Генералиссимус Франко взял верх

Генералиссимус Франко взял верх

В конце мая 1937 года испанская командировка Мерецкова завершилась, он покинул пылающую Республику и в начале июня ступил на московскую землю. Родина высоко оценила его деятельность в Испании, он был награжден сразу двумя орденами: за оборону Мадрида осенью 1936 года и харамские бои — орденом Красного Знамени (это уже второй орден Красного Знамени; первый Кирилл Афанасьевич получил за бои под Казанью), за организацию разгрома итальянского экспедиционного корпуса под Гвадалахарой — орденом Ленина.

Два года Мерецков ревностно и тревожно следил за дальнейшим развитием гражданской войны в Испании. Когда весной 1939 года он узнал о переданном радио Бургоса сообщении: «На сегодняшний день армия красных пленена и разоружена, национальные силы овладевают последними военными объектами. Война закончена. Бургос 1 апреля 1939 года — года победы. Генералиссимус Франко», — это стало для него тяжелым ударом. Хотя падение Республики было предсказуемо. У Кирилла Афанасьевича еще задолго до этого исхода гражданской войны стало складываться недоброе предчувствие. В воспоминаниях о пребывании в Испании прослеживается его беспокойство на этот счет.

«В феврале 1937 года разгорелась напряженная политическая борьба, — пишет Мерецков. — После падения республиканской Малаги вследствие предательства некоторых командиров и нерасторопности других, на площадь вышел народ. Развевались красные знамена коммунистов, красно-синие левых республиканцев, красно-черные анархистов. От стены к стене перегородили улицу лозунги с десятью требованиями компартии к правительству, среди которых: "Очистить тыл от врагов республики!", "Долой неспособных командиров!", "Проверьте учреждения: рядом с вами сидят фашисты!", "Даешь всеобщую трудовую повинность!", "Ответьте, почему пала Малага?"…

Власть Ларго Кабальеро зашаталась. Двуличный премьер грозил, что, уходя, он громко "хлопнет дверью"…»

Далее Мерецков говорит о том, что в это время франкисты развернули новое опасное наступление у Харамы, судьба Мадрида висела на волоске. В этой обстановке компартия пошла на уступки во имя единства и стабилизации положения. Бригады очередного набора вступили в бой, чтобы еще раз спасти столицу. Перед боем командиры были на инструктаже, и старый испанский офицер, многие годы отдавший армии, сказал, вздохнув: «Да, я не коммунист. Но кем бы мы были сейчас без коммунистов?»

У Харамы устояли, заплатив многими жизнями…

Примерно такая же ситуация повторилась под Гвадалахарой. И снова огромными усилиями Республика удержала свою столицу. Теперь бы, наконец, сделать правильные выводы из этих двух уроков. Но нет, правительство Кабальеро опять занялось интригами.

Мерецков пишет: «Военные советники предлагали премьер-министру реорганизовать армейские тылы. Он клал предложения под сукно. От него требовали наладить работу автотранспорта. Он отмалчивался. Армии не хватало унтер-офицеров. Вопрос об унтер-офицерских школах был замаринован до января 1937 года. Чтобы между Мадридом и Валенсией действовало прямое железнодорожное сообщение, нужно было построить дополнительно 20-километровую железнодорожную линию. Строительство задержали…»

Кирилл Афанасьевич указывает на отрицательные стороны Народной армии. Каждому советскому профессиональному военнослужащему, находившемуся в Испании, запомнились три особенности, характерные для республиканцев. Одна заключалась в слабой роли младшего комсостава. Унтер-офицеры были безынициативны, не авторитетны для солдат, которые признавали только офицеров. Другая особенность состояла в призыве пополнения по партийному признаку. Каждая партия (коммунисты, социалисты, анархисты) предпочитала комплектовать «свои» части. Третья особенность — своеобразное отношение к приему пищи: время, отведенное на завтрак, обед и ужин, считалось священным. Нередко, если подходило время приема пищи, офицер не отдавал приказа идти в бой. Были случаи, когда во время сражения командиры кричали: «Трапеза!» — и перестрелка прекращалась.

В армии всему голова — дисциплина, подчеркивает Мерецков, а она у республиканцев была очень низкой: в подразделениях, частях, соединениях, в Главном штабе.

После отъезда Мерецкова из Испании произошло еще немало политических и военных событий, расшатывающих Республику. Мятежи анархистов в Барселоне и Валенсии. Военная операция под Брунете. 113-дневная битва на Эбро, ставшая откровенным предвестником катастрофы Республики. Смена «двуличного» Ларго Кабальеро социалистом Хуаном Негрином не спасла Республику от краха.

Испания… На всю жизнь она останется в памяти Мерецкова. И боевых друзей, с которыми он здесь работал, ему не забыть никогда.