Снова Нью-Йорк

Снова Нью-Йорк

Частный доктор

Так мы снова оказались в Нью-Йорке. Здесь я решила пойти к частному врачу в надежде получить более объективное, как мне казалось, мнение.

Приемная у доктора была на 77-й улице, 20 — прямо напротив музея. По дороге Кирилл предупредил меня, что вместе с доктором работает его жена, которая немного говорит по-русски.

Открыла мне дверь женщина, которую я приняла за работницу, она была в черном платье с белой обшивкой, которое показалось мне униформой, и я начала говорить с ней по-английски.

— Миссис Алексеева, мы можем с вами говорить по-русски.

Сразу стало приятнее. Кирилл оставил нас и ушел.

— Вы были в Мексике? — заметила я, обратив внимание на изделия, украшавшие эту комнату.

— О да, до 1947 года.

Зашел доктор, вежливый, даже очень вежливый, сразу видно, что не американец. Внимательно прослушал. Но при моем перечислении всех госпиталей, в которых я уже успела побывать, у него все шире и шире открывались от удивления глаза. Наверное, он подумал, что при таких условиях даже здоровый человек может заболеть.

Не могла же я рассказать ему все наши злоключения. Я только вкратце объяснила кое-что, и когда я дошла до Лос-Анджелеса, он только спросил:

— Могу я ознакомиться с вашими рентгеновскими снимками?

— К сожалению, нет. Потому что те, кто должен был переслать мне снимки, сказали, что они потеряны.

— Потеряны?! Но такие вещи не теряются, — и у него от удивления даже ручка выпала из рук. — Хорошо, значит, все анализы придется сделать заново.

Затем последовали флюроскоп, рентгеновские снимки. Пока их проявляли, он подошел ко мне и так трогательно спросил:

— Скажите, вы чувствуете себя здоровой?

В его голосе была почти просьба, как будто он хотел услышать: «Да, чувствую». Не могла же я сказать ему, что я чувствую себя совсем разбитой и больной.

— Я стараюсь доктор, очень стараюсь. Единственное, я быстро устаю, — ответила я и как будто подписала свой приговор.

Я поняла, что врачу почти все ясно и он только избегает или ищет какой-либо предлог, дающий ему право не выносить жестокого приговора.

В данном случае он почти судья, который выносит приговор, и, как каждый добросовестный судья, ищет как будто предлог, который дал бы ему возможность как-то облегчить судьбу обреченного, а в данном случае это еще хуже.

Он отнимает у семьи, у детей ни в чем не виновного человека, приговаривает его к годам тяжелого заключения в ненавистных условиях больничного режима, даже еще более тяжелых, чем для закоренелых преступников, где человек должен годы и годы лежать, лишенный общения со всем внешним миром и самыми дорогими, близкими людьми — детьми, мужем, находясь между жизнью и смертью, лежать и ждать бессрочного приговора своей судьбы, где время от времени даже производятся пытки в виде всевозможных анализов и операций.

— Снимок в порядке, можете одеваться, — сообщил доктор.

Он втиснул прозрачную пленку в рамку с изображением моих измученных легких и, не глядя мне в глаза, а как будто через меня, обращаясь к своей жене, произнес:

— Надо немедленно лечь в госпиталь, я не знаю, как в «Монтеферы», туда долго приходится ждать, иногда по 6–8 недель, это не годится. Нужно немедленно, как можно скорее локализовать, пресечь болезнь. Я думаю, снова надо начать стрептомицин.

Слова его, обращенные к жене, били меня как раскаленным молотом по голове.

— Пожалуйста, вы не волнуйтесь, я сделаю все, чтобы вам было легче.

А я как будто окаменела, как будто уже речь шла не обо мне, я даже не знала, как реагировать на это.

Они сердечно, очень сердечно со мной попрощались.

— Я надеюсь, вы скоро поправитесь и все у вас будет хорошо.

Они оба, стоя у порога, мило улыбались и даже помахали мне рукой.

На дворе моросил мелкий противный холодный дождик. Домой я вернулась, когда предупредили — будет буря, а у меня уже буря бушевала внутри, я уже не плакала, а, задыхаясь, рыдала. Вернулись из школы дети. Скоро вернулся Кирилл.

— Ну, что сказал доктор?

— Все то же, госпиталь. А что хорошего у тебя?

Джин начал перечислять все наши проблемы по пальцам, загибая их. Нину надо в первую очередь поместить в госпиталь, для этого надо найти крепкого «чермена», кто жертвует в госпиталь большие деньги, протолкнуть «билль» через сенат — написать письмо Эчисону или президенту, заявил Джин.