Глава 8 — Цена успеха

Срок контрактов, заключенных Алленом Клейном для Битлз, истек 26 января 1976 года. Несмотря на бурную закулисную активность последних восемнадцати месяцев — по словам Боба Мерсера «все тогда вели переговоры со всеми», — Джордж оказался единственным из четверки, в положении которого была какая–то определенность, поскольку он заключил контракт с собственной фирмой Dark Horse, за которой стояла компания А&М. В общих чертах положение сложилось следующее. С одной стороны EMI имела право на бессрочное владение каталогом Битлз, и до тех пор, пока Битлз оставались в этой компании, у них было больше возможностей его контролировать. Однако в позиции EMI были и свои слабости, главная из которых заключалась в том, что, проработав с компанией от начала до конца, Битлз знали ее от и до (по крайней мере, считали, что знают).

И, наконец, трудно было рассчитывать на то, что какая–нибудь одна компания сможет предложить всем четверым те суммы, на которые каждый из них теперь рассчитывал. На проверку EMI сделала одно исключение: Пол Маккартни получил предложение, от которого даже рок–звезде не так–то просто отказаться; но если учесть его положение — из четверых он был самым надежным в коммерческом отношении — вряд ли это была причуда ЕМI, скорее хорошо рассчитанная сделке. И хотя Маккартни заключил контракт, по которому его делами в США и Канаде занималась Capitol, для всего остального мира он предпочел остаться в EMI. Ринго также заключил двойной контракт — с Atlantic для Северной Америки и с Polydor для всех остальных. Джон, выполнив свои прежние обязательства, решил не брать на себя новых.

Таким образом, связка EMI–Битлз была порвана. С момента распада группы, EMI воздерживалась от каких–либо действий, которые могли подорвать ее шансы на возобновление контрактов с четверкой в 1976–м. Теперь же, когда поезд ушел, не было нужды скрывать свои намерения относительно каталога (впрочем, с Маккартни компания по–прежнему вела себя осторожно). У EMI появилась возможность попробовать по новой раскрутить Битлз.

Есть люди, считающие такую политику неэтичной. Боб Мерсер придерживается иного взгляда: «Существует каталог, и вы им владеете. Вы просто не можете позволить себе сидеть на нем и ничего не делать. Юридически Битлз не могли препятствовать этому, а с коммерческой точки зрения у нас была необходимость в переиздании. Люди, сокрушающиеся по поводу таких вещей, пытаются ссать против ветра. Если издается новый сборник, это еще не значит, что кого–то заставляют его покупать. Это вовсе не обдираловка, а торговый прием, на мой взгляд, вполне достойный».

Стратегия EMI сочетала в себе быстроту и осторожность. В феврале 1976 года были вновь выпущены в свет все синглы Битлз. Подчеркивалось, что это вовсе не переиздание, поскольку все они были частью каталога. Похоже, многие просто не поняли этого и эффект оказался поразительным; все синглы вновь вошли в английскую сотню лучших, в результате чего Битлз оккупировали добрую четверть всего списка популярности, за всю историю группы было издано двадцать два сингла, к которым теперь по весьма разумному решению EMI добавился еще один -Yesterday, прямиком попавший в первую десятку. Джон согласился на то, что все сорокапятки вновь выйдут в свет без каких–либо изменений, а Полу нравилось, что впервые Yesterday издавалась в качестве сингла. Все были счастливы. Следующие шаги компании были более спорными.

Летом был издан двойной альбом — сборник Rock–n–Roll Music. В соответствии с политикой EMI Битлз было предложено поделиться своими соображениями, и Джон с Ринго внесли кое–какие предложения. В общем, с выбором материала проблем не возникло. Однако конверт, разработанный в США на фирме Capitol, был ужасен. Рисунки были выдержаны в духе «рок–н-ролла», но не «Битлз», и иллюстрировали артефакты американской культуры 50–х, то есть воссоздавали атмосферу, в которой делалась оригинальная музыка, но к Битлз не имели никакого отношения. По сути дела они воспроизводили тех самых богов, которых Битлз в свое время с благодарностью низвергли. Трудно было придумать что–либо менее подходящее.

Неудачный конверт — не такая уж редкость в мире грамзаписи, но для Битлз это было событием беспрецедентным, вызвавшим настоящий фурор. В интервью «Роллинг Стоун» Ринго сказал Полу Гамбаччини: «Это была дешевка, а уж дешевкой мы никогда не были. Когда мы еще работали, мы тратили на конверт не меньше времени, чем на саму запись. Джон даже говорил, что сам сделает новый конверт, но они там отказались. Я хочу сказать, что у Джона больше фантазии, чем у всех у них в Capitol вместе взятых». В английском отделении EMI были недовольны ничуть не меньше, но пришлось выпустить сборник, поскольку в данном случае американскому подразделению удалось перетянуть одеяло на себя. Во многом вследствие скандала с Rock–n–Roll в EMI была создана международная группа специально для координации всех работ по выпуску битловского материала.

И действительно, следующие альбомы не вызывали таких нареканий. В ноябре 1977 вышел сборник Love Songs (своеобразное дополнение к Rock–n–Roll Music), правда, и в этом случае конверт нельзя было назвать прекрасным. На самом деле ни один сборник Битлз, как бы удачно он ни был составлен, не имел особых шансов на восторженный прием. EMI взяла на себя неблагодарную миссию. Существовало определенное количество битловского материала, и не было особого смысла в перетасовывании песен. Обычно сборники выполняют одну ценную функцию, помогают очистить материал от шлака, в случае с Битлз шлака попросту не было.

Так что наибольший интерес представляло издание концертных записей, сделанных в 1964–м и 1965–м годах в Голливудской Чаше. До этого не выходило ни одного концертного альбома Битлз. Джордж Мартин старательно подготовил записи, приведя качество звучания в соответствие со стандартами конца 70–х. И в этом предприятии активное участие принял Леннон, и результат оказался прекрасным — выяснилось, что за мощной стеной криков Битлз действительно играли что–то стоящее.

Считалось, что Beatles At The Hollywood Bowl разошелся неудачно. На самом деле с учетом затрат на рекламу (это был первый альбом Битлз, рекламировавшийся по ТВ) это был просто провал. Появилось однако еще одно подобное издание, подготовленное Энди Уильямсом, бывшим некоторое время менеджером Битлз на эмбриональной стадии их развития, и теперь обставившим запоздалое издание записей, сделаных во время концертов Битлз в гамбургском клубе Star в конце 1962 года. Все четверо Битлз единодушно, но безуспешно пытались помешать этому проекту. К тому моменту Битлз, сделавшиеся заправскими сутягами, успели порядком надоесть судейским чиновникам.

Двойной альбом Live At The Star Club, in Hamburg, Germany 1962 увидел свет. Многие критики тепло встретили его, отметив, что некоторые песни группа никогда прежде не записывала. На самом же деле особого интереса он не представлял. Качество звука было ужасное, и запись даже не относилась к их лучшим гамбургским дням. Напротив, она была сделана в их последний приезд туда, предпринятый исключительно ради выполнения условий контракта, поскольку в тот момент уже начиналась их карьера в EMI.

Интерес к старым записям Битлз по времени совпал с периодом, когда в сольных карьерах четверки наступила полоса сборников. Первым здесь был Джон с альбомом Shaved Fish (Collectable Lennon). Вышел он очень своевременно. Произошло это в октябре 1975 года и совпало с рождением Шона, событием, определившим решение Джона на время оставить профессиональную деятельность. Таким образом, Shaved Fish подвел черту под определенным (как оказалось, основным) этапом его сольной карьеры.

Shaved Fish включает в себя одиннадцать песен Леннона/Plastic Оnо Band, изданных в разное время в качестве синглов, не хватало только Stand By Me из альбома Rock–n–Roll. Таким образом, это была самая настоящая коллекция, и трудно объяснить, почему она многих разочаровала. Возможно, произошло это потому, что музыка Джона была очень неоднородной. Записи типа Mother или Woman Is The Nigger Of The World по–настоящему могли прозвучать лишь в определенном контексте. Тем не менее, альбом продавался очень неплохо, чего не скажешь о Blast From Your Past — недоношенном сборнике Ринго. Изданный всего через несколько недель после Shaved Fish, он показался скороспелым и сугубо коммерческим, каковым, судя по всему, и вправду являлся, поскольку Ринго на этот раз просто не мог предложить к Рождеству ничего другого. Да и в нем было всего по пять песен на сторону.

Shaved Fish и Blast From Your Past были последними альбомами фирмы Эппл. После 26 января 1976 года уже не было никакой нужды в том, чтобы поддерживать ее на плаву. Теперь стало ясно, почему Ринго так торопился с Blast From Your Past. Так он, по крайней мере, мог контролировать работу над альбомом. Уже очень скоро EMI решила самостоятельно подготовить сборник для Джорджа Харрисона, проект, от которого сам он всячески старался отмежеваться. Одна сторона The Best of George Harrison целиком состояла из его опусов времен Битлз, другая — из сольных проектов, что давало повод для сравнения; несомненно, его сольные работы выдерживали даже такое соседство с битловским материалом. Явно, что недовольство Харрисона отчасти объяснялось тем, что такой половинчатый проект (задуманный EMI из коммерческих соображений) представлял дело так, будто бы у него, единственного из четверки, не набиралось сольного материала на полноценный сборник.

Wings Greatest материализовался лишь в 1978 году, когда Маккартни, готовивший этот сборник лично, имел уже внушительный список хитов и мог включить в него песню Mull Of Kintyre, которая за год до этого побила все английские рекорды популярности. Выбрать записи было не так–то просто — от чего–то необходимо было отказаться, но конечный результат обнаружил явные признаки амнезии у Пола. Он упустил не только средние по значимости вещи, типа Helen Wheels, или явные неудачи — Give Ireland Back To the Irish и Mary Had A Little Lamb — но и такие достойные записи, как С Moon, Girls' School и Sally G. He вошла в сборник и песня Listen To What The Man Said, которая по любым меркам — коммерческим или критическим была одной из лучших у Wings. Быть может, Пол предусмотрительно припас кое–что для «Части второй»? Или просто лучше, когда сборник работ артиста готовит кто–нибудь другой?

В итоге ни один из четырех сборников не был до конца удачным. И хотя нельзя найти общее для всех объяснение, очевидно, что с этого момента для каждого из них наступили трудные времена. Стремление EMI заново раскрутить записи Битлз неожиданно вышло им боком. Они часто сталкивались с тем, что их нынешние усилия оказывались в тени былых достижений — они были попросту обречены на это. И не удивительно, что Леннон, единственный из них не связанный отныне никакими новыми личными обязательствами, проявлял наибольший интерес к укреплению битловской легенды, как и то, что дела Джорджа, например, во второй половине 70–х пошли очень плохо.

В 1976–м, когда казалось, что мириады юридических проблем, порожденных распадом Битлз, удалось–таки решить, Джордж Харрисон оказался в суде сразу по двум делам, касавшимся на этот раз лично его. Издательство Bright Tunes обвинило его в нарушении авторских прав, а фирма А&М возбудила дело в связи с тем, что он не предоставил ей готовый альбом в срок, оговоренный контрактом. Споры вокруг песни My Sweet Lord, которая многим казалась слишком похожей на старый хит He's So Fine группы Chiffons, велись уже довольно долго. Когда же было возбуждено дело, на ранней стадии было решено, что песни действительно похожи, и сторонам было предложено самим найти приемлемое для всех решение вопроса об авторских правах. Вне всякого сомнения, будь жив Ронни Макк, автор музыки He's So Fine, дело могло быть легко улажено уже на этом этапе. Но он был мертв, а значит, не было персонального владельца авторских прав, и таким образом история приняла другой оборот. После долгого судебного разбирательства в августе 1976–го, во время которого было заслушано множество показаний, судья Ричард Оуэн объявил, что My Sweet Lord и He's So Fine — одна и та же песня, что Харрисон виновен в «непреднамеренном плагиате» и что гонорары за музыку должны быть переданы Bright Tunes.

В США вариант этот мало кого удивил. He's So Fine занимала здесь первое место в 1963 году, и диск–жокеи постоянно называли ее в качестве источника вдохновения для My Sweet Lord. В Великобритании, где He's So Fine пользовалась лишь ограниченным, эфемерным успехом, мало что знали об этом сходстве. Так что поражение Харрисона вызывало здесь некоторое недоумение, а на вердикт вообще мало кто обратил внимание. Считалось, что у Харрисона достаточно сбережений, чтобы не волноваться насчет штрафов, а своей творческой репутацией он был обязан не одной этой песне. Особых симпатий по отношению к Харрисону не наблюдалось, и он был оставлен один на один с чувством обиды за допущенную несправедливость. И действительно, в контексте рок–музыки, решение было ошибочным, и очень жаль, что его нельзя изменить.

Харрисон тщетно пытался доказывать, что если песня и была основана на чем–либо, так уж скорее на Oh! Happy Day. И нет оснований не верить ему. В конце концов, это вполне убедительно, поскольку версия этой песни в исполнении Edwin Howkins Singers занимала второе место в Британии всего за год до написания My Sweet Lord. Специалист, приглашённый в ходе дела, признал, что He's So Fine и My Sweet Lord имеют общий источник вдохновения — Oh! Happy Day, а этот госпел девятнадцатого века в свою очередь не является предметом частной собственности.

Нью–йоркский суд, однако, ничегошеньки не понимал ни в рок–н-ролле, ни в госпел, ни в популярной музыке вообще. «Роллинг Стоун» отмечал, что судья Оуэн получил классическое музыкальное образование и на досуге занимался сочинением опер. Его решение основывалось на совпадении трех музыкальных тактов в припевах двух песен. Нотная запись этих тактов, совершенно идентичная, была представлена на доске в зале суда. «Вы не станете отрицать, — спрашивал судья очередного свидетеля, что это одна и та же песня?» «Это не песня, — отвечал тот, указывая на доску. — Это рифф».

Действительно. Во все времена существовали тысячи поп/рок–песен, очень близко напоминавшие тысячи других, но дело не доходило до судебных разбирательств. Обычно в каждой из этих песен было нечто, делавшее ее неповторимой. В случае с My Sweet Lord несчетное количество таких моментов указывало на то, что стилистически это были две абсолютно разные песни.

Интересно, что сталось бы с рок–музыкой в целом, попади это дело в разряд образцово–показательных, однако с тех пор никто не предъявлял подобных исков, несмотря на то, что музыканты по–прежнему осознанно или нет использовали в качестве источников, вдохновения написанные ранее песни. Самый вызывающий из недавних случаев такого рода произошел с песней Start группы Jam, достигшей первого места в британском хит–параде. При этом она была сработана по образу и подобию, вот где ирония судьбы, битловской песни Джорджа Харрисона Taxman.

Это тоже стало предметом обсуждения на радиостанциях. Однако Харрисон воздержался не только от судебного иска, но и от публичных комментариев. Несмотря на то, что Харрисон был самым духовно озабоченным экс–Битлом, его частенько обвиняли в проявлении излишней меркантильности (автор этих строк не разделяет подобных обвинений, а лишь отмечает, что они довольно часто встречались). На память здесь приходит случай с театральной постановкой «Джон, Пол, Джордж, Ринго… и Берт», когда Джордж отказал в праве на использование двух его песен, что, действительно, было неразумно, поскольку пьеса Уилла Рассела была очень даже хороша. Его позиция в истории с песней Start доказала, что он способен на большее благородство, чем некоторые из его судей из числа пишущей братии.

Еще одно судебное разбирательство прошло для него менее болезненно. Выпустив осенью Extra Texture, Джордж в начале следующего года приступил к работе над новым альбомом с тем, чтобы предоставить его А&М в срок, оговоренный контрактом — 26 июня. Однако приступ гепатита сбил его с ног (в какой–то момент дела его были совсем плохи) и полностью нарушил график записи.

28 сентября А&М выставила ему счет в 10 миллионов долларов, обвинив в невыполнении условий контракта. Впрочем, все было улажено полюбовно: контракт между Dark Horse и А&М был аннулирован, и Харрисон со своей фирмой перебрался на Warner Bros, где его старый друг Дерек Тейлор (бывший одно время пресс–агентом Битлз) занимал ответственный пост.

Поскольку срыв сроков в грамзаписи — дело такое привычное, как, скажем, в издательском деле, трудно было не посочувствовать Харрисону; так что прошел слух, что А&М вовсе не волновал сам факт задержки альбома. Компании просто нужен был повод для того, чтобы избавиться от Dark Horse, поскольку на выпуск альбомов под этой маркой уже было потрачено более двух с половиной миллионов долларов, и вложения эти пока не давали особой отдачи. Более того, сам Харрисон в последнее время проходил скорее по статье расходов нежели доходов (в А&М не могли не заметить низких тиражей Dark Horse и Extra Texture), и его престиж в качестве флагмана компании улетучивался одновременно с падением тиражей его альбомов.

Новый альбом, названный 33 1/3, что указывало как на скорость вращения диска, так и на возраст Харрисона на момент записи, вышел в свет в ноябре 1976 года. Продавался он очень хорошо и вообще стал веским аргументом в пользу Харрисона.

Несмотря на дрязги с А&М, одна из песен, Learning How To Love You, была посвящена основателю и вице–президенту А&М Хербу Сельперту. Этот сравнительно незначительный момент свидетельствовал о новом настроении: Джордж больше не казался обиженным и озлобленным; исчезли напыщенные проповеди, и в результате альбом в целом получился более убедительным. Теперь духовные устремления Джорджа не ограничивали его стиль, а служили источником душевного благородства и открытости.

На этот раз Харрисон среди прочего мог по праву гордиться великолепной звукорежиссурой и редкими по качеству гитарными партиями. И все же, несмотря на все это, альбом был далек от идеала. Песни никак не назовешь первоклассными, хотя в некоторых из них есть свои интересные моменты: Pure Smokey (также как и Ooh Baby из предыдущего альбома) была посвящена одному из любимых певцов Джорджа — Смоки Робинсону; одна из лучших записей, Crackerbox Palace, своим названием обязана дому известного юмориста лорда Баккал, скончавшегося в Нью–Йорке в 1960 году. Вошла в альбом и неожиданная версия песни Коула Портера True Love (впервые исполненная Бингом Кросби), поданная в непривычно бойкой манере — «Бинг поет ее слишком медленно», — говорил Джордж. В песне This Song Харрисон иронизировал по поводу истории с My Sweet Lord.

33 1/3 немногого достиг в Великобритании, но помог восстановить репутацию Джорджа в США. Уделив некоторое время рекламе альбома в Штатах, Джордж на время расслабился. На самом деле — на целый год, поскольку в течение всего 1977 года он ничего не делал. Подобно Леннону он ощутил потребность на время отойти от дел. Каждый из них потратил значительную часть 70–х на разного рода судебные разбирательства. И, наверное, только тот, кто прошел через нечто подобное, способен понять насколько это утомляет. Кроме того, из календаре был 1977–й: год Панка, и, подобно другим исполнителям, олицетворявшим собой рок–н-ролльный статус–кво, Харрисон, вероятно, понял, что это не лучшее время для очередных проектов.

Харрисон без труда нашел себе занятие на время отдыха. Он отдался своей страсти к мотоциклам и подружился с прославленным гонщиком Джекки Стюартом и с мотоциклистом Барри Шином. В его частной жизни также воцарилась гармония, их отношения с Оливией Ариас развивались спокойно. Они зарегистрировали свой брак 8 сентября 1978 года. Через пять недель после рождения сына Дхани.

Что касается карьеры Джорджа, она развивалась степенно, без напрягов, характерных для середины 70–х. По сути дела, за пять лет с 1976 по 1980 год, он выпустил два альбома — 33 1/3 и George Harrison, вышедший в феврале 1979–го. Его вызывающе скромное название никак не соответствует содержанию. George Harrison — его лучший альбом после All Things Must Pass; он разошёлся бы миллионными тиражами, если бы вышел не в конце, а в начале десятилетия. В любом случае он помог Харрисону возродить свое былое величие.

Альбом гораздо мелодичней предыдущих, в нем Харрисон поет намного лучше, а гитарные партии просто великолепны. Приглашение сопродюсера стало своеобразным проявлением скромности, недостаток которой в свое время сослужил недобрую службу каждому из четверки. Взятый на эту роль Расс Тайтлмен стал первым после Фила Спектора человеком, принявшим столь значительное участие в работе над альбомами Джорджа. И результат оказался прекрасным.

Начиная с первой же записи, Love Comes To Everyone, альбом отмечен всеми положительными качествами (выстроенность, профессионализм, энергичность), отличавшими работы Битлз. Blow Away могла бы стать грандиозным хитом в Англии, если бы сияние Битлз к тому времени не померкло. В США альбом пользовался значительным, если не сказать, выдающимся, успехом. Уровень исполнения был очень высок, а в некоторых местах ощущался легкий джазовый аромат, как например в Not Guilty, песне, которая, судя по строчкам типа I won't upset the apple–cart (upset the apple–cart — спутать какие–либо плены. В данном случае «apple–cart» («тележка с яблоками») — явный намек на фирму Эппл, a «cart», кроме того, может означать сокращенное cartel, и тогда вся фраза — «я не нарушу соглашения перемирия с Эппл».), была написана году в 1969, но затем забыта. В Faster Харрисон поставил перед собой задачу сочинить песню, посвященную «Формуле 1», и справился с ней блестяще. (Права на эту песню были переданы благотворительному фонду Гуннара Нильсона по борьбе с раком). В Soft Hearted Hanna он продемонстрировал способность мгновенно переключаться с одного настроения на другое, что опять–таки заставляло вспомнить о Битлз. Конечно, Харрисону не хватает литературных способностей, которые постоянно демонстрировал Леннон и периодически — Маккартни, но и у него есть свои сильные качества, которые здесь проявились наилучшим образом. George Harrison вполне может претендовать на то, чтобы считаться одним из лучших сольных проектов Битлз.

Еще одним проектом, на реализацию которого Джордж направил свои усилия, стала его автобиография, изданная ограниченным тиражом в шикарном кожаном переплете по цене 148 фунтов за штуку. (Битлз всегда настаивали на том, чтобы их сольная продукция хорошо оформлялась, но это было уже чересчур).

Быть может, название «I, Me, Mine» самому Джорджу казалось удачным, однако многие посчитали, что на этот раз в своем эгоцентризме он зашел слишком далеко. Джон Леннон считал, что некоторые люди, в частности он, были обойдены вниманием. «Из его книги явствует, что мое влияние на него было попросту нулевым. В своей книге, которая, по сути, повествует о том, что или кто повлиял на ту или иную песню, он старательно вспоминает каждого встреченного им второразрядного саксофониста или гитариста. Обо мне там нет ни слова, я слегка обижен». (Playboy, январь 1981).

Едва успев прочитать это замечание (подобно многим журналам Playboy поступает в продажу за несколько недель до истечения срока, указанного на обложке), Джордж написал песню–ответ. О чем в ней говорилось, возможно, так и останется тайной, поскольку под впечатлением от гибели Джона Джордж написал новый текст, так что песня стала посвящением и в таком варианте вошла в его альбом 1981 года, Somewhere In England.

В любом случае, какой бы ни была первоначальная реакция Джорджа, странным кажется то, что спустя столько лет он был по–прежнему озабочен собственным имиджем. Любой, даже самый предвзятый критик не стал бы отрицать того, что в его сольной карьере были свои высоты, и вряд ли кто–нибудь сомневался в том, что ему давным–давно удалось выйти из–под влияния Джона.

Somewhere In England стал первым битловским альбомом, появившимся после смерти Леннона, и включал в себя не только посвящение ему, но и песню, написанную в его честь. All Those Years Ago можно считать записью Битлз, поскольку в ней участвовали и Ринго, и Пол, и Линда; более того, Джордж Мартин выступил в качестве сопродюсера. Текст получился искренним и сердечным, а сама песня стала одной из лучших харрисоновских композиций. Так что не только мощная реклама стала причиной того, что сразу же после выхода в качестве сингла она ворвалась в десятки сильнейших по обе стороны Атлантики.

Срок контрактов Битлз с EMI истек в удачный для Ринго момент, он только что доказал свою коммерческую состоятельность альбомами Ringo и Goodnight Vienna и теперь мог рассчитывать на получение не менее заманчивых предложений, чем остальные; таковых однако не последовало, во всяком случае от EMI.

«Я думаю, его это просто убило. — рассказывал Боб Мерсер. — Мне кажется, что, несмотря на всю шумиху вокруг взаимоотношений Битлз и EMI, в отношениях этих всегда была изрядная доля надежности и чего–то чисто английского. И когда Ринго получил от EMI предложение, несколько менее привлекательное, чем от других компаний, он почувствовал себя обманутым. Единственное, что я мог сказать ему на это: мы лучше других знаем, чего ты стоишь. Он считал (и до определенной степени так считали и остальные), что EMI должна заключить такой контракт, который возместил бы им все, недополученное в результате предыдущих сделок. Неважно, как я отношусь к такому подходу, важно, что он абсолютно нереалистичен. Их предыдущие контракты — это их предыдущие контракты. Они не должны влиять на новые сделки. Если Polygram или WEA решат приобрести одного из Битлз в качестве флагмана по цене выше рыночной, что ж, это их дело». Итак, Ринго расстался с EMI. То, что его карьера практически сразу же вошла в штопор, вовсе не обязательно является следствием этого шага.

Контракт с Polydor был заключен в марте 1976–го, и первый альбом Ринго на этой фирме, Ringo's Rotogravure, появился в сентябре и был украшен изображением красочно расписанной парадной двери конторы Эппл на Сэйвил Роу; как видите, Битлз все еще немало значили для Ринго. Но если конверт напоминал о золотых деньках, то сам альбом, увы, нет.

Ринго попытался повторить былой успех. В альбом вошло по одной новой песне, написанной остальными тремя Битлз, но результат оказался далеким от Ringo. В Cookin' Джона от его всегдашней изобретательности не осталось и следа, Pure Gold Пола была написана совсем не в духе Ринго, а свою I'll Still Love You Джордж несколькими годами раньше написал для Сциллы Блэк, но та вернула ему ее. Кроме того, Эрик Клэптон предложил легковесную композицию. На этот раз друзья Ринго не смогли удержать его на плаву.

Но главная причина неудачи заключалась в совершенно неприглядной продюсерской работе Арифа Мардина. Он чувствовал себя в своей тарелке, продюсируя Арету Франклин или других соул–исполнителей фирмы Atlantic, но полностью провалился, попытавшись воспользоваться теми же приемами при записи Ринго.

Вряд ли Ринго чувствовал себя как дома в Atlantic, но было бы ошибкой винить в этом компанию. Теперь Ринго сам контролировал свою карьеру, и все просчеты отныне были на его совести. Вряд ли какая–нибудь другая компания смогла бы сделать для этого альбома больше. В этом смысле Битлз оказались в очень интересном положении: успех их альбомов отныне зависел только от их качества, хороший альбом продавался хорошо, плохой — плохо.

Ringo The 4th (Ринго вел отсчет, начиная с Ringo) вышел в свет на следующий год и был еще хуже предыдущего. Опять продюсером был Мэрдин, было привлечено много очень сильных музыкантов, но безрезультатно, поскольку материал опять оказался очень средним, большинство песен было сочинено Ринго и его близким другом Вини Понсия.

Ringo The 4th вызвал в основном раздраженные отзывы, и тираж оказался очень низким. Atlantic быстро разорвала свой контракт с ним. Ринго перебрался на фирму Portrait, принадлежащую CBS, и выпустил там Bad Boy, альбом, сопровождающийся специальным теле–шоу. Пятилетней давности опыт Пола не остановил Ринго, и в результате — еще один провал.

Подобно Джону и Джорджу, Ринго решил сделать небольшой перерыв.

В начале 1980 он вернулся в кинематограф и снялся в фильме «Пещерный человек», этаком доисторическом вестерне. Съемки проходили в Мексике в феврале–марте 1980 года, и хотя сценарий не предполагал нормальной человеческой речи, Ринго удалось наладить хороший контакт со своей партнершей Барбарой Бах. Брак Ринго с Морин к тому времени был расторгнут, и они с Барбарой начали подумывать о свадьбе — планы эти к счастью не были нарушены серьезной аварией, в которую парочка угодила в Лондоне на «Мерседесе» Ринго 19 мая 1980 года. Брак между ними был заключен, не прошло и года (первый муж Барбары был итальянским бизнесменом, так что развод занял немало времени), 27 апреля 1981 года. И снова Ринго собрал Битлз; на следующее утро газеты пестрели совместными фотографиями Ринго, Пола и Джорджа.

Успех Band On The Run и Venus & Mars укрепил индивидуальные позиции Пола, а всемирное турне Wings 1975–76 позволило ему укрепить позиции группы в целом. Американские гастроли состоялись весной и завершились 24–25 мая концертами в Мэдисон Сквер Гарден. Среди европейских выступлений был концерт 26 сентября на площади Святого Марка в Венеции, организованный ЮНЕСКО во имя спасения сокровищ тонущего города. Всего было дано 66 концертов в 11 странах, последний из которых состоялся в октябре в Лондоне на Уэмбли.

Не считая харрисоновского краткого и неудачного американского турне 1974 года, ни один из экс–Битлз не предпринимал ничего подобного. Можно понять стремление Пола не высовываться, пока группа не будет по–настоящему готова; на этот раз момент был выбран удачно. Все концерты прошли с аншлагом. Теперь у него было как бы две аудитории — та, что сложилась у Битлз в 60–х, и та, что Wings создали себе сами. Турне пользовалось грандиозным успехом и сопровождалось хвалебными рецензиями и восторгами слушателей — особенно в Америке в те моменты, когда Пол включал в программу какую–нибудь песню Битлз, будь то Lady Madonna, I've Just Seen A Face или Yesterday. Причем Пол с радостью делал это, поскольку отныне битловская легенда уже не довлела над ним. Он превратил Wings из заштатной группы, разъезжающей с четырьмя песнями по дорогам Британии, в один из ведущих рок–составов мира.

Джордж Харрисон снимал и записывал свои концерты, но негативная реакция на них привела к тому, что и фильм, и пленки остались на полках. Пол тоже любил сниматься и записываться. Но к этому времени стоимость концертных выступлений выражалась астрономическими цифрами, и окупить их можно было только при помощи альбомов, повышение тиража которых эти концерты, впрочем, и стимулировали. Выступления Wings — со всеми лазерами, дымами и т. д. — не были исключением. Так что, даже если проблем с деньгами у Пола не было, он не мог не заботиться о том, чтобы хоть как–то окупить расходы посредством вспомогательной продукции — пластинок и фильма. Таким образом, он решил с пользой распорядиться записями, назначение которых странным образом затянулось.

Особых проблем с концертным альбомом Wings Over America не было. Он поступил в продажу под Рождество, был построен как единое концертное выступление — от номера, открывающего шоу, до финального вызова на бис. Несмотря на сравнительную дороговизну, он был высокого качества — возбуждающий, передающий атмосферу зала, с великолепным подбором материала.

Так же, Wings Over America, называлось телевизионное шоу, показанное в США 16 марта 1979 года. Был снят и полнометражный фильм, Rockshow, который ко всеобщему изумлению увидел свет лишь в марте 1981 года. Как на его подготовку могло уйти пять лет, знает один лишь Маккартни — настоящий маньяк во всем, что касается работы.

Оказалось, что Rockshow монтировалось из материала, отснятого на одном из выступлений группы в Сиэтле. Несмотря на незамысловатую идею фильма, было видно, что рок–группа не имела опыта подобной работы, возможно потому, что просто ни один концерт не проходил идеально от начала и до конца. И все же это явилось новой отправной точкой в создании рок–фильмов; поражала органичная работа камеры — удалось избежать второстепенных, закулисных кадров.

Несмотря на запоздалую премьеру, что сказалось на его коммерческом успехе, фильм считался вполне удачным, и интересно посмотреть, почему. Прежде всего, потому, что Маккартни выбрал из своего большого репертуара песни, наиболее совершенные и к тому же специально аранжированные для группы, куда входила и четверка музыкантов духовой секции.

Что касается его карьеры в сфере грамзаписи, то во второй половине 70–х в ней опять наступила полоса неудач. Wings At The Speed Of Sound вышел в свет в апреле 1976 года, в тот момент, когда окончательно выяснился график предстоящих гастролей. Это был альбом, в котором Маккартни стремился показать, что Wings — это группа, а не он один. Вот почему каждому из участников группы была предоставлена возможность спеть одну песню (Пол написал нечто под названием Cook Of The House специально для Линды), а Маккалоч и Лэйн написали по композиции.

И все же основной вклад принадлежал Полу. Песня Silly Love Songs отражала его видение искусства. «Есть люди, стремящиеся наводнить весь мир глупыми любовными песенками, — пел Пол и добавлял, — что в этом плохого?» Это был чуть ли не ученый трактат, информирующий публику о том, что удовлетворение запросов рынка, что бы там ни говорили иные критики, — это именно то, чем он занимался с удовольствием и, что немаловажно, не без блеска. Точнее, с блеском. И если штамповать расходящиеся миллионными тиражами песни так просто, то почему этим не занимается каждый встречный?

Wings At The Speed Of Sound круто пошел вверх благодаря американскому турне, имеющему огромный успех, и как он, так и сингл Silly Love Songs, неизбежно достигли первых мест в хит–парадах США. Вторая сорокапятка с альбома, Let 'Em In, посвященная семейной жизни, также стала в Америке первой. Это была прекрасная запись и, как пять лет спустя продемонстрировал фильм Rockshow, очень эффектная на сцене. Speed Of The Sound был исключением из заведенного Маккартни правила записывать альбомы Wings в различных экзотических местах (Band On The Run — в Нигерии, Venus And Mars — в Новом Орлеане). Когда в феврале 1977 года группа собралась для записи очередного альбома, в Лондоне было слишком сыро и пасмурно. Так что Маккартни зафрахтовал три яхты на Карибах, и большая часть London Town (довольно неуместное в данном случае название) была записана во время плавания среди Виргинских островов.

На подготовку альбома ушел целый год, и появился он лишь в апреле 1978. Таким образом, между двумя оригинальными альбомами образовался разрыв в два года. Разрыв, который Маккартни решил сократить при помощи нового сингла. В наличии у него было две готовые песни: рок–номер Girls' School и Mull Of Kintyre, песня, посвященная его обители в Шотландии и записанная при участии Campbelltown Pipe Band. Очевидно, что Girls' School была более коммерческой.

«У меня был долгий спор с Маккартни по поводу Mull Of Kintyre, — вспоминает Боб Мерсер. — Он считал, что эта песня не разойдется. Мне казалось, что он просто сошел с ума, и пришлось долго убеждать его в том, что у этой песни есть коммерческий потенциал. В конечном счете мне так и не удалось его переубедить, вот почему на сингле обе песни в равных условиях, а в американском варианте Girls' School — на первой стороне.

И вот, когда на следующий год он записал Goodnight Tonight, он прислал мне пробный оттиск, поскольку в его окружении возникли разногласия, так как никогда раньше Маккартни ничего столько откровенно танцевального не записывал. Я уже понял, что хитрить с ним бесполезно, все равно он сделает все по–своему. Так что, прослушав песню, я сказал ему, что в ней нет ничего особенного, и вряд ли она станет хитом. Тогда мне позвонили и предложили послушать вторую сторону — Daytime Nighttime Suffering, и я сказал, что она еще хуже. Итак, Goodnight Tonight вышла на первой стороне и надо признать, неплохо продавалась, вошла в пятерку. И вот теперь я частенько вижу, как Пол в своих интервью говорит, что парень из фирмы грамзаписи сказал ему, что песня не станет хитом, и это, если верить Полу, лучшее доказательство того, что нечего слушать советов фирм грамзаписи. Я ни разу не слышал, чтобы он где–нибудь сказал что, по его мнению, Mull Of Kintyre — песня, которую вообще никто не станет покупать».

В Великобритании Mull Of Kintyre стала таким же традиционным семейным блюдом, как рождественский пудинг. Она вышла в свет на второй неделе ноября, а к январю было продано более двух миллионов копий, что сделало ее самой популярной песней всех времен и отодвинуло She Loves You и I Want To Hold Your Hand на второе и третье места соответственно. В сущности, пластинка стала хитом во всем мире, исключая, как это ни странно, США. Может быть, потому, что песня вышла на второй стороне сингла и лишь впоследствии на первой. Почему так произошло, остается только догадываться.

Таким образом, Mull Of Kintyre стала еще одним удивительным триумфом Маккартни; но так же, как начало его сольной карьеры было неудачным, т. к. развивалось под неотступной тенью Битлз, так и теперь успех Mull Of Kintyre обескровил его творческий потенциал на ближайшую пару лет. К моменту выхода London Town группу покинули Маккалоч и Инглиш, что уменьшило Wings до состава времен записи Band On The Run. Однако на этот раз история не повторилась, и, по общему мнению, London Town — самый слабый альбом Wings со времени выхода Wild Life.

На Speed Of Sound Пол еще с успехом использовал софт–звучание, но подобное же отсутствие хард–роковых номеров на следующем альбоме не оправдалось. London Town оказался скучным и не убедительным (несколько песен были написаны с Денни Лэйном, но в дальнейшем такое сотрудничество не возобновлялось). Сорокапятка With A Little Luck еще добралась в Британии до пятого места, но две другие, выпущенные впоследствии (I've Had Enough и титульная вещь альбома), успеха не имели. Хотя Goodnight Tonight, появившаяся в продаже в начале 1979 года, вновь возвратила Полу благосклонность хит–парадов, он почувствовал, что для следующего альбома необходим более жесткий стиль, чтобы приблизиться к современным стандартам в музыке, чтобы вернуться к року. Достаточно наглядно эта перемена в стиле видна уже в названии альбома Back To The Egg («Назад к яйцу»). Нельзя не заметить и то, что впервые Пол призвал на помощь сопродюсера. На роль эту им был выбран Крис Томас, выбор удачный во всех отношениях, поскольку человек этот, благодаря своей работе с Sex Pistols и Pretenders, хорошо разбирался в музыке «новой волны», а многими годами раньше был ассистентом Джорджа Мартина во время записи Белого альбома. Кроме того Пол всегда работал над своими альбомами почти в полном одиночестве – то есть с группой или без нее, но никогда при посторонних. Это отличало его от Джорджа и Ринго, которые всегда работали со знаменитостями, и даже от Джона, который без особого энтузиазма приглашал известных студийных музыкантов, но все же порой не чурался записываться с такими звездами как Элтон Джон, например. На этот раз Пол не только пригласил артистов, некогда сотрудничавших с «Эппл» (среди них Black Dyke Mills Band), но и заручился согласием многих «посторонних» рок–звезд сыграть на паре номеров, а также участвовать в сборной команде, названной Rockestra. Среди тех, кто направил свои стопы в местечко Лимпн Кэстл (графство Кент) для записи этого альбома, были: Пит Тауншенд Кении Джонс из Who; Дэйв Гилмор (Pink Floyd); Джон Пол Джонс и ныне покойный Джон Бонэм (Led Zeppelin): Хэнк Марвин (The Shadows); Ронни Лэйн и Гари Брукер.

Была реанимирована группа Wings с привлечением двух малоизвестных музыкантов — Стива Холли (ударные) и Лоренса Джубера (гитара). В этом составе группа позировала для прекрасной обложки, ставшей чуть ли не сильнейшим местом альбома. И хотя в конце первой стороны были записаны роковая Old Siam, Sir и мелодичная Arrow Through Me, в целом музыке не удалось подняться до должного уровня. Иногда песни перемежались вставками посторонних звуков — шумом радио, например, или отрывками текста из The Sport Of Кings Яна Гэя и The Little Man Джона Голсуорти. Но если общая концепция работы хоть как–то ощущалась, в целом это был весьма сырой альбом.

«Роллинг Стоун» достаточно жестко отозвался о нем. «Это едва ли не самая невообразимая бессмыслица на моей памяти, — безжалостно утверждал обозреватель. — Здесь нет ни одного места, доведенного до логического завершения». Это была уже знакомая Маккартни проблема. Его манера работы не давала ему возможность сосредоточиться, без чего, пусть и прекрасные части альбома, никак не могли образовать цельное произведение. Слабость Back To The Egg усугублялась и текстами — большинство их словно пребывало в вакууме. Такой авторитет, как Джон Леннон, пытался осветить эту проблему: «Пол вполне одаренный поэт, хотя и не задумывается об этом. Hey Jude, написанная без моей помощи, черт побери, доказывает это. Пары строк этой песни достаточно, чтобы убедиться в его литературных способностях, вот только способности эти он редко использует.» (Playboy, январь 1981).

Back To The Egg разошелся очень плохо, музыкальные магазины долго еще распродавали его по сниженным ценам. Он потерпел неудачу и как «поставщик» хитового сингла (Old Siam Sir добрался лишь до 35 места в британском хит–параде). Это уже был второй случай, когда Маккартни, изменив стиль и сделав уступки своей аудитории, потерпел поражение.

Маккартни, должно быть, очень огорчился, поскольку усердно работал над этим альбомом, достаточно посмотреть, сколько времени готовился конверт. (У предыдущего, London Town, он был уж слишком дрянной). Однако все горести вскоре были забыты.

В конце октября издатели «Книги рекордов Гиннесса» вручили Маккартни родиевый диск (металл, в два раза дороже платины), как самому популярному композитору всех времен, обладателю наибольшего числа золотых дисков и просто как самому прославленному мировому музыканту.

Саму по себе голую статистику можно оценивать по–разному (в конце концов, вся эта церемония была задумана ради рекламы последнего издания «Книги рекорде»), но главное бесспорно: несмотря на некоторую неровность, успех Маккартни в 70–е превзошел даже то, что было сделано в 60–х, и сравниться с ним не мог никто. Кроме того, он добился этого, в общем–то, малой кровью. Здоровье, дом, семья и репутация остались в целости и сохранности.

В ноябре–декабре новый состав Wings впервые отправился в дорогу, решив отыграть небольшую серию концертов в Англии. Они начались в Ливерпуле, превратившись в триумфальное возвращение Маккартни домой. Wings дали четыре концерта в театре Royal Court и два специальных выступления на «семейном сборище» («В округе проживает несколько кланов Маккартни. Они размножаются словно кролики», — пояснял Пол) и для учеников своей старой школы.

Сразу после Рождества Wings появились в зала Хаммерсмит Одеон на заключительном концерте в фонд Кампучии. Это была благотворительная акция, проводившаяся не без содействия Маккартни. Генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм попросил его сделать что–нибудь: может быть воссоединение Битлз? То была запретная зона даже для ООН, но что–то Маккартни обещал сделать. Битлз не будет, сказал он Вальдхайму, но Wings готовы появиться в списке приглашенных (или, лучше, во главе его).

Тем не менее, в день концерта, 29 декабря, публика пребывала в томительном ожидании чуда — возрождение Битлз (?!) — с обычной истерией в прессе (По правде, говоря, Маккартни сам спровоцировал фанов: «Всегда есть шанс», — говорил он 30 ноября Джону Блэйку из «Evening News»). Ради этого концерта Пол вновь собрал звездную команду Rockestra — весь прежний состав был в сборе, однако — ни Джона, ни Джорджа, ни Ринго не было. Возможность голодной смерти двух миллионов людей в Кампучии вызвала небывалый эмоциональный резонанс на Западе, и неудивительно, что и Маккартни не мог остаться в стороне. Но даже учитывая эти обстоятельства, решение участвовать в благотворительной акции для Маккартни было весьма необычным. Дело в том, что финансовая империя Битлз на протяжении всей карьеры группы находилась под пристальным вниманием благотворительных организаций. Обычно Битлз не давали впутывать себя в подобные мероприятия, что чувствуется по скептицизму Леннона в его интервью «Плэйбою»: «Я не желал иметь ничего общего с этими бенефисами. Я могу на корню загубить благотворительность. Эти организации только обдирают людей. Подобные шоу всегда многолюдны, и артист частенько остается в проигрыше. В целом Пол поддерживает его. «Любое благотворительное дело нечестно, — говорит он в «Роллинг Стоун» (21 февраля 1980), — но сейчас этому уделяется так много внимания, что не хочется сомневаться в его актуальности. Если вы не доверяете ЮНИСЕФ, кто же тогда будет доверять вам?»

И действительно, в кампучийской акции не обошлось без проблем (хотя в этом не вина ЮНИСЕФ). С самого начала было ясно, что основной фондовый сбор образуется не за счет концертов, а благодаря сопутствующим проектам — фильма и альбома. Однако, несмотря на значительный проявленный интерес, реализация их задерживалась, главным образом, из–за большого количества участников этого четырехдневного концертного марафона. Огромному числу менеджеров, агентов, юристов, бухгалтеров, представителей фирм грамзаписи, так же прибывших на концерты, предстояло уладить все правовые вопросы, связанные с выпуском этой совместной продукции. Особенно труднопробиваемые бюрократы засели в грампластиночном бизнесе. Если телевизионный фильм не появлялся на экранах до января 1981 года, то двойной альбом вышел лишь в апреле, когда битва с непосредственной угрозой массового голода в Кампучии давно была выиграна.

Маккартни, конечно, не имел никакого отношения ко всем этим неурядицам, но, тем не менее, это явилось для него еще одним доказательством, что благотворительные ангажементы не слишком хороши для рок–звезд. Сразу после этих концертов, в январе 1980 года, группа отправилась в Токио, где для Маккартни должны были состояться его первые выступления в Японии со времен всемирного турне Битлз 1966 года. Ему, однако, не удалось познакомиться ни со страной, ни с ее народом. Он был арестован в аэропорту Нэрита за провоз марихуаны.

Это был его первый подобный случай после 1972 года, и то, что он вез наркотики практически открыто (в пластиковом пакете, небрежно засунутом в чемодан) свидетельствовало о том, что он утратил всякое ощущение опасности. Японские законы в отношении наркотиков особенно суровы, и Маккартни грозило семилетнее тюремное заключение. Не удивительно, что история эта вызвала интерес во всем мире. Маккартни вновь появился на первых полосах всех газет.

В конце концов, японские власти проявили благоразумие, решив избавить себя от той волны негодования, что, несомненно обрушилась бы на них, посади они за решетку самого преуспевающего музыканта. Они посчитали десятидневное содержание под стражей и полную отмену концертов (убытки всем участникам возместил лично Пол) достаточным наказанием, и 26 января Маккартни был депортирован из страны.

Он оправился от этой истории при помощи давно проверенного средства — работы. Свой новый альбом, McCartney II, Пол записал на ферме в Суссексе. Едва появившись, диск сразу же попал на первое место хит–парада, что было странно (в конечном счете, он разделил печальную участь Back To The Egg) и объяснялось, вероятно, возродившимся интересом к Маккартни после инцидента в Токио. Удачному старту пластинки помог, конечно, и хитовый сингл Coming Up. (Студийный вариант был популярен в Англии, в США хитом стала живая версия, записанная в Глазго на заключительном концерте британского турне Wings.)

В целом же, если не считать, что McCartney II оказался поставщиком пары хитов (кроме Coming Up вышел второй сингл — Waterfalls), ничего интересного в нем не было. Что касается текстов, то они были совсем беспомощны. «Маккартни добился очередного провала», — заключил «Роллинг Стоун».

Подобные высказывания, очевидно, зародили у Пола сомнения в собственных творческих возможностях, и он решил, что некоторые изменения поправят его дела.

Следующий свой альбом Маккартни пригласил продюсировать Джорджа Мартина. Всех, кому были не безразличны маккартниевские проблемы, должна была обрадовать эта новость. В конце концов, Маккартни и Мартин работали вместе лишь однажды после распада Битлз (записывая Live And Let Die), и только Abbey Road, их последнее битловское сотрудничество, напоминает нам о силе такого сочетания; в те дни Маккартни был далеко не в лучшей форме, и именно Мартин проявил чудеса, помогая свести запись.

И вот они снова вместе. Мартин согласился «освежить» доверенный ему материал; Пол подготовил его осенью, а зимой он уже был записан в студии Мартина AIR на далеком острове Монтсеррат в Вест–Индии.

Тем временем Wings распались. В 1980–м ушли Холли и Джубер, а в апреле 1981–го и преданный Лэйн после десятилетнего сотрудничества с группой.

Но если музыкальная карьера Маккартни временами испытывала превратности судьбы, то в сфере бизнеса таких проблем не существовало. Решимость, с какой Маккартни передал управление своими делами в руки Истманов, тогда как остальные трое предпочли Клейна, в продолжение всех 70–х неоднократно оправдывалась. Когда Ли Истмана, стремящегося повыгоднее разместить капиталы Пола, спросили, что его во всем этом интересует, он ответил: «Музыка». И добавил, что особенно любит Бадди Холли, и поэтому они приобрели авторские права на каталог его песен. Маккартни не собирался бездеятельно взирать, как растет прибыль от его нового вложения, он решил увековечить приобретенные хиты, устроив в начале сентября 1976 года «Неделю Бадди Холли», совпавшую с его днем рождения. Почетным гостем на торжественном открытии праздника был Норман Петти, продюсер Холли. В дальнейшем Неделя Холли стала проводиться ежегодно. В 1978 году в ее рамках состоялась премьера фильма The Buddy Holly Story, имевшая печальное последствие. После посещения вечеринки, устроенной по случаю премьеры, произошло нечто ужасное — скончался Кейт Мун.

А приобретенный однажды каталог Холли исправно приносил дивиденды (Денни Лэйн, например, на этом материале записал целый альбом, продюсированный Полом Маккартни). В общем, Истманы проявили известную проницательность, скупая музыкальные издательские каталоги, так что Маккартни вскоре стал обладателем целой коллекции весьма доходной продукции, включая Grease и Annie.

Успех сопутствовал и на другом фронте. Линда Маккартни, помимо фотографии, решила попробовать себя в области создания мультфильмов, и в 1978 году один из них, короткометражка The Oriental Nightfish (художник Ян Эмис), официально представлял Великобританию на кинофестивале в Каннах. Другой ее фильм, Seaside Woman (художник Оскар Грилло), был представлен на этом фестивале в 1980 году и завоевал главный приз — Пальмовую ветвь.

«Мы решили, — сказал Джон Леннон в октябре 1977 года на пресс–конференции в Токио, — что будем сидеть с нашим малышом как можно дольше, пока не почувствуем, что можем позволить себе заняться чем–нибудь вне дома».

Это было чуть ли не единственное публичное заявление Леннона, сделанное, чтобы объяснить свою позицию на время с 1975 по 1980 год, когда, несмотря на растущее негодование публики по поводу молчания своего героя, он ровным счетом ничего не делал. С точки зрения профессиональной. На самом деле Джон был очень занят.

Даже в мире грамзаписи мало кто был посвящен в его планы.

«В 1975 я встречался с ним в очень ответственный для него момент, — вспоминает Боб Мерсер. — В начале года я приехал к нему, потому что был уполномочен вести с ним переговоры о новом контракте. Мы уже обсудили дела с Полом, и позиция Джона была: я требую таких же условий, что и для Пола. Ну, мы переговорили с его юристами. Когда в какой–то момент я сказал Джону, что, кажется, мы близки к согласию, он спросил: «Правда?» А на следующий день позвонил и сказал, что уволил своих юристов. Он проделывал это дважды. Он был уже по горло сыт контрактами и договорами.

В общем, я находился в Нью–Йорке, и Джон и Йоко, очень счастливые, объявили мне, что утром врачи подтвердили беременность Йоко. К тому времени я как раз обсуждал с Джоном его новый контракт, и мы были на полпути к завершению переговоров, когда он сказал, что не собирается работать, пока Йоко беременна. Он хотел ухаживать за ней.

Итак, когда человек говорит тебе, что не собирается работать, потому что боится, что у его жены случится выкидыш, ты не можешь, глядя ему в глаза, сказать: «Hy, знаешь, сейчас важнее закончить новый альбом и заключить контракт с EMI. Кроме того, он прямо сказал, что его меньше всего волнует контракт с фирмой грамзаписи.

Если уж совсем точно, он сказал, что, пока не знал о беременности, его не интересовали контракты, но интересовала музыка. Теперь его не интересуют ни контракты, ни музыка.

В следующий раз я увидел Джона случайно после того, как Йоко вернулась из больницы с малышом Шоном. И он сказал: «Я не собираюсь работать в течение пяти лет. Я буду сидеть с ребенком. Я уже упустил одного, Джулиана, и не хочу упустить этого». И опять очень трудно сказать человеку: «Так нельзя, твоя карьера важнее.» Особенно, если этот человек – Джон Леннон.»

При том, что Мерсер был уверен, что Леннон не будет работать в ближайшие пять лет, он не мог сказать, вернется ли он к работе по прошествии этого срока. Правда, широкая публика с трудом верила, что Леннон наложил пятилетнее эмбарго на собственную карьеру. И потому мир с интересом внимал всем его поступкам, поражаясь, почему он ведет себя, как он сам говорил, славно Ховард Хьюз или Грета Гарбо.

Однажды Леннон появился на людях 27 июля 1976 года, когда было формально подтверждено его право оставаться в США. Леннону, по этому случаю подстриженному, в костюме и галстуке, была, наконец, выдана долгожданная Зеленая карта. И это означало, что теперь он может пересекать границу Штатов, когда ему заблагорассудится.

После этого Джон снова ушел в тень, и публика вновь питалась только слухами. Иной информацией могли служить несколько фотографий в прессе их с Йоко в новогодней компании с Джеймсом Тэйлором и Карли Саймон, а также появление Джона и Йоко на церемонии инаугурации Президента Картера.

Дальше — тишина. Ходили слухи, что он стал домохозяином, затворником, сидит с ребенком и печет сам хлеб (правда) и что он решил отказаться от дальнейшей работы, поскольку уже внес свой вклад в развитие цивилизации (неправда). Из тех интервью, что Леннон дал к моменту выхода Double Fantasy и прервавших его длительное молчание, стало ясно, что он весь погряз в домашних заботах, в то время как Йоко занималась бизнесом.

Она действительно, с непревзойденным мастерством взялась за работу, увеличивая семейное состояние, главным образом, за счет удачных капиталовложений в недвижимость. К своим семи комнатам в Дакоте пара добавила еще кое–какую недвижимость в других частях США. Например, в феврале 1978 года они купили 1000 акров фермерских угодий в северной части штата Нью–Йорк, где намеревались разводить коров знаменитой холстейнской породы; позднее одну из них Йоко продала на ярмарке в Сиракузах за рекордную сумму — 265 тыс. долларов.

Пока Йоко торговала и вращалась в деловых кругах, Джон частенько ускользал из дома вместе с Шоном, отправляясь в какой–нибудь дальний уголок мира или просто заходил в нью–йоркскую студию Record Plant, где делал записи, которых никто кроме Йоко не слышал.

В мае 1979 года они пробили брешь в стене молчания, закупив рекламные полосы в крупнейших газетах (отголосок акции Джона и Йоко десятилетней давности), чтобы объявить всем, что они выходят из зимней спячки, т. к. наступило время для «весенней чистки наших умов». Многие были разочарованы этим посланием. Джон и Йоко снова казались им наивными со своей старомодной философией 60–х, особенно из–за напечатанного в конце примечания, что «три ангела заглядывали через наши плечи, когда мы это писали». Некоторые, прочитавшие послание, еще питали надежду, что Леннон вернется в музыку, но большинство с сожалением приходили к выводу, что он просто не заинтересован в дальнейшей работе, и даже если вернется, результаты будут плачевными. Многие смирились с тем, что Леннон исчерпал свои творческие силы. Он походил на эксцентричного, не по годам рано выжившего из ума миллионера, а его послание напоминало завещание, в котором он похоронил себя для всеобщего окружения. Вместе с тем он не изменился — оставался остроумным, энергичным, интеллигентным, и невероятно, чтобы кто–то мог сомневаться в этом.

Так случилось, что Леннон не стал дожидаться пока пройдут пять лет. Он вернулся к работе в августе 1980 года, чтобы выпустить новый альбом к пятилетию Шона.

Джон по–прежнему не желал подписывать никаких бумаг, но Йоко взяла все заботы на себя, и, в конце концов, они заключили контракт с недавно созданной компанией Дэвида Геффена Geffen Records. Альбом Double Fantasy, в равной мере Джона Леннона и Йоко Оно, вышел в свет в начале ноября.

Многие критики были ошеломлены; после такой длинной паузы они нашли его тихим и недостаточно смелым. Большинство, однако, готовы были признать, что теперь песни Йоко стали более вразумительными и выгодно отличались от тех, что она писала раньше. (На фоне появившейся британской «новой волны» ее стиль действительно казался более современным, чем Джона).

Тем не менее, Double Fantasy — это тот альбом, прелесть которого открывалась не сразу. Во многих отношениях песни Леннона должны бы были появиться после альбома Plastic Ono Band, поскольку в них он был в ладу с самим собой. Что придает им особую теплоту, так это то, что он, как обычно, предельно честен. Песни Джона, открывающие каждую сторону пластинки (замедленные Рой Орбисон — Элвис Пресли), (Just Like) Starting Over и Watching The Wheels — были весьма хороши, несмотря на то, что многие видели во второй малоубедительное объяснение его пятилетнего молчания. Все остальные песни Леннона имели свои достоинства; Woman — просто прекрасна, а колыбельную Beautiful Boy невозможно слушать без чувства щемящей грусти.

Однако вскоре достоинства альбома как такового стали носить характер относительный. Гораздо важнее было то, что Джон Леннон вернулся, и, как показали данные в то время интервью (лучшие в «Плэйбое» и на Би–би–си Энди Пиблсу), его способности отнюдь не иссякли. Интервью и музыка Double Fantasy сулили великие свершения в будущем.

А вскоре главным стало то, что это возрождение было слишком быстро прервано — Джон Леннон был жестоко застрелен возле Дакоты, возвращаясь домой из студии звукозаписи. 8 декабря 1980 года стал днем скорби для миллионов; целые поколения ощутили утрату. Немного найдется известных личностей, о смерти которых плакали бы больше.