Пушкинские тропы

Пушкинские тропы

До нашего возвращения в столицу предстоял промежуточный заезд в древний город Тверь (тогда – Калинин). В областном Управлении по делам архитектуры следовало уточнить границы земельного участка завода и решить другие вопросы. Я решил воспользоваться этим и заодно, по пути, познакомиться с Торжком. Он был любимым местом частых остановок Пушкина во время поездок по Московско-Петербургскому тракту.

Оставшееся до отъезда время мы посвятили более детальному знакомству с Вышним Волочком. Осмотрели Богоявленский собор, выразительный силуэт которого красочно отражался в спокойной глади канала. Издали осмотрели Казанский женский монастырь, в котором тогда размещалась военная часть – что поделать, приметы времени… Большой интерес вызвали старинные трех-четырех-этажные фабричные здания. В одном из них размещалось крупное производство валенок. Многие добротные постройки прошлого выглядели запущенными. Выщербленные стены, обвалившаяся штукатурка свидетельствовали о том, что к ним многие годы не прикасались руки реставраторов.

До Торжка мы ехали дорогой, к которой подходят слова Даля: «Много алмазных искр Пушкина рассыпались тут и там…» Заповедные уголки Тверской губернии Пушкин любовно называл «милым берегом». Мне вспоминаются его строки:

Дубравы, где в тиши свободы

Встречал я счастьем каждый день,

Ступаю вновь под ваши своды,

Под вашу дружескую тень.

При подъезде к Торжку открылась сказочная панорама его силуэтной старинной застройки с доминантами монастырей и соборов. Местный старожил из экскурсионного бюро, узнав, что мы архитекторы, радушно познакомил нас с городом. Он провел нас по набережной вдоль реки Тверцы, застроенной многочисленными зданиями в стиле классицизма. Они были созданы по единому замыслу архитектора Львова. Поднялись на второй этаж легендарной гостиницы Пожарского. В одной из комнат с эркером, по преданию, неизменно останавливался Пушкин. Известны строки, обращенные им к другу, С. А. Соболевскому:

На досуге отобедай

У Пожарского в Торжке,

Жареных котлет отведай

И отправься налегке.

Мы осмотрели Борисоглебский и Воскресенский монастыри, а также Спасо-Преображенский собор. В годы борьбы с религией, как опиумом для народа, они находились в запущенном, плачевном состоянии.

Привлек наше внимание отреставрированный деревянный дом с белыми резными наличниками. По словам экскурсовода, он в далекие времена принадлежал сыну президента Академии художеств Оленину – приятелю Пушкина. Многочисленные экспонаты музея как бы воскрешали прежнюю обстановку любимого островка поэта. Случайно я узнал, что рядом с городом, в деревне Селихово, находится бывшая усадьба Загряжских. У меня екнуло сердце. В памяти моментально всплыл образ Артемия Загряжского, моего давнего покровителя. Как много хорошего он сделал для меня в Черновцах!

Дефицит времени и сложности с транспортом не позволили в первый приезд в Торжок посетить усадьбу Загряжских. В последующие годы удалось там побывать и у обветшавших стен возложить цветы.

Время было позднее. Переночевать я решил непременно в гостинице Пожарского. Попросил комнату с эркером, где любил останавливаться Пушкин. К сожалению, она была занята. Нам предоставили комнату рядом и без эркера – для начала тоже неплохо. Я был уверен, что неоднократно буду приезжать в эти благословенные места и обязательно побываю в легендарной комнате.

Утром мы спустились к завтраку в буфет на первый этаж. Заказали жареные котлеты от Пожарского, воспетые поэтом. Но прославленные котлеты нас разочаровали. Показалось, что мясо в них положить забыли. Подумалось, что, если бы поэта угостили этим жареным подобием котлет, они не вдохновили бы его на написание знаменитых строк. После завтрака мы покинули этот сказочный городок, заслуженно получивший впоследствии статус памятника градостроительства XVII–XIX веков.

В Твери пришлось задержаться на два дня. Вопросов и формальностей в областном отделе по делам архитектуры оказалось гораздо больше, чем ожидалось. Поэтому напарников я досрочно отправил в Москву. Весь день занимался делами. Ночевал я в бывшей гостинице Гальяни. Она также была облюбована Пушкиным во время визитов в Тверь. Кулинарные достоинства кухни Гальяни, как и Пожарского в Торжке, он не обошел своим вниманием в письмах Соболевскому:

У Гальяни иль Кольони

Закажи себе в Твери

С пармезаном макарони,

Да яичницу свари.

Утром за завтраком я, с опаской после пожарских котлет, заказал меню поэта. Молодой официант поморщился и в глубокой задумчивости почесал голову.

– Вы как иностранец – на плохом русском языке заказываете блюдо, которое в меню не значится. Извольте, макароны с сыром. Насчет яичницы-глазуньи… Хоть из десятка яиц.

Я безнадежно кивнул:

– Извините за малограмотный русский язык, на котором говорил даже Пушкин. Принесите, пожалуйста, макароны с сыром и глазунью только из двух, а не десятка яиц.

Перед возвращением в Москву на любезно предоставленной тверскими коллегами машине был совершен небольшой ознакомительный объезд города. С красивой ухоженной набережной я полюбовался силуэтами Крестовоздвиженского и Свято-Екатерининского монастырей. Остановились у Путевого дворца – творения великого Казакова в стиле классицизма с элементами барокко. Осмотрел старинные здания бывшего Дворянского собрания и магистратуры.

Тверь была спланирована по образцу и подобию Петербурга во времена Екатерины II, после страшного пожара. От центральной полукруглой площади по принципу «версальского трезубца»[91] отходили три главные лучевые магистрали, перерезавшие прямоугольную структуру города. По ним мы проехали. Завершили короткую экскурсию на Привокзальной площади.

В дальнейшем мне довелось быть частым гостем во многих местах Тверской губернии. Посетил почти все заповедные поселки и деревеньки, связанные с пребыванием в них Пушкина. К сожалению, в силу обрушения многовекового пласта русской культуры все они, как правило, и сегодня имеют запущенный, неопрятный вид. В еще худшем, полуразрушенном состоянии находятся около двухсот усадеб с живописными парками и водоемами. Их никто не охраняет. По кирпичику и по бревнышку они варварски растаскиваются местными жителями на свои собственные нужды. Есть опасения, что эти рукотворные творения великих мастеров прошлого – Львова, Казакова, Росси, Кваренги[92] и других исчезнут с лица земли.

В этой связи, забегая на десятилетия вперед, вспоминается встреча в 2006 году министра культуры Соколова и губернатора Тверской области Зеленина с деятелями культуры.

Я был в числе приглашенных. Встреча проходила в усадьбе Знаменское-Раёк, находящейся недалеко от Торжка. Ее возвышенно-просветленное название, как это ни странно звучит, произошло от рядом расположенного древнего погоста (кладбища) Рай. Усадьба – одно из немногих творений великого зодчего Львова, которое более-менее сохранилось. Меня поразил удивительный архитектурный замысел. От двухэтажного дворца с четырехколонным портиком и круглой ротондой по кругу отходит монументальная колоннада. Боковые флигели, увенчанные куполами, и парадный въезд по оси ансамбля создают сказочную объемно-пространственную композицию. Она органично связана с природным окружением. Этому чудо-творению красочные строки посвятила тверская поэтесса Тамара Карякина:

Почувствуешь, как сердце дрогнет: «Ёк…»

Перед тобой откроется Раёк.

Здесь все как было сотню лет назад,

И в барском доме – танцевальный зал:

Там подпевают музыке полы,

А на камине – патина золы.

Поместья двор собой являет круг.

И если встанешь в самом центре круга, —

Опять прижать придется к сердцу руку:

Ты словно в храме оказался вдруг,

Где свод небесный подпирают стены,

Где ты душой светлеешь постепенно

И где Господь местечко приберег,

Чтоб люди основали в нем Раёк.

На встрече присутствовал представитель ЮНЕСКО – русский по происхождению, проживающий в Канаде. Он назвал усадебные комплексы Тверской губернии достоянием мировой культуры. Ему также поручили оповестить о намерении ЮНЕСКО вложить необходимые средства в восстановление около 170 усадеб Тверской губернии. Единственное условие: жесткий контроль международными экспертами за расходованием средств. Наши чиновники от культуры усмотрели в этом проявление недоверия. Добрые предложения, подкрепленные огромными финансовыми вложениями, были вежливо и дипломатично отклонены. Встреча завершилась громкими пафосными заявлениями в отработанной стандартной манере. Смысл их заключался в том, что мы «сами с усами» и собственными усилиями и средствами усадьбы воспрянут из полуразрушенного состояния…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.