Женские обережные заговоры

Женские обережные заговоры

«Во всем доме — гилло магал — сидела Солнцева дева. Не терем златой — шингафа искала дева; не богатырь могуч из Ноу города подлетал; подлетал огненный змей Лиф, лиф зауцапа калапуда. А броня не медяна, не злата; а ширинки на нем не жемчужны; а шлем на нем не из красного уклада; а калена стрела не из дедова ларца. Пицапо фукидалимо коротайлима канафо. — Полкан, Полкан! Разбей ты огненного змея! Соблюди ты красу Солнцевой девы! Вихадимо гилло могал дираф. Из-за Хвалынского моря летел огненный змей по синему небу во дальнюю деревушку, во терем к деве. Могуч богатырь — Шнялда -Шибулла качилла бараичихо дойцофо караиха дина. — Во малиновом саду камка волжская, а на камке дева мертвая, со живою водою, со лютою свекровью, со злым свекром. Убит огненный змей, рассыпаны его перья по Хвалынскому морю, по сырому бору Муромскому, по медвяной росе, по утренней заре. Яниха-шойдега бираха вилдо. — А наехал злой татарин и узял в полон Солнцеву деву, во Золотую орду, ко лютому Мамаю, ко нехристю басурманскому, ко проклятому барходею. — Уаха-ма широфо».

«Во имя Отца и Сына и Святаго духа, аминь. Встану я, раба Божия, перекрестясь, пойду я, раба Божия, благословясь, из дому в дверь, из дверей в ворота; благослови меня Господи Иисусе Христе, и избави меня Господи не хитростью, не мудростью, но Твоею великою силою, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй! Да воскреснет Бог и расточатся срази его! Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя! На море на Киане, на острове на Буяне, на бел-горюч камне Алатыре, на храбром коне сидит Егорий Победоносец. Михаил Архангел, Илия Пророк, Николай Чудотворец побеждают змия лютого, огненного, который летал в неверное царство пожирать людей. Убили змея лютого, огненного, избавили девицу царскую и всех людей, и скот избави и отгоните; и Ты Господи от рабы Божей (имя) и от дому ея, летающего змея огненного и духа нечистого припасливого деннаго, нощного и вечерняго, часового и минутного, и всю силу нечистую отврати от всех ея дум и помыслов, видений и мечтаний, действий и воли. Устрой и утверди, Господи, ея ум и разум, чувство и память на Божеский путь и огради Господи рабу Б. (имя) свои крестом животворящим от всех зол и пакостей, вредов и действий, от нечистого духа и змея огненного. Запрети ему, Господи, своею силою небесною и словом великим, чтобы никогда не летати, не ходити, не прикачатися, не пришататися, и не бывати вреда, пакости, обиды и зла не творити; спаси и сохрани и помилуй Господи святыми молитвами, и сим словом на всякий день, на всякий час и на всякую минуту, враг супостат, змей летучий и дух нечистый отшатнись от рабы Б. (имя) от сего времени, от сего часа, от сей минуты и по всю ея жизнь и по весь ея век: полети ты от нас на свое старое время, на озеро Содом и Гомор и в бездну преисподнюю, тамо и буди заклят вечно и бесконечно во веки веков, аминь».

«Ложилась спать я (имя) в темную вечернюю зарю, поздним поздно; вставала я в красную утреннюю зарю раным рано; умывалась ключевою водою из горного студенца; утиралась белым платом родительским. Пошла я из дверей в двери, из ворот в вороты и вышла в чистое поле. В чистом поле охорошилась, на все четыре стороны поклонилась, на горюч камень Алатырь становилась, крепким словом заговорилась, частыми звездами обтыкалась, темным облаком прикрывалась. Заговариваю я, раба (имя), своего полюбовного молодца (имя) о сбережении в дороге; крепко накрепко, на век и на всю жизнь. Кто из лугу всю траву выщеплет и выест, из моря всю воду выпьет и не взалкает, и тот бы моего слова не превозмог, мой заговор не расторг. Кто из злых людей его обзорочит и обпризорочит, и околдует, и испортит, у них бы тогда изо лба глаза выворотило в затылок; а моему полюбовну молодцу (имя) — путь и дороженька, доброе здравье на разлуке моей».

«Еду я из поля в поле, в зеленые луга, в дальние места, по утренним и вечерним зорям; умываюсь ледяною росою, утираюсь. Облекаюсь облаками, опоясываюсь чистыми звездами. Еду я во чистом тюле. А во чистом поле растёт одолень-трава. Одолень-трава, не я тебя поливала, не я тебя породила; породила тебя мать-сыра-земля, поливали тебя девки простоволосыя, бабы-самокрутки. Одолень-трава, одолей ты злых людей: лихо бы на нас не думали, скверного не мыслили, отгони ты чародея и ябедника. Одолень-трава, одолей мне горы высокия, долы низкия, озера синия, берега крутыя, леса темныя, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к Окиан-морю, к реке Иордану. А в Окиан-море, в реке Иордане лежит горюч белый камень Алатырь. Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивова сердца, во всем пути, во всей дороженьке».

«Господи, Боже спасения нашего, Сыне Боже живаго, на херувимах носимый, превыше всякого начала, власти, силы и господства; Ты еси великий и страшный над всем сущим окрест Тебя. Ты еся поставивый небо, яко камору. Ты еси, сотворивший землю в крепости Твоей, исправивый вселенную в премудрости Твоей, трясый поднебесную от оснований, столпы же ея неподвижны; глаголай солнцу не воссиять, звежды же запечатлеяй; запрещали морю, иссушай его; его же ярости таят начала и власти, и камни сотрясошися от Тебя. Врата медныя стерли еси, и верия железным сломил еси; крепкого связал еси, и сосуды его раздрал и мучителя крестом Твоим низложил еси, и змея удицей вочеловечения Твоего привлек еси и узами мрака в тартар посадив, связал еси. Сом убо, Господи, утверждение на Тя. Господи, надежду полагающих. Крепкая стено на Тя уповающих; отступити сотвари, отжени и в бегство претвори всяко диавольское действо и всякое сатанинское нахождение, всяк навет сопротивный и надлежащия силы от крова сего и от обдержимых от него, и от обходящих пред ним, знамением страшныя на демонов победы креста Твоего носящих и призывающих имя Твое благое; ей Господи, легион бесов отгнавый и глухому и немому, демону и нечистому духу удержавшемуся от человека изыди и исходу невозвратну бытия, повелевай; все ополчение врагов невидимых наших потребивый. Верным же и познавшим Тебя умудривый, се даю вам власть, еже попрати верху змеев и скорпиев и на всю силу вражию. Сам Владыко, высший всякого вреда и искушения, вся сущая в дому сем сохрани и, избавляя их от страха нощнаго и стрелы летящим, во дни от вещи во тьме преходящий, от страща и демона полуденного, до Твоей рабы, Твоя рабыни и молодицы наслождающиеся, помощи и ангельским силам воинством хранима, яко един все во единомыслии верно поют: «Господь мне помощник. Не убоюся, что мне сотворит человек и паки не убоюся зла, яко Ты со мною еси, яко Ты вся, Боже, утверждение мое, крепкий обладатель и князь мира, отец будущаго века, и царство Твое и царство вечное, и Тебе единого есть царство и сила, и слава со Отцом и Святым Духом. И ныне, и присно, и во веки веков, аминь»».

«Ложилась спать я, раба Божия (имя), в темную вечернюю зарю, темным темно; вставала я (имя) в красную утреннюю зарю, светлым светло; умывалась свежею водою, утиралась белым платом. Пошла я из дверей в двери, из ворот в вороты, и шла путем дорогою, сухим сухопутьем, ко Океану-морю, на свят остров; от Окиан-моря узрела и усмотрела, глядючи на восток красного солнышка в чисто поле, а во чистом поле узрела и усмотрела: стоит семибашенный дом, а в том семибашенном доме сидит красна девица. А сидит она на золотом стуле, сидит уговаривает недуги, на коленях держит серебряное блюдечко, а на блюде лежат булатные ножички. Взошла я раба Божия (имя) в семибашенный дом, смирным смирнешенько, головой поклонилась, сердцем покорилась и заговорила: К тебе я пришла красна девица с покорищем от раба (имя), возьми ты красна девица с серебряного блюда булатные ножички в правую руку, обрежь ты у раба (имя) белую мякоть, ощепли его и оббери: скорби, недуги, уроки, пригорки, затяни кровавыя раны чистою и вечной пеленою. Защити его от всякого человека: от бабы ведуньи, от девки простоволосыя, от мужика одноженца, от двоеженца, от троеженца, от черноволосого, от рыжеволосого; возьми ты, красна девица, в правую руку двенадцать ключей и замкни двенадцать замков, и отпусти эти замки в Океан-море, под Алатырь-камень. А в воде белая рыбица ходит и она бы те ключи подхватила и проглотила; а рыбаку белыя рыбицы не поимывать, а ключев из рыбицы не вынимать, а замков не отпирывать.

Как вечерняя и утренняя заря станут потухать, так бы у моего друга милого, раба Божиго (имя) всем недугам потухать. Мое слово крепко, по весь его век, аминь».