Кино про литературу
Кино про литературу
Starting Out in the Evening (2007).
Говорить о том, что в фильме участвуют прекрасные актёры, что он сделан с великим чувством такта и меры – ни к чему, иначе бы и упоминать о нём не стал.
Но захотелось поговорить о фабуле, мне небезразличной. А она такова. Старый больной забытый публикой писатель уже десять лет пытается дописать свой последний роман. Писательская и человеческая ситуация у него не из худших: когда-то он был знаменит, у него есть заботливая и любящая дочь, живёт он в прекрасной квартире в Нью-Йорке, в доме, у входа в который стоит швейцар. Ходит на литературные вечера и пр.
И вот объявляется очаровательная, интеллектуальная и сексуально свободная девушка, которая решила написать диссертацию о творчестве этого писателя с попутной целью добиться переиздания его романов.
Писатель сначала её шугает, мол, я дописываю роман и мне не до пустых разговоров, но потом размякает и допускает настырную сексапильную умницу не только до своих книг, но и до своего немощного тела. Девушка же признаётся, что сверстники её не влекут: они как жевательная резинка, говорит она, первые несколько мгновений вкусно, а потом начинается жевание уже безвкусной резины. Посему её геронтофилия в сочетании с любовью к литературе являются взаимодополняющими.
Сексуальная часть в фильме показана исключительно осторожно – без ханжества, но и без нарочитой открытости. Хотя мне было бы чрезвычайно любопытно, какими способами они добирались до оргазмов, если добирались вообще, и особливо девица. Так что непонятно, заебла она его или недоебла, но у писателя происходит инсульт, он попадает в больницу и выходит из неё уже совсем хилым и с умом повреждённым. Его поклонница является к нему домой с визитом, и писатель посреди невнятного разговора за столом своей слабой рукой, прервав ласковое движение по её лицу, даёт девушке пощёчину. Девушка закономерно рыдает и справедливо замечает, что она такого не заслужила. Старик-писатель никак не объясняет своего поступка, а тихо засыпает, устав от переживаний и от резкого движения рукой. Девушка уходит навсегда. А в последнем кадре, как и в первом, писатель сидит над своей пишущей машинкой, еле выбивая из клавиш вначале – слова, а в конце – буквы.
Я оставляю в стороне сюжетную линию дочери, а также литературные разговоры о связи личной жизни писателя и его литературных произведений. Всё это увлекательно мило, с умеренной глубиной и подчас условно справедливо.
Главное для меня здесь – в одной прощальной фразе писателя, обращённой к девушке:
– Ты и впрямь внесла трепет в мою старость.
Вспомним Тютчева, Гёте, де Сада и массу других стариков-писателей, которых на прощанье пригрело молодое женское тело.
И, быть может, именно из-за этого писатель дал девушке пощёчину, ибо захотел торжественно идти к смерти, отторженным, отвергнутым, гордым и бескомпромиссным. А тут его выебла и вытащила на свет из мрачной гордости молодая красотка. Ведь ей ещё пришлось долго и не раз уговаривать его на близость, лёжа с ним одетым на кровати – писатель отчаянно сопротивлялся божьему дару, за что его бог и покарал.
Писатель скрывал, а девица-исследовательница раскопала, что жена писателя не только рано умерла, но за год до своей смерти ушла от него к другому мужчине. После такого двойного ухода жены писатель впал в затворничество и чуть себе хуй не отрезал. Короче, с еблей завязал и заполз в литературу с головой. В связи с этим писатель в разговоре с почитательницей бросает фразу, что, не будь он таким несчастным, он бы не написал своих романов. Таким образом он, как и многие писатели, лелеял своё несчастье или горести, чтобы поддерживать в себе творческий стимул. То есть принуждал себя быть несчастным, чтобы быть писателем. Я до конца осознал эти трюки к пятидесяти годам, забросил тоску-кручину, перестал горевать о неизбежности смерти и, как отрадное следствие, бросил писать стихи, став счастливым, живущим сегодняшним днём, в котором ебля и прочие радости.
Самое важное в жизни писателя – это научиться литературу преодолевать.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.