Он мой!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Он мой!

Я решила вычеркнуть Ваню из своей жизни. Но это оказалось непросто ? то и дело я обнаруживала, что снова думаю о нем; стараясь покончить с ненужной любовью, попыталась разбудить прежнее чувство к Алексею.

Да, много хороших мгновений мы с ним пережили; эти воспоминания грели душу и помогали, казалось мне, справиться с болью потери. Я перечитывала Алешины письма, полные нежности, страха перед разлукой и заклинаний «беречь нашу любовь». Не сберегла. Он писал о нашей будущей жизни, строил планы и, в отличие от Вани, в самых черных красках рисовал свою жизнь с Ритой...

Однако попытка разбудить чувства к Алеше не удалась. Да, я виновата перед ним, но не больше ? любви к нему в своем сердце, как ни старалась, найти уже не могла. Да, я была благоразумна ? Алеша так ревнив и обидчив! ? и долг перед солдатом не позволил мне сообщить горькую правду о моей «измене», но что в том толку? Чувство к Ване не оставило места другим. Совесть успокаивало лишь то, что благодаря моим хлопотам Мусатов находился сейчас в полной безопасности, служа в редакции газеты Ташкентского военного округа[71].

Я вдруг отчетливо поняла, что осталась одна. Человек, которого я с сумасшедшей страстью полюбила, уехал за своей семьей. Дружба?! Но может ли она состояться? Не знаю Лену, но если она похожа на Риту... И вдруг ярко, переступая границы дозволенного, я с ужасными подробностями представляла его встречу с любимой женой...

Стали поступать письма с дороги. Читала их с иронической улыбкой. Короткие, но полные нежности, с неизменной подписью «твой Ваня», «навсегда твой».

Как ни странно, они помогали изживать чувство, освобождали от дурмана, который начался 11 апреля. Эти письма как будто разоблачали двуличие человека, которого я за такой короткий срок превратила в идеал.

Потом и письма прекратились. Вот и все ? подвела я итоги. Да и на что я могла рассчитывать?

С Ваниного отъезда прошло две недели, причем в последнюю от него не было никаких вестей. На смену прежнему хаосу чувств пришло мертвящее оцепенение. Все мое существо, казалось, пронизывала холодная пустота, и душевная боль временами становилась почти неслышной, как пунктир морзянки из арктических широт.

В качестве главной должностной обязанности на меня был возложен контроль за деятельностью книжной сети и библиотечных коллекторов. Но Поливановский, управляющий МОГИЗом, человек по своей природе мягкий и доброжелательный, сразу же скинул на меня очень неприятные заботы по разверстке, вызванной условиями военного времени. Пришлось заниматься вербовкой и отправкой людей на заготовку леса, разгрузку вагонов с топливом и продовольствием и т.п. Страдала невыносимо ? ведь за прилавками книжных магазинов остались лишь престарелые, больные и, главным образом, женщины, обремененные детьми. Каждый день передо мной проходили десятки людей ? они плакали, умоляли не губить их. Я же разрывалась между жалостью к ним и необходимостью выполнить хоть как-нибудь эту разнарядку, не учитывавшую наших возможностей.

В тот день послать на лесоповал мне было некого, и я пыталась придумать, как бы похитрее сочинить письмо-отговорку, убедительно и одновременно обтекаемо объясняющее невыполнимость задания ? чтоб и волки остались сыты, и овцы целы.

Поздним душным вечером 5 июля пришла с работы домой, так ничего и не придумав. Измотанная и душевно, и физически, приняла ванну, немного поела и прилегла на тахту. Чтобы не затемнять окно, света не зажигала, смотрела в постепенно темнеющее небо, беспрерывно прокручивая в голове варианты текста, и так заснула.

Вдруг ? громкий хлопок двери, четыре быстрых шага ? и я уже в крепких объятьях. Ваня! Опустившись на колени, он молча и жадно покрывал меня поцелуями. Я запустила руку в его волосы. Они были совсем мокрые. Он дышал тяжело и часто.

? Ты вернулся? Вернулся? ? не веря себе, спрашивала я. ? Это не сон?

Но он ничего не отвечал и продолжал меня целовать. Наконец, сумев приподняться на локте, я прижала к себе его голову и обнаружила, что щека, покрытая дорожной щетиной, мокра от слез.

? Случилось что-то страшное? ? в тревоге закричала я.

? Нет, ничего, просто не знал, как дожить до встречи с тобой... Я так счастлив...

? Но когда же ты приехал?

? Сегодня. Мы приехали сегодня в пять вечера.

? Ты привез Лену и Сережу?

? Да, все слава богу.

? Но как же ты мог уйти? Под каким предлогом?

? Ни под каким! Просто сказал, что буду ночевать у тебя,

? ответил Ваня.

? Как же это? ? недоуменно переспросила я. ? Как же Лена отпустила тебя?

? А я еще на Урале, как только приехал, сразу все рассказал, ? с каким-то удивительным простодушием ответил он. ? О том, что полюбил тебя!

? И что же она? ? ужаснулась я, представив на мгновенье состояние женщины, которой разбила жизнь. ? Постой! ? я зажгла свет и заглянула Ване в глаза: ? Но ты же ничего такого мне не обещал!

? Как? ? изумился Ваня. ? Разве ты думала иначе о нашем будущем? ? и такая горечь и обида, и такое недоумение прозвучали в этом восклицании, что я даже растерялась... ? Боже! Какой же я остолоп! Как плохо ты, наверное, все это время думала обо мне! Но пойми, мне нужно было еще раз проверить себя, подготовить Лену... И все же я должен был, должен был подумать о тебе... Прости меня, прости... Я сказал Лене и говорю тебе ? не мыслю жизни без тебя ... Ты должна, должна остаться со мной! ? умоляюще повторял он, покрывая меня поцелуями.

Мы очнулись в объятиях друг друга лишь под утро, хотя едва ли мы спали в ту ночь. Она вся прошла в бесконечных любовных заклинаниях, заканчивавшихся взрывом новой страсти и безумных ласк, после которых мы долго лежали обессиленные и лишь нежно целовались[72].

? Женушка, моя милая женушка, ? шептал он, и это вызывало во мне необыкновенное, изумительное состояние счастья, которое не исчезало с той поры[73].

Отец, мать и дедушка Вани Кузнецова. 1913 или 1914 г.

Харитон Филиппович Нечепуренко (отец Раисы Харитоновны).

Феодора Кронидовна Нечепуренко (мать Раисы Харитоновны).

9 -1918 г. Ваня Кузнецов, около 7 лет.

10 Иван Кузнецов ? вероятно,1926 г

1913 г. Ваня Кузнецов, около 2 лет.

Семейный ужин: Василий Иванович, Александра Васильевна, Ваня Кузнецовы. Весна 1932 г.

12. Иван Кузнецов. Вероятно, 1933 г.

13. Студенты Ваня Кузнецов и Лена Ермолова среди своих товарищей. 1931г. (?)

Лена Ермолова. 1931 г. Подпись гласит: «После моей смерти отдать Ване Кузнецову. Е.Ермолова, 6/IV»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.