Монголия, 1927

Монголия, 1927

29.03.27

Приезд в Улан-Батор и встреча с Рерихами. — Дом Рерихов в Улан-Баторе

В пять часов приехали в Улан-Батор. Добираться до города очень тяжело — такая ухабистая дорога! Мы должны были пройти таможенный досмотр, но нас пропустили, даже не взглянув на вещи. Город ужасно грязный, но тихий, интересный, с храмами, юртами, святилищами, прекрасными белоснежными горами, с такими контурами и оттенками лилового, розового и синего! Помчались в Консульский переулок — прелестный дом, большие ворота, которые распахнулись перед нами, и мы обняли Н.К. и Юрия, выбежавших нам навстречу. Е.И. осталась дома, лежала в постели: от простуды у нее поднялась температура. Мы были так счастливы, никак не могли нацеловаться. Они ждали нас уже два дня, посылали брички на дорогу, сами выходили встречать нас, и бедная Е.И. простудилась. Отдали нам комнату в доме своего хозяина, в том же дворе, где жили сами. Комнатка была маленькая, ни одной кровати, и они предложили нам свои раскладушки до приезда нашего багажа. Мы счастливы быть рядом с ними. Доктор (Рябинин) и В.К.[146] жили у Всесвятского, в полуквартале от них. Мы были такие грязные, что походили на бродяг, поэтому быстро приняли ванну и опять помчались к ним. Все они поправились, Юрий выглядел прекрасно, Н.К. немного постарел, но также выглядел великолепно, но бедная Е.И. совсем не казалась здоровой. Всю зиму она болела: горло, насморк. Атмосфера здесь ужасная, пыль, ветер, в воздухе так много микробов. Сердце ее также ослабло. Кроме того, все эти месяцы они очень много работали, Н.К. написал около ста картин, а Е.И. готовила к печати сразу две Книги.

А теперь я опишу, как они жили. Прелестный небольшой домик, низкое крыльцо с двумя ступеньками, большой широкий двор. Вы сразу же попадаете в столовую, где стоит встроенный деревянный шкаф, два сдвинутых стола и стулья, большая печь, отапливаемая дровами. От столовой ведет небольшой вестибюль, в котором стоит вешалка с меховыми пальто, а также раковина, где вы часто моете руки из-за страшной пыли. Крошечная комнатка Юрия: книжные полки, стол и раскладушка. Затем вы проходите в комнату побольше, в центре небольшой столик, несколько стульев, занавешенные полки с многочисленными лекарствами и материалами, на стенах очень красивые танки, делающие комнату столь красочной. В ней два окна. Н.К. рисовал в этой комнате всю зиму. Справа от нее расположена комната Е.И. Очень маленькая, с двумя окнами, двумя раскладушками (Н.К. тоже спал здесь) и небольшим столиком. Чудесные танки на стенах и Святыня, вся устланная лиловым бархатом (третье окно использовалось специально для этого). В центре стоял Будда, занавешенный хатыками, несколько меньших Будд, также занавешенных хатыками, много бусинок из сандалового дерева, хрусталя, медные чаши, где горело масло, священные маленькие фигурки и изображения — все это производило неизгладимое впечатление.

Е.И. работала всю зиму, и днем и ночью, чтобы подготовить к печати две Книги.

Во дворе также стояли две юрты — одна служила туалетом и ванной (ванна небольшая, цинковая), в другой юрте, побольше, жила и спала прислуга (буряты и тибетцы). Повар Людмила, прекрасная русская девушка, на которую было Указано еще в Урумчи, и ее четырнадцатилетняя сестра готовят еду. Рерихам прислуживают также два тибетских ламы и Кончок, который путешествует вместе с ними. Еще у них в доме есть Дедка, прекрасный тибетский старец; он убирается в комнатах и топит печь, но с ними он не поедет. Остальные слуги — буряты. Всего десять слуг, но неумелых, необученных, сырой материал.

Трудно описать, с какой радостью мы встретились — нам хотелось сразу же узнать обо всем и все им рассказать. У них также есть секретарь и технический помощник, Павел Константинович] Портнягин, молодой человек двадцати четырех лет — не очень приятный, но, возможно, он изменится, и от него будет больше пользы. Но самой важной новостью для нас было строительство двадцатичетырехэтажного здания, которое должно начаться в Нью-Йорке. Такие большие перспективы и возможности!

<…> Трудная у них была зима, никакой помощи от тех, кто ее обещал, только препятствия, мелкие неприятности, глупые советы вроде того, который дал Никифоров, — подарить монгольскому правительству картину, на чем он настаивал. Н.К. неохотно, но сделал это, раскрыв таким образом свое местопребывание. Но монголы были весьма учтивы и ценили его величие и значение. Спустя два дня после нашего приезда мы нанесли визит Джам-сарано, советнику правительства. Весьма образованный человек, говорил о возможном сотрудничестве с Америкой. <…> Перед уходом попросили его дать человека, который бы сопровождал экспедицию по стране вплоть до границы. Это было крайне важно, и он исполнил эту просьбу, дав такого человека — ламу. На следующий день мы пошли посмотреть на подаренную картину «Великий Всадник». Она висела в приемной премьера.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.