в Париже — он себе сам навредил.

Вечером опять встретились у Нетти ненадолго, затем мы зашли к Н.К. на пару минут. Н.К. мне сказал, что я такая же, ничуть не изменилась, смотрит так ласково, что от него все светлеет в сердце. Ему понравились Донн и Хелен, сказал, что они славные. Друг (Уоллес) вызывал Франсис [по телефону], и завтра утром она сними [Н.К.Р. иЮ.Н.Р.] едет в Вашингтон, увидят Друга в 6.30 — важно решить вопрос об экспедиции[276].

Мама видела утром, будто я приехала к Е.И. и начала командовать прислугой, разбирая свои сундуки. Е.И. мне сказала: «Вы, Радна, должны немедленно вернуться обратно, когда ваш характер исправится, вы сможете приехать сюда, а теперь я не могу этого вынести». <…>

С приездом Гуру у нас радость — все тягости отпали.