6

6

По зову трубы со всех сторон в центр города стали стекаться подразделения, группки, одиночные бойцы. Командиры строили людей, выясняли потери. Они были сравнительно невелики, но все равно омрачали  радость победы. В 1-м эскадроне пограничников особенно скорбели о гибели старейшего бойца венгра Немеша. Он добровольно вступил в отряд самаркандских красногвардейцев еще в конце 1917 года.

Тяжелое ранение надолго вывело из наших рядов Михаила Шишкина. Не повезло и Ване Плеханову. При штурме одного из дворов он случайно попал под свою же гранату. Осколки поразили мягкие части тела. Раны смазали йодом, забинтовали. Плеханов остался в подразделении.

Трофеи наши были богатыми. Наибольшую ценность представляли двадцать захваченных орудий. Количество винтовок, сабель, лошадей подсчитывалось.

Мы с военкомом решили съездить на станцию Зирабулак, где остановился штаб группы. С собой взяли взвод венгерской конницы — в кишлаках и прибрежных тугаях пряталось немало разбежавшихся сарбазов. Но нападать на нас они и не подумали.

— Хорошо, что приехали, — встретил нас Крыжин. — Сейчас проинформирую об обстановке, а потом представлю начальству. Кужело доволен действиями отряда.

Крыжин развернул карту. Он сообщил, что задачи на первый день все выполнили успешно. Самаркандская группа овладела Китабом и Шахрисябзом. Чарджуйская, действуя совместно с бухарскими революционными отрядами, еще 28 августа захватила старый город и крепость Чарджуй, а затем частью сил заняла аму-дарьинские переправы Наразым и Бурдалык, отрезав противнику пути отхода за границу. Главные силы чарджуйцев уже вышли к Каракулю.

— Пока не так, как хотелось бы, идут дела под Старой Бухарой, — заключил Крыжин и сразу же повел речь о наших дальнейших задачах. — Теперь слушайте, что вам завтра делать. Вместе с отрядом Сокольского, который находится в захваченном им Мир-Базаре, с утра двинетесь на Зиадин. Надо добить бежавших из Хатырчи и разгромить войска зиадинского бека. Важно не выпустить их на Зирабулакские высоты. С этой целью между станциями Зиадин и Зирабулак уже курсируют наши бронепоезда... Понятно? Тогда пошли к командующему...  

Комбриг Кужело разместился в доме начальника станции. Мы застали его за письменным столом. При нашем появлении он отложил ручку и шагнул навстречу.

— Рад видеть вас. А еще больше рад сообщению о взятии Хатырчи. Молодцы!

Мы присели на диван. Эрнест Францевич расспрашивал о людях, интересовался взаимоотношениями между бойцами разных национальностей. Он хорошо знал всех командиров и многих бойцов мадьярского дивизиона.

Когда речь зашла о павших в бою, я попросил разрешения отпустить на их похороны в Катта-Курган человек тридцать пограничников во главе с командиром эскадрона Танкушичем.

— Согласен, — хлопнул меня по коленке Эрнест Францевич. — Героев надо похоронить достойно...

В обратный путь мы отправились ночью. Кругом — тьма-тьмущая. Лишь над головой яркая звездная россыпь. Ехали молча. Сказывалось длительное напряжение. Отпустив поводья, многие дремали в седле. Проводник безошибочно выбирал путь в паутине многочисленных троп, исполосовавших вдоль и поперек широкую речную долину.

В город добрались благополучно. Там было тихо. Мы проехали во дворец. В саду, вокруг водоема, подстелив охапки сухого клевера, спали бойцы.

Распахнулась дверь, из-за которой лился мягкий лиловый свет. Оттуда вышел дежурный по отряду Месарош. Он доложил, что только что звонил по полевому телефону Кужело, справлялся, вернулись ли мы.

Меня тронула его забота. Эрнест Францевич всегда был таков.  

Данный текст является ознакомительным фрагментом.